OSHO

The Great Zen Master Ta Hui

Copyright © 1987 OSHO International Foundation, www.osho.com/copyrights

© ООО Книжное издательство «София», 2025. Все права защищены.

Оригинальное название на английском языке: THE GREAT ZEN MASTER TA HUI Эта книга представляет собой транскрипцию серии оригинальных бесед «Великий дзэн-мастер Да Хуэй» (The Great Zen Master Ta Hui) Ошо, проведенных перед аудиторией. Все беседы Ошо были полностью опубликованы в виде книг, а также доступны в формате оригинальных аудиозаписей. Аудиозаписи и полный текстовый архив можно найти в онлайн-библиотеке OSHO Library на сайте www.osho.com. Без специального разрешения правообладателя никакая часть этой книги не может быть использована или воспроизведена каким-либо образом для целей обучения технологий или систем искусственного интеллекта. Правообладатель прямо исключает данное произведение из перечня материалов, на которые распространяются исключения, предусмотренные законодательством Европейского Союза для текстового и дата-майнинга.

OSHO^® является зарегистрированной торговой маркой OSHO International Foundation, www.osho.com/trademarks.

* * *

Посвящается Свами Ананду Майтрейе, еще одному интеллектуалу, который стал просветленным 11 июня 1984 года и ушел в вечный сон 17 июля 1987 года

Предисловие

Сезон дождей в этом году запаздывал. Быть может, по этой причине дожди, время от времени выпадавшие в июле и августе, были такими желанными, так глубоко освежали, так радовали наши сердца.

Для всех, кто присутствовал в те дни на беседах просветленного мастера Бхагвана Шри Раджниша, магия дождей просто отражала магию присутствия Бхагвана… Казалось, сущее обязано было осыпать мир дождем, отвечая на изысканные дары, которыми Бхагван осыпал нас.

Каждая из этих бесед по сутрам Да Хуэя, учителя дзэн, жившего за 1500 лет до нас, давала нам переживание огромной свежести, раскрытие каждого робкого побуждения к божественному, словно это было омовение, новое начало… вкус безмолвия и экстаза. Так и остались в памяти те дожди и беседы, слившиеся воедино.

Верно и то, что, с дождем ли, без дождя, – таков почерк мастера, этого особого Мастера. Но это другая история…

Вернемся к книге: вот маленькое чудо. Каждая лекция сама по себе драгоценность, но собранные вместе, они становятся бесценными – ибо показывают путь Да Хуэя от познания к Знанию, от ума к не-уму, а по существу – от учителя к мастеру; такое путешествие воодушевит любого искателя.

Вся история счастливо заканчивается просветлением Да Хуэя, но на своем пути он не раз попадает в ловушки. Да Хуэй – выдающийся, яркий молодой монах; его приветствуют как великого учителя: кажется, он так хорошо понимает и точно интерпретирует слова мастеров прошлого. Прельщенный всеобщим одобрением, Да Хуэй падает в глубокую яму самообмана и нечестности – неизбежный удел тех, кто пытается сохранить ложный образ.

Ошо ясно показывает, как Да Хуэй неверно понимает и неверно истолковывает сутры Будды и других мастеров – он просто знаком с их словами, он говорит не из собственного опыта.

Но именно в те минуты, когда кажется, что Да Хуэй вот-вот окончательно утонет в зыбучих песках слепой гордости, проявляется его подлинный разум; и новый свет исходит от его сутр, когда он начинает говорить по существу, экзистенциально, – не из своего знания, а из своего опыта. Об этом прорыве Бхагван сказал так:

«Что касается пробуждения, то очень легко определить, говорит человек интеллектуально или экзистенциально. Сейчас Да Хуэй говорит экзистенциально, из своего опыта. Это было великое паломничество не только для него, это было великое паломничество для всех вас. Смотрите, как интеллект способен превратиться в просветление, как обычный ум может измениться в не-ум, как смертное может стать бессмертным, – смотрите, это и ваша история».

Вершинами в этих беседах были для меня притчи дзэн. Дав нам контекст дзэн, его фокусировку на пустоте, его медитации на неразрешимом коане, а затем просто изложив сцену каждого эпизода, каждого диалога, Бхагван оживляет все изумительные ощущения мастера и ученика, и устанавливается совершенная по простоте фокусировка на просветлении, на переживании события – будь то щелчок пальцами, крик или вышвыривание из окна! Притчи эти стали так насущны, так остры, сострадательная восприимчивость мастера и отклик ученика так трогательны… изысканная тонкость дзэн приходит к нам здесь сейчас.

Это какое-то таинство… поэзия слов, глубина переданного ими понимания; восторг открытия древней красоты дзэн, которая и сейчас живет среди нас; могущество приглашения… Но каким-то образом происходит нечто еще большее. Как говорит Бхагван об одном из древних мастеров, «таков подлинный мастер, приводящий глубочайшую, чистую безмятежность вашего существа в созвучие с блаженством существования».

И еще были другие мгновения – совсем как когда начинается дождь. К нам приходит такое спокойствие… Бхагван начинает говорить снова, мягко и ласково: «Ты одно с этим безмолвием… и как изумительно это, как чудесно. Неужели ты думаешь, нужно что-то еще, чтобы радоваться, плясать и петь?»

Вкушай это присутствие, это океаническое сознание, это высшее безмолвие. Если слова затронут тоску и стремление в твоем сердце, не сомневайся… мастер, который произнес их, пришел и к тебе.

Если ты испытываешь жажду, оставь колебания: приди и раздели.

Ма Прем Таранга

Пуна, Индия, декабрь 1987 г.

Пролог

Из «Записей Синего Утеса» Юань У, учителя Да Хуэя

Учитель не пожелал предложить слово объяснения, но заставил Да Хуэя выразить собственный взгляд. В каждом случае Да Хуэй в совершенстве постигал утонченный смысл. Старый мастер воскликнул: «Ты, очевидно, тот, кто пришел снова!»

Юань У сказал Да Хуэю: «Нелегко было тебе добраться до этой ступени – очень плохо, что, умерев, ты не способен возвратиться к жизни. Без сомнения, слова и фразы – великая болезнь, но разве ты не читал:

 
Повиснув на скале,
отпусти – и согласись
принять опыт.
После исчезновения
возвращайся к жизни —
я не мог обмануть тебя».
 

Да Хуэй получил багряную тогу и имя «Будда Солнце» в знак императорской почести. Император Сяо Цзун даровал ему титул «Чаньский Мастер Великой Мудрости», от которого и происходит имя Да Хуэй.

Шел тысяча сто шестьдесят третий год. На девятый день восьмого месяца, после появления признаков болезни, Да Хуэй сказал собранию монахов, монахинь и мирян: «Завтра я ухожу».

Перед рассветом прислужник Да Хуэя спросил его о стихе. Серьезным голосом Да Хуэй произнес: «Без стиха я не мог умереть». Он взял кисть и написал:

 
Таково рождение
Такова смерть
Стих или без стиха
К чему суета?
 

После этого он выронил кисть и ушел.

Часть 1. Очисти ум

Возлюбленный Мастер,

Очисти ум (Ли Сянь Ченю)

Будда говорил: если желаешь знать мир буддовости, ты должен сделать свой ум таким же чистым, как пустое пространство, и, оставив ложное мышление и всяческое схватывание далеко позади, позволить уму беспрепятственно двигаться куда угодно. Мир буддовости – это не какой-то внешний мир, где есть официальный «Будда», это мир мудрости пробудившегося мудреца.

Если ты решил, что желаешь познать этот мир, тебе не нужны украшения, культивирование или реализация, чтобы достичь его. Ты должен соскрести пятна скорби от чужих ощущений, застрявших в твоем уме неизвестно с каких времен, и пусть твой ум станет таким же широким и открытым, как пустое пространство, пусть он полностью освободится от цепких когтей различающего интеллекта, и пусть твои ложные, нереальные, тщетные мысли тоже станут подобными пустому пространству. Тогда этому удивительному уму не понадобятся усилия – ему не будет преград, куда бы он ни обратился.

Бездумие (Хун По Чуну)

Досточтимый древний говорил: «Чтобы найти быка, ищи его следы. Чтобы изучить путь, ищи бездумие. Там, где следы, должен быть и бык».

Путь бездумия легко разыскать. Так называемое бездумие не равнозначно инертности и неведению, которые свойственны земле, дереву, черепице или камню; оно означает, что ум отрегулирован и невозмутим во время контакта с ситуациями и встречными обстоятельствами, что он неизменно чист, ни за что не цепляется, движется без помех и препятствий; что он незапятнан, но не замкнут в своей незапятнанности. Ты смотришь на тело и ум как на грезы и иллюзии, но не обрекаешь себя на вечную пустоту грез и иллюзий.

Только когда подобное состояние достигнуто, можно говорить о подлинном бездумии. Нет, это не бездумие пустой болтовни: если ты не обрел подлинного бездумия и просто исходишь словоговорением… чем это отличается от извращенного чань «безмолвного озарения»?

«Стремись к корню, не беспокойся о ветвях».

Очищение, пустота такого ума и есть корень. Когда ты достиг корня, достиг главного – все языки и знания и все, что ты делаешь каждый день, все твои реакции на людей и попытки приспособиться к обстоятельствам в связи с многочисленными расстройствами и переживаниями – радостными или печальными, хорошими или плохими, благосклонными или враждебными – все это тривиальные дела, ветви. Если ты способен непринужденно осознавать и знать в то время, как на тебя обрушиваются всяческие обстоятельства, – значит, нет ни недостатка, ни излишка.

Да Хуэй, великий учитель дзэн, происходит из той же генеалогической линии, что и Бодхидхарма. Он родился через четыреста лет после того, как Бодхидхарма ушел в Гималаи, ушел, чтобы исчезнуть там в вечных льдах и вечном безмолвии.

Я назвал Да Хуэя великим учителем дзэн – не мастером… Это нужно как следует объяснить. Мастер – тот, кто просветлен. Но порой случается так, что мастер может быть просветленным, но недостаточно красноречивым, чтобы выразить то, что он познал. Это совершенно другое искусство.

Учитель не просветлен, но он очень выразителен. Он может высказывать то, что мастер не может облечь в слова, хоть мастер и знает.

Учитель может высказывать это, хоть он не знает.

Учитель слышал… он жил с просветленными людьми, он впитывал их энергию, его осыпали их цветы. Он вкушал то, что они излучали, поэтому он уверен, что совершается нечто вроде просветления; но ему недостает собственного авторитета: его авторитет – заимствованный. А если учитель гениален, ему почти удается выразить такие вещи, о которых мастера говорить не умели, а может быть, просто помалкивали.

Учитель полезен по-своему. Он более доступен людям – он принадлежит людям. Мастер – на высокой, залитой солнцем вершине. Даже если он крикнет оттуда, лишь эхо достигнет людских ушей. Но учитель живет среди людей, знает их жизнь, знает их язык, знает, как нужно выразить мысль, чтобы они смогли понять. Мастер всегда связан со своим переживанием, а учитель больше связан с людьми и ему надлежит распространять послание.

А случается и так, что мастер вообще не может передать свое знание. Рамакришна, например, был человеком просветленным, но совершенно необразованным: он ничего не знал о великой литературе, не знал, что говорили другие просветленные люди. Он переживал красоту своего внутреннего существа, но был в полном неведении, как передать это другим. Ему пришлось попросить другого человека, Вивекананду, который не был просветленным, но был великим гением – очень разумным, рациональным, логичным, интеллектуальным, сведущим, хорошо образованным. Вивекананда стал выразителем знания Рамакришны. Он объездил мир, распространяя его послание.

Все то, что существует сегодня как «Миссия Рамакришны», – целиком работа Вивекананды; но сам Вивекананда умер в ужасных страданиях. Агония была тем более мучительной, что он распространял добрые вести экстаза, но внутри был пустым. Все его послание было только словами, но он справился с этим так талантливо, что многие стали считать его просветленным.

То же самое произошло с Да Хуэем. В свои шестнадцать лет он был на редкость разумным; и он оставил мир и уже через год послушничества был посвящен в монахи – ему было всего семнадцать… А потом он шел от мастера к мастеру, искал настоящего просветленного человека, который показал бы ему путь.

Он нашел своего мастера в Юань У. Похоже, это почти та же ситуация: Юань У знает, но не может высказать. Да Хуэй не знает, но может высказать. Просто живя с мастером, впитывая его энергию, наблюдая его грациозность – как он прогуливается, как садится, как подолгу молчит…

Изредка, время от времени, Юань У произносит слово или фразу. Его утверждения собраны в небольшую книжку «Записи Синего Утеса», но их почти невозможно понять. Они кажутся не связанными друг с другом, не относящимися друг к другу; они выглядят фрагментами. Они не образуют системы.

Хотя слова Юань У запечатлены в «Записях Синего Утеса», он никогда не обращался к людям. Он просто попросил Да Хуэя заглянуть в «Записи Синего Утеса» и выразить свое мнение, сказать, что он думает о них. Он не знал, удалось ли ему сказать то, что он хотел сказать, и передавало ли сказанное что-нибудь или же было просто пустым упражнением.

В каждом случае Да Хуэй в совершенстве постигал утонченный смысл. Старый мастер воскликнул: «Ты, очевидно, тот, кто пришел снова!»

Говоря это, он подразумевает: «Ты, очевидно, родился почти просветленным, недостает лишь капельку; похоже, ты достигнешь цели уже в этой жизни. Но понял ты мои высказывания безукоризненно».

Это была как будто его печать, когда он сказал: «Ты, очевидно, тот, кто пришел снова!» – ты не можешь быть новичком. Ты был на пути много, много жизней; хоть ты и не достиг конечной цели, ты очень близок.

Но мастер не мог быть обманут тем, что Да Хуэй только понимает слова, которые понял бы любой разумный человек столь большого таланта. Юань У снова сказал Да Хуэю: «Нелегко тебе было добраться до этой ступени» – ты боролся упорно – «очень плохо, что, умерев, ты не способен возвратиться к жизни».

Ты сможешь понять это, если я сошлюсь на Иисуса, который говорит: «Если не родитесь снова, не поймете истину».

Есть две части пути. Первая часть – позволить своему эго умереть. Это напряженная, трудная, отчаянная часть, потому что ты знаешь только свое эго, тебе неизвестна твоя подлинная сущность. Ты прыгаешь в бездну, не зная, останешься ли в живых; эту часть Да Хуэй преодолел. Но вторая часть – воскресение, рождение к своей новой индивидуальности, к своему подлинному существу – не состоялась.

«Нелегко было тебе добраться до этой ступени – очень плохо, что, умерев» – умерев как эго – «ты не способен возвратиться к жизни. Без сомнения, слова и фразы – великая болезнь, но разве ты не читал» – и вот прекрасное выражение мастера: Повиснув на скале, отпусти – и согласись принять опыт.

Вот самая важная часть в нем: Повиснув на скале, отпусти.

Это принятие смерти эго. Но не делай это с усилием, с напряжением. Не делай это ради достижения чего бы то ни было, основанного на жадности или амбиции; делай это, просто чтобы обнаружить свою настоящую сущность.

Правильный путь действия – это… согласись принять опыт.

Юань У говорит Да Хуэю: ты не согласился принять опыт, поэтому только первая половина завершена. Эго умерло и оставило тебя в чистилище, потому что, отпуская, ты не был полон в этом отпущении. Отпущение тебе удалось – но оно было управляемым; это не было добровольное, стихийное приятие. Ты не наслаждался им. Если бы ты наслаждался, тогда: После исчезновения возвращайся к жизни – я не мог обмануть тебя.

Он был немногословным человеком. К сожалению, очень редко и очень немногие люди становятся просветленными, и большинство из этих немногих никогда ничего не говорит: а те, кто говорит хоть что-то, говорят только урывками, к тому же на таком языке… пока ты не просветлен, невозможно постичь смысл. А некоторые не говорят ни единого слова. Они не оставляют никаких следов на прибрежных песках этого берега; они просто исчезают, уходят на другой берег.

Да Хуэй слышит сказанное мастером Юань У: Повиснув на скале, отпусти – и согласись принять опыт…

Если ты можешь отнестись к этому падению в бездну как к празднованию, с радостным сердцем, тогда после исчезновения возвращайся к жизни – проблемы нет: ты возвратишься к жизни. Можно сказать, то, что прежде ты принимал за жизнь, не было жизнью; теперь же ты придешь к вечной жизни. Но мост между ними – полное приятие.

Юань У, очевидно, заметил в глазах Да Хуэя какое-то сомнение, какой-то знак вопроса. Вот почему он добавляет: «Я не мог обмануть тебя».

Да Хуэй остался с мастером Юань У; он влюбился в мастера. Если мастер смог разглядеть в его уме даже небольшое сомнение и должен был сказать: «Я не мог обмануть тебя», – значит, он пришел к нужному человеку, который смог заглянуть в глубину его существа и точно сказать, что с ним происходит. Половина его путешествия закончилась, но из-за того, что он не достиг состояния полного приятия, она не была завершена… «Теперь прими полностью – и воскресение произойдет само собой».

Естественно, Да Хуэй должен был усомниться; такова природа интеллекта – сомневаться, а он был очень разумным человеком, молодым, полным сил и принадлежал к категории гениев. Он, очевидно, понял, что мастер разглядел даже невыраженное сомнение в его уме, что именно поэтому он сказал: «Я не мог обмануть тебя».

Он остался с мастером. Слушая мастера, впитывая его дух, его присутствие, постепенно он стал очень красноречивым, хотя просветление, пожалуй, было по-прежнему далеко… Оно даже еще отдалилось, потому что он начал принимать почести от людей – от самого императора и от правительства – как состоявшийся человек. Это очень опасно. Когда ты не состоялся, а правительство признает тебя и тебе даруют высокие почести, может возникнуть обманчивое представление о себе. Ты можешь начать думать: «Вероятно, я просветленный».

Это может случиться по двум причинам. Первая: Да Хуэй узнал, переходя от мастера к мастеру, все, чему обучает дзэн. Так что, если ты услышишь только его слова, тебе очень трудно будет обнаружить, что он не просветленный. Если ты не просветлен, ты будешь не в состоянии заметить неизбежные изъяны, незначительные расхождения – неизбежные потому, что это не его собственный опыт, это просто осколки знаний других мастеров, которые он собрал – собрал с потрясающим искусством. Он почти обманул императорскую власть. Ему воздавали честь как «Будде-Солнцу», как «Солнцу Просветления».

Император Сяо Цзун даровал ему титул «Чаньский Мастер Великой Мудрости», от которого и происходит имя Да Хуэй.

«Да Хуэй» означает «Великий Мастер Мудрости».