Цитаты из книги «Ф. М.»

форс-мажор. Это когда никто никого не кидал, не подставлял, а само так вышло. Ну, типа карма.

Домашний номер. Мужик какой-то. Лузгаев Вениамин Павлович. Фамилия редкая. Давайте, шеф, я его на поиск задам. Вдруг что-нибудь выловим? Она подсоединилась через мобильник к Интернету. – Нету. Ни одного Лузгаева.

Понимаете, надо Илюше за клинику платить, второй взнос, и ужасно много, целых двадцать тысяч…

Ни во сколько… Марк Донатович, это главврач, взял папу, потому что необычный диагноз. – Ее личико дернулось. – Тут с пациентов вообще денег не берут, это же исследовательский центр.

Ведь я, милостивый государь, кто? Животное, и притом злое животное. Это благородный лев сражает жертву одним ударом, наповал, и единственно лишь ради утоления голода. Я же всегда был подобен коту, которому над мышкой еще поизмываться надо. Всегда во мне это было, сладострастие пополам с жестокостию.

Ведь я, милостивый государь, кто? Животное, и притом злое животное. Это благородный лев сражает жертву одним ударом, наповал, и единственно лишь ради утоления голода. Я же всегда был подобен коту, которому над мышкой еще поизмываться надо.

Обсессия номер два: роковая женщина, фам-фаталь. Это живое воплощение рулетки, главной страсти Федора Михайловича. Такая же непредсказуемая, алогичная, жестокая, но тоже способная на неслыханную щедрость. Беда в том, что щедрость и рулетки, и

роковой женщины обычно достается мужчинам холодным и рассудочным, которые не теряют головы. А если не терять головы, то зачем тогда жить на свете – без страсти, без муки, без наслаждения?

Ключевая пословица москвича: не имей сто рублей (всё равно не деньги), а имей сто друзей.

У нынешней российской элиты прагматизм отлично уживается с сумеречностью сознания.