Пусть скажет Тебе сейчас сердце мое, зачем оно искало зла без всякой цели. Причиной моей испорченности была ведь только моя испорченность. Она была гадка, и я любил ее, я любил погибель, я любил падение свое, – не то, что побуждало меня к падению, а само падение свое любил я, гнусная душа, скатившаяся из крепости Твоей в погибель, не ищущая желанного путем порока, но ищущая сам порок.