Я обнажаю не людей,

а их характеры.

Борис Давыдов

Дизайнер обложки Ольга Третьякова

© Борис Константинович Давыдов, 2018

© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4485-5789-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис Константинович Давыдов

Главный вопрос

Кстовский писатель, автор романа «Жернова» Борис Давыдов верен своей теме. Перед вами его новый роман «Обочина».

Знакомый с творчеством Бориса Давыдова читатель скажет: «Что ж, почитаем ещё один любовный роман». Это поспешное суждение. И «Жернова» не столь любовный, сколько проблемный роман. Как и новая книга, написанная в том же русле, но более захватывающая.

Жизнь такова, что человек прошлого и ныне живущий не вписывается в литературные схемы и рамки с полным исключением его плотской сущности. И здесь, думается, уместно вспомнить строку одного из стихотворений Шиллера, ставшую крылатой: «Любовь и голод правят миром». «И все мы выполняем повеления этих двух основных сил», – добавляет в свою очередь М. Горький.

Как правило, писатель с пристальным и цепким взглядом, с большим жизненным опытом не проходит мимо повседневности. Речь может идти лишь о степени натурализации и соблюдении границ устойчивой морали. Таких качеств литературы в недавнем прошлом у нас был или дефицит, или избыток. Смотря по запросам читателя, неразборчивого рынка. И писателя тоже.

Борис Давыдов, по нашим наблюдениям, старается держаться золотой середины, не игнорируя при этом выразительных средств повествования. Всё это без ханжества, как и без любования культом секса, то есть чувственности.

Итак, перед нами вторая книга Бориса Давыдова. С добротно выстроенным сюжетом, выразительным литературным языком. Назвал он её «Обочина».

У слова сего в прямом и переносном значении не столь уж добрая репутация. Обосновано это и в романе. Герои его – люди молодые, наделённые и здоровьем, и привлекательностью. Они только вступают во взрослую жизнь, выбирают трудовые пути. Но жизнь сложна и беспощадна, и немало людей сбивается в ней с большака на топкую и гиблую обочину. Порок сладок. И на первый раз, и на второй, и на десятый. А оглядеться вокруг, взвесить всё – то некогда, то не модно.

И вот прекрасная девушка Алла сразу же после своего совершеннолетия, удачливого замужества и начала трудовой жизни оказывается в капкане, поставленном на неё людьми циничными, безнравственными и распутными. С волками жить – по-волчьи выть. И Алла становится не только жертвой, но такой же алчной жрицей плотской страсти. Для начала с одним вероломным любовником, а потом и с кем попало. Обратной дороги нет. То есть она есть, да не на этой обочине.

Сбит с толку и со своих нетвёрдых жизненных позиций и молодой муж Аллы – Денис. Вероломство заразно. В метаниях своих и Денис попадается в сети соблазна.

Две неприкаянные души – Денис и Юлия – чуть-чуть не обретают счастья. Но людское коварство преграждает им путь. И надолго.

Интриги, противостояние порока и чистоты – такова линия романа. Не все его герои отъявленные мерзавцы и селадоны, но на всех у автора хватает своих красок.

Искреннюю симпатию читателя вызывает Ананий Фёдорович, отец главного героя, – человек труда, хозяин жизни, носитель нравственного начала, выверенного Отечественной войной и всей своей жизнью. Немного страниц посвятил ему Борис Давыдов. Но в них смысл повествования. Отчасти он видится на путях религиозных, но и не только на них и не прямолинейно.

Ананий Фёдорович – человек ищущий Истину. А она – в Творце. То ли это Космос и Вселенная, то ли такая простая и доступная православная религиозность – и в церкви, и в своей душе.

Но Ананий Фёдорович человек в годах и умирает внезапно, так и не разрешив своих «вечных» вопросов. Надо полагать, автор передаёт эти вопросы читателям.

Но на главный вопрос ответ всё же есть: не на «обочине» живёт человеческое счастье.

Сергей Метнёв,

член Союза журналистов с 1961 года,

автор тринадцати поэтических сборников.

Член Союза писателей России

Глава 1. Целомудрие

Окно в комнате Аллочки Ротмановой открыто настежь. Летний ветерок надувает лёгкую тюлевую занавеску, шелестит страницами учебника на столе. Скоро вступительные экзамены в институт, а в голову ничего не лезет, прочитанное тут же забывается, приходится возвращаться к одному и тому же абзацу снова и снова. То ли виновато лето, то ли мысли о предстоящем свидании с парнем, – кто ж разберётся в том, о чём мечтает восемнадцатилетняя девушка.

Алла прехорошенькая – тонкая талия, белокурая коса, туго обтянутые платьем нижние формы. Вот она повернулась: личико овальное, нежное, большие серые, чуть в голубизну, глаза, маленький аккуратный носик и резко очерченные алые губки – так и манящие к поцелую. И улыбка у неё милая, а уж засмеётся – сверкнут влажной белизной ровные зубки. Правда, когда её обижают, глаза холодеют, губы сжимаются, движения становятся грубоватыми.

Алла прошлась по комнате, потянулась и легла на кровать. Закрыла глаза. И тут же память увела её к школьному новогоднему балу, когда она познакомилась с Михаилом – студентом последнего курса иняза. С того знакомства прошло почти семь месяцев, а до сих пор стоит перед глазами, как он провожал её по морозу до дома, как расстегнул на ней в подъезде пальто, присел на корточки и, обняв за бёдра, стал отогревать дыханием её колени. Алла не противилась.

– Не боишься? – прошептал Михаил.

– Но ты же не будешь кусаться? – отшутилась она.

От его дыхания ногам стало тепло, хотя минуту назад казалось, что капроновые чулки покрылись льдом. В следующее мгновение она почувствовала его руку под своим платьем.

«Что он себе позволяет!» Не успела Алла вспылить, как Михаил встал и приник к её губам. Одновременно расстегнул на себе пальто, а следом… «Он что, считает меня девицей лёгкого поведения!» – мелькнуло в голове.

Оттолкнув парня, Алла едко произнесла:

– Не-е-т, Миша, если ты такой «любви» хочешь, ищи себе другую девушку.

И Михаил, старше её на пять лет, видимо, уже искушённый в любовных «шалостях», отступил, извиняясь:

– Алёна, я думал… Прости! – И Алла простила его.

Поверив, что она безгрешна, Михаил потом не делал попыток её соблазнить, был очень нежным и внимательным, и Алла уже через неделю влюбилась в него. Да и как было не влюбиться: высокий, стройный, черноглазый, с курчавыми волосами. К тому же остроумен, интересный собеседник.

Мать Аллы, Валентина Васильевна, восторгалась другом своей «Алёны», как в семье называли Аллу. Михаил, в свою очередь, обожал Валентину Васильевну, красавицу, и такую молодую с виду, что их с дочерью можно было принять за сестёр. Бывая у них в доме, он старался уделить ей несколько минут внимания, после чего женщина расцветала, и спешила оставить влюблённых наедине. Она, конечно, хотела счастья Алёнке и верила: нельзя быть несчастливой с таким весельчаком-красавцем, с таким обходительным молодым человеком.

Валентина Васильевна украдкой смахивала с ресниц слёзы, вспоминая своего умершего мужа, вечно угрюмого и педантичного поволжского немца Ротмана. Что она видела с ним, совсем юная, неопытная девушка? Гордыню за тевтонскую кровь в его жилах? Так коктейлем из шведской, латышской и немецкой крови, она могла гордиться и сама, хотя по паспорту и значилась русской. Как и Алла, которая, зная о своей разноплеменной крови, высокомерно считала себя выше окружающих. Только не нравилось ей, что мама переделала фамилию отца на русский манер – Ротманова. Но, раздумывая над этим вопросом, философски смирялась: всё равно рано или поздно придётся взять фамилию будущего мужа.

Мысли об институте уже улетели из головы Аллы с тем негодником ветерком, побывавшем в её комнате. Сегодня она с нетерпением ждёт своего любимого, чтобы вместе с ним на три дня уехать в деревню – познакомиться со своей будущей свекровью.

В ожидании Михаила девушка приняла душ и села в гостиной в кресло, вспоминая, как два дня назад он позвонил и сказал: «Алёна, четвёртого июля мы поедем с тобой в деревню, я представлю тебя матери как невесту. А через месяц мы поженимся. Надеюсь, не передумала?» – «Миша, конечно, нет!»

Валентина Васильевна, узнав о предложении Михаила, обрадовалась не меньше дочери.

От долгожданного звонка Аллу вихрем будто вынесло в прихожую. Она торопливо открыла дверь и увидела улыбающегося Михаила – с дипломатом в одной руке и с букетом цветов в другой.

– Привет, моя Снегурочка, – весело поздоровался он.

– Приве-е-т, – широко улыбаясь, ответила она.

Ради знакомства с матерью Михаила Алла принарядилась: приталенное летнее платье бледно-жёлтого цвета, на ногах белые босоножки, на плече – сумочка. Михаил в белой рубашке, чёрных брюках, чёрных ботинках выглядел тоже весьма элегантно.

Родительская деревня находилась в двадцати километрах от областного центра, и в половине шестого молодые уже шли по тихой зелёной улице небольшой деревеньки.

– А вот и моя родина, – улыбнулся Михаил, останавливаясь у деревянного дома.

Домик был невелик, но наряден: снаружи обит узкими дощечками «ёлочкой», окрашенными в синий цвет, на окнах белые узорчатые наличники, резное крыльцо, открытая веранда.

– Мой отец был мастером на все руки, – с грустью произнёс Михаил, заметив, что Алла любуется домом. – Три года назад его насмерть сбил грузовик, когда он на остановке вышел из автобуса и начал переходить дорогу.

– Жалко твоего отца… Миш, а что это за глиняная избушка? – Алла показала глазами на невысокое сооружение напротив дома.

– Это мазанка, – улыбнулся Михаил, – в ней мы с тобой будем ночевать.

– А почему она так называется?

Добродушно усмехнувшись, Михаил пояснил:

– Мазанка происходит от слова «мазать». Эта глиняная избушка, как ты её назвала, сделана из соломы замешанной на глине, а затем глиняным раствором обмазана снаружи и изнутри.

– А там две кровати? – поинтересовалась Алла.

– А мы с тобой разве на одной не уместимся?

– Как?!.. Не-ет, – покачала она головой, – я не согласна.

– Алёнушка, – мягко произнёс Михаил, – считай, что мы с тобой уже муж и жена. Вернёмся в город и сразу подадим заявление в ЗАГС. Или ты не веришь мне?

– Почему же, верю, но всё равно…

– Алёнушка, если бы я хотел тебя обесчестить, то давно бы это сделал. – Помолчав, Михаил улыбнулся и сказал: – Алёна, о чём мы с тобой спорим? Будешь на диване в доме спать. Договорились?

– Договорились, – кивнула она.

– Отлично! А теперь пошли к моей матери, она наверняка в огороде…

Через двор, в котором одиноко хрюкал поросёнок, они вышли в огород. Мать Михаила окучивала картошку.

– Мама, – негромко произнёс Михаил.

Сухонькая женщина с седыми прядями в чёрных волосах вскинула голову.

– Мишутка! – Бросив тяпку, она поспешила к сыну. Расцеловались.

– Мам, эта красивая девушка по имени Алёна, моя невеста, – представил Аллу Михаил.

Женщина окинула её пытливым взглядом:

– Какая у тебя белая невеста, и лицом, и волосами. Ты чёрный, как головешка, а она белая. Хорошо смотритесь. А меня, Алёна, зови, как тебе легче: хошь, тётя Катя, хошь, Екатерина Ивановна.

– Очень приятно, – наклонила голову девушка. – Буду называть вас тётя Катя.

Путь в жилую комнату вёл через кухню. В правом углу стояла русская печь, которую Алла лишь в кино видела, у окна – небольшой стол с двумя табуретами, навесной шкаф, а сразу у входной двери, по правой стороне – рукомойник. Кухню и вторую половину дома разделяла перегородка из досок, окрашенных белой краской, дверной проём был занавешен шторой из грубого, тёмного полотна.

– Мишутка, – сказала мать, – проходи в переднюю с невестой, а я пока обедом займусь.

– Спасибо, мам, – улыбнулся Михаил. – Сегодня, так уж и быть, я буду у тебя на правах гостя, а завтра приступлю к обязанностям сына.

Он поставил на пол «дипломат», и прошёл с Аллой во вторую половину дома. Справа, у глухой стены, стояла кровать с высоким матрацем, белым кружевным покрывалом и тремя большими подушками, положенными одна на одну. Слева, вдоль перегородки, стоял диван, рядом с ним – шкаф для белья. В левом углу – телевизор, в правом, на двух полочках – иконы, лампадка, свечи… Посреди комнаты стоял стол с четырьмя стульями. «Чистенько и уютно, – подумала Алла, – и ничего лишнего». Повесив свою сумочку на спинку стула, она села на диван рядом с Михаилом.

– Алёна, садись на колени ко мне, – тихо попросил он, прижимая к себе девушку.

– Ты что? – испуганно прошептала она. – Вдруг твоя мать в комнату войдёт? Нет уж, давай сидеть порознь. – Увидев на стене увеличенную фотографию в рамке, спросила: – Миш, это твои родители?

– Да, родители, – вздохнул он. – Красивые, правда?

– Красивые. А ты, кажется, на отца больше похож.

– Ты права… – Михаил хотел ещё что-то сказать, но в этот момент из кухни его позвала мать:

– Мишутка, иди за грибочками слазь в подпол. Заодно и варенья прихвати, какое понравится.

Оставшись одна, Алла подумала: «Миша говорил, что его матери пятьдесят два года, а на вид ей дашь больше шестидесяти. Наверное, тяжело ей одной. А может, после смерти мужа постарела. Но бодрая, подвижная. Хотя будешь подвижной, работая почтальоном на три деревни. А это, как говорил Миша, надо не меньше десяти километров отшагать. И так почти каждый день. Причём и в дождь, а зимой в пургу, в морозы. Да, не позавидуешь. С другой стороны, в совхозе, наверное, ещё тяжелее работать. А ведь и там работают женщины». Вскоре появилась Екатерина Ивановна.

– Ладно, хоть письмо Мишутка догадался прислать, что приедете, – поставив на стол две тарелки с куриным супом, произнесла она. – К вашему приезду я курицу утром порешила. Сама-то я редко балуюсь мясом, всё больше овощи ем.

Скоро на столе, кроме супа, появились солёные грибы, вишнёвое варенье, зелёный лук, варёная колбаса, привезённая Михаилом из города.

– Мам, ты водочку будешь или сухое вино? – когда все сели за стол, спросил Михаил.

– А ты будто не знаешь, – улыбнулась мать. – Вашу кислятину даже мой поросёнок не станет пить.

– Понял, мам, понял. – Михаил наполнил две рюмки водкой. – Алёна, тебе тоже водочки?

– Вообще-то я сухое предпочитаю, – поморщилась Алла. – Но если тётя Катя раскритиковала его…

Улыбнувшись, Михаил и третью рюмку наполнил водкой.

– Теперь я предлагаю выпить за мой диплом о высшем образовании, – торжественно произнёс он, вставая из-за стола. – А также за то, что меня оставляют преподавателем нашего института.

Мать именинника поперхнулась.

– Неужто в институте учительствовать будешь?

– Да, мам, буду учительствовать в институте, – польщённо улыбнулся Михаил. – И не только учительствовать, но буду ещё в аспирантуре учиться, чтобы в недалёком будущем стать учёным.