Бойд Котран, Адриан Шуберт
Мореплавания, изменившие мир. История кругосветного парусника по имени «Эдвин Фокс»

Моему отцу

Бойд

Памяти моих родителей

Эдриан

Boyd Cothran & Adrian Shubert

THE EDWIN FOX

How an Ordinary Sailing Ship Connected the World in the Age of Globalization

© 2023 Boyd Cothran and Adrian Shubert

© Тулина И.А., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025

КоЛибри^®

Мир «Эдвина Фокса» (1835–1905)

Пролог. Отправляемся в плавание

Калькутта, Индия, 1853 год

Утром 14 декабря 1853 года Уильям Тейлор Салмон, 32-летний капитан «Эдвина Фокса», стоял у массивных деревянных ворот строительной площадки «Юнион докс» и ждал. Было около 6 утра^[1]. Когда из-за горизонта показались первые лучи солнца, он посмотрел через реку Хугли на плотно застроенное поселение на востоке. Прохладная и сухая погода – долгожданная передышка после проливных муссонных дождей, от которых река разбухала каждый год. Время года не было суровым: в июне сильнее, чем обычно, шли дожди, вызвавшие наводнение и погубившие часть урожая на западе. Но с окончанием дождей жизнь на реке стала активнее^[2]. Мужчины набивались в деревенские лодки, окрашенные в красный и синий цвета. Женщины стирали одежду на затопленных белых ступенях гхатов. Мальчики с тонкими шестами уговаривали золоторогих быков войти в реку, а затем выйти из нее, взбаламучивая бурые воды медленной Хугли. Сквозь все это фоном постоянно слышался звон колоколов и рокот барабанов – гул жизни, движения и корабельной торговли: американских шхун, китайских джонок, арабских дау и крошечных лодок, названия которых Салмон, возможно, никогда не слышал^[3].

Стоя на пирсе и осматривая все вокруг, молодой капитан размышлял о космополитическом характере этого места и о том, что скоро его покинет. Ранее этим утром капитан порта освободил «Эдвин Фокс» от носовых и кормовых швартовов и отбуксировал судно по изгибу к якорной стоянке около особняков Палладио, выстроившихся вдоль реки в Гарден-Рич. Оставалось дождаться лоцмана.

Капитан Салмон родился в семье моряков в Рочфорде (Эссекс) и был опытным мореплавателем: служил капитаном на многих кораблях до своего последнего рокового путешествия на борту парохода «Персия», затонувшего в Бенгальском заливе во время циклона 5 октября 1864 года^[4]. Он знал, как важен надежный лоцман для навигации по дельте Ганга. «Эдвин Фокс» отправился в первый рейс с легким грузом риса, рапса, льна, сафлора, наконечников рога, касторового масла, воловьей кожи, джута и много чего еще. Осадка судна – 21 фут 6 дюймов – делала опасным пересечение мелководья и скрытых песчаных отмелей Хугли^[5].

Салмон сделал все, чтобы подготовиться. Он проверил и перепроверил работу боцмана по погрузке, чтобы убедиться, что переборки закреплены и судно сидит на ровном киле. Он прошел по черно-белому гакаборту и осмотрел транцы. А с квартердека приказал своим людям осмотреть все, от фалов до юферсов. За пять дней до этого портовые власти также осмотрели «Эдвин Фокс» и признали его годным для мореплавания, запротоколировали его описание и выдали Салмону регистрационный сертификат «Калькутта № 12/1853»^[6].

При зарегистрированном тоннаже 836 тонн, что было значительно ниже среднего показателя 1860 года 1200 тонн, при общей длине 157 футов и прочном прямоугольном такелаже военного корабля «Эдвин Фокс» не отличался ни быстротой, ни большими размерами^[7]. Корабль был исключительным, поскольку был обычным неисключительным и в некотором смысле старомодным еще до того, как был заложен киль. Его конструкцию заимствовали у «круглощеких» фрегатов «Блэкуолл», построенных на Темзе в Лондоне в качестве замены величественным и мрачным кораблям Ост-Индской компании^[8]. С закругленным днищем и прочный, он больше подходил для перевозки лондонских товаров широкого потребления, чем для установления рекордов скорости, и не обладал ни граммом очарования больших чайных и опиумных клиперов, таких как «Катти Сарк», покоривших воображение публики в то время^[9]. Тем не менее «Эдвин Фокс» и обычные торговые суда вроде него сыграли гораздо бо́льшую роль в объединении мира в конце XIX века, чем их более знаменитые сородичи^[10].

Прямо перед рассветом как по команде появился лоцман со своей свитой. Салмон поприветствовал мужчин, и они вместе сели в ялик, чтобы добраться до большего судна. С капитаном и лоцманом на борту «Эдвин Фокс» стал средоточием деятельности. На корабле было 65 матросов и пять офицеров. Каких-либо соглашений с экипажем этого первого плавания не сохранилось, но личный состав, вероятно, почти полностью состоял из индийских моряков, известных как ласкары^[11]. Если так, то «Эдвин Фокс» не был одинок: хотя в британских правилах долгое время содержались дискриминационные условия для индийских экипажей (в британском Навигационном акте 1651 года содержалось требование, чтобы вся торговля между Англией и ее колониями осуществлялась на судах, построенных в Британии и управляемых британской командой), эти ограничения были смягчены во время Наполеоновских войн, и к 1820-м ласкары составляли, по оценкам, две трети членов экипажа на судах, направлявшихся в Лондон из Индии. Обилие индийских моряков привело к введению дополнительных правил, призванных ограничить роль ласкаров в британской судоходной отрасли, однако к тому времени, когда зимой 1853 года «Эдвин Фокс» отправился в плавание, практически все ограничения на наем ласкаров были сняты^[12].

Если британские судоходные компании, работавшие за пределами Индии, неохотно нанимали местных моряков, то они не испытывали никаких угрызений совести, когда дело касалось найма бенгальских ремесленников и закупки материалов. Известно, что в первой половине XIX века судостроительная промышленность Калькутты процветала. Этот бум был частично обусловлен более низкими затратами на строительство и ремонт кораблей на Востоке (построенные британцами суда стоили в два раза дороже) и частично – превосходным качеством работы и используемых материалов^[13].

«Эдвин Фокс» был добротно построен и рассчитан на долгую службу. Он был сделан из тика, который считается одним из лучших в мире видов древесины для судостроения, и сала, или шореи исполинской (Shorea robusta), крепкого дерева, произрастающего в Северной и Центральной Индии^[14]. Страховые компании, такие как лондонский Ллойд, предоставляли сниженные тарифы на страхование кораблей, построенных из тика. Многие судостроители предпочитали его даже самому твердому английскому дубу из-за его естественной устойчивости к Teredo navalis – внушающему страх корабельному червю, чей неуемный аппетит мог разрушить корпус судна за несколько месяцев, особенно в теплых экваториальных водах^[15]. Построенный из бирманского тика бенгальскими мастерами и укомплектованный главным образом ласкарами, «Эдвин Фокс» был создан, украшен резьбой, оснащен и управляем руками индийцев. Это было настоящее дитя Востока.

Полностью загруженный и готовый к отплытию, «Эдвин Фокс» начал свой путь вниз по Хугли, мимо мыса Маникхали и отмели Маяпур, вокруг отмели Джеймса и Мэри, через Даймонд-Харбор к рейду Саугора, где река широко разливается, впадая в Бенгальский залив, – путешествие длиной почти 120 миль от Юнион Докс в Калькутте. С квартердека капитан Салмон приказал своим людям развернуть судно и туго натянуть бизань, чтобы в полной мере воспользоваться легким бризом, характерным для этого времени года. Было 24 декабря, канун Рождества, и «Эдвин Фокс» направлялся в Лондон через мыс Доброй Надежды.

В последующие 50 лет «Эдвин Фокс» – небольшой, неприметный тихоход в расцвет эпохи парусов и уставшая рабочая лошадка в эпоху пара – прожил необычную судьбу. По прибытии в Лондон его зафрахтовало британское правительство в качестве военного транспорта для нужд армии в Крымской войне. Затем он вернулся в Азию и перевозил различные грузы в пределах Восточной и Юго-Восточной Азии, из Азии в Великобританию, из Соединенных Штатов в Европу и даже из Норвегии в Австралию. «Эдвин Фокс» перевозил наемных рабочих («кули»)^[16] из Китая на Кубу, где они работали по кабальным контрактам, и вез домой индийских кули после окончания их службы на Маврикии. Он перевозил заключенных из Великобритании и со всей империи на территорию нынешнего штата Западная Австралия. Начиная с 1873 года он перевозил британских поселенцев в Аотеароа Новую Зеландию в рамках грандиозного плана, разработанного колониальным премьером Юлиусом Фогелем, с целью превратить колонию в «прогрессивный британский рай»^[17]. Марк Твен позже назовет ее «младшей Англией»^[18]. В 1885 году, после того как завершился его лучший период службы как парусного судна, «Эдвин Фокс» переделали в плавучий холодильник для зарождающейся торговли замороженной бараниной между колонией Новая Зеландия и Великобританией. Наконец, в 1905 году судно было выпотрошено и превращено в угольный плашкоут, а затем его практически забросили почти на столетие, пока оно не дождалось окончательной участи в качестве своеобразного памятника эпохе.

Задействованный в решающие десятилетия, которые историк Юрген Остерхаммель назвал «внутренней точкой фокуса» XIX века, «Эдвин Фокс» поистине стал символом глобализации^[19]. Между 1850 и 1914 годами мир стал свидетелем ошеломляющих и беспрецедентных изменений на глобальном уровне^[20]. Отличительными чертами этой эпохи стали быстрое расширение и интенсификация торговли по всему миру, распространение индустриализации и интеграция поселенческих колоний в имперские рынки. Международная торговля выросла с 6 % мирового ВВП в начале XIX века до 14 % к 1914 году. Первая мировая война положила конец этой первой волне глобализации и стала началом 30-летнего периода, когда этот процесс пошел вспять. Две мировые войны, финансовые кризисы и изоляционизм снизили торговлю до 5 % мирового ВВП. Конец Второй мировой войны открыл новую эру глобализации при экономической гегемонии Соединенных Штатов, но международная торговля не возвращалась к уровню, наблюдавшемуся во время внутреннего узлового момента XIX века, до 1989 года. И несмотря на поразительные технологические разработки, глобализация конца XX – начала XXI века в значительной степени зависела от кораблей, как и в первую, ключевую эпоху глобализации, частью которой был «Эдвин Фокс»^[21]. В конце XIX века на новой, глобально взаимосвязанной планете было создано богатство невиданных ранее масштабов, однако оно распределилось неравномерно. Эти глобальные изменения повлекли за собой грандиозное вторжение западного империализма почти во все уголки земли, что привело к беспрецедентной миграции людей (как свободной, так и принудительной) и масштабным изменениям окружающей среды. Они также положили начало широкомасштабному и систематическому лишению коренных народов их земель с последующей заменой их переселенцами. Суда, участвовавшие в глобализации, такие как «Эдвин Фокс», внесли вклад в эти разрушительные явления.

Период между 1870 годом и Первой мировой войной, помимо прочего, был великой эпохой имперской экспансии. Ведомые сочетанием экономических мотивов, международного соперничества и идеи расового превосходства, ряд европейских стран, а также Соединенные Штаты и Япония разделили между собой значительную часть земного шара. Главной целью стала Африка. В 1875 году менее 10 % континента были частью европейской империи; 20 лет спустя менее 10 % были свободны от имперского правления. Британская империя выиграла, безусловно, больше всех, присоединив к своим владениям более четырех миллионов квадратных миль и 66 миллионов человек, но Франция, Германия и Бельгия тоже претендовали на огромные новые территории и население. В подобных обстоятельствах неизбежно возникала тесная связь между глобализацией и империей, прежде всего это касалось Британской империи. Гэри Маги и Эндрю Томпсон даже говорят о существовании «британской мировой экономики, [которая] оказалась среди первых и самых значительных спонсоров глобализации, какой мы знаем ее сегодня»^[22]. Морские связи были основной движущей силой развития Британской империи. Это «собрание колониальных владений, портов и зон влияния», как описывает его историк Тони Баллантайн, представляло собой «морской порядок <…> зависящий от движения судов – больших и малых, совершавших как короткие рейсы, так и кругосветные плавания»^[23]. «Эдвин Фокс» был одним из таких судов, хотя его путешествия выходили даже за пределы обширного мира Британской империи.

Историки пытались решить, как подойти к этим эпохальным процессам. Некоторые из них написали масштабные, всеобъемлющие синтетические труды по глобализации XIX века, такие как «Рождение модерного мира» (The Birth of the Modern World) Кристофера Бейли и «Преображение мира» (The Transformation of the World) Остерхаммеля^[24]. Другие изучали отдельные товары, например хлопок, рис и даже гуано, или писали микроистории, сосредоточившись на отдельных людях^[25]. Но обычные торговые суда, такие как «Эдвин Фокс», несмотря на их повсеместность и центральную роль в перемещении товаров и людей на большие расстояния вплоть до XX века, по сути, не попадали в поле зрения исследователей, занимающихся глобальной историей. Мартин Дазинбер и Роланд Венцльхюмер во введении к недавнему специальному выпуску Journal of Global History^[26] отметили, что, «несмотря на первостепенное значение в литературе, посвященной “глобальной” или “мировой” истории, корабли как историческое место действия сами по себе часто оставались вне поля зрения историков, занимающихся проблемами глобальной истории, фигурируя просто как “другие пространства” в наших работах»^[27].

Это не значит, что исследователи глобальной истории полностью проигнорировали судьбы кораблей и истории, которые они могут нам поведать. Отдельным кораблям историки посвятили книги, но все они сильно отличаются от этой. Большинство исследователей интересовались XVIII и началом XIX века, причем излюбленной темой была работорговля. Они концентрировались на одном или двух плаваниях^[28]