Глава 1

Яна

– И вот эта стерва лишила меня всего! – с грохотом обрушиваю пустую стопку на барную стойку. – Еще шот сделай!

– Тебе не хватит, милая? – кудрявая барменша качает головой. – Не пора домой?

– У меня нет дома, – усмехаюсь, – и семьи нет.

Мой отец умер месяц назад. Тогда же наш семейный юрист объявил, что папа оставил меня без гроша в кармане. Его бизнес, наш особняк и все активы перешли его второй жене.

Ксении Ленской. Точнее, теперь Чикиной.

Мама погибла, когда мне было двенадцать. Неоперабельная опухоль.

Мы с папой тогда очень сблизились. Общая боль сделала нашу семью крепкой, как сталь.

Пока не появилась она.

Он подобрал эту лимиту в своей очередной командировке и привез в наш дом.

– Помню, как папа виновато объяснялся, – кручу в пальцах шот с текилой, – что не может больше быть один. И что Ксения если не заменит мне маму, то станет прекрасной мачехой. Сука… она постоянно цепляла меня, пыталась выставить перед папой в худшем свете. Но он любил меня.

Тихо всхлипываю.

– Мне так жаль, – качает головой барменша, – если тебе некуда идти, оставайся у меня. Вижу, девка ты хорошая. Потерянная просто.

Усмехаюсь. Идти-то мне есть куда… только вот…

– Эй, цыпочка! Какая ты… – слышу пьяный голос над ухом, и в нос бьет смрад перегара.

Следом меня хватают за локоть. Рывок. Смотрю в мутные пьяные глаза. Опускаю взгляд на потрескавшиеся губы. Мерзкий алкаш облизывает их. Фу!

– Отвали от нее, говнюк! – рычит барменша. – Я полицию вызову!

– Завали ебало, сука! – гаркает второй, пока первый держит меня. – Мы просто немного поиграем с этой блондиночкой. Ты же не против? Сразу видно, готовая на все шлюшка…

Приходит третий. Они все облизывают своими мерзкими глазами мои голые ноги. Вижу в их взглядах неприкрытую похоть.

Но я совершенно спокойна. Потому что знаю, что ОН не даст меня в обиду. Его люди следят за каждым моим шагом. Считаю про себя. Три… два… один…

Делаю шумный вдох, и меня отпускают. Вижу обалдевший взгляд кудрявой блондинки-барменши. Мужиков скручивают быстро, те даже пискнуть не успевают. Выводят через служебный вход.

Это люди моего опекуна, Мурада Горцева. Ну, как опекуна, так-то мне двадцать пять. Но я живу в его доме. Под защитой. Он друг моего отца.

– Спасибо, – подхожу и кладу на барную стойку оплату за текилу и щедрые чаевые, – что выслушала.

Затем выхожу под ошалевшими взглядами остальных посетителей.

Перед баром уже стоит черный внедорожник с глухо тонированными стеклами. Значит, приехал сам. От одной мысли, что Мурад зол, низ живота опаляет жаром.

Да, меня безумно возбуждает его гнев.

Сажусь в машину. Ароматы дорогой кожи и терпкого мужского парфюма кружат мне голову.

– И что это было, Яна? – Мурад на меня даже не смотрит.

– Я просто захотела развеяться, – пожимаю плечами, тихонько вдыхаю аромат ярости, что окутывает Горцева.

– Ты знаешь, что будет с теми, кто пристал к тебе, – зло цедит, – я не оставлю их в живых.

– Знаю, – тихо говорю.

Знает ли Мурад, как сильно мне нравится его ярость? Когда он срывается с работы ко мне злой, как черт? Ругается и беспокоится? А потом наказывает. Жарко. В своей спальне.

Сжимаю ноги. Машинально облизываю губы. Сегодняшняя ночь не будет исключением.

– Ясно, – мужчина дает по газам, внедорожник срывается с места.

Едем мы молча. Доезжаем до большого особняка, скрытого за забором с колючей проволокой. Повсюду вооруженная до зубов личная гвардия Горцева.

Выхожу у главного входа и иду в кабинет Мурада. Я знаю правила.

Опираюсь руками на широкий дубовый стол.

Сзади хлопает дверь. Резко разворачиваюсь, ягодицами прижимаюсь к прохладному дереву.

Мурад проходится взглядом по моему телу в коротком платье. На коже тут же рассыпаются мурашки.

– Не надоело? – устало спрашивает. – Ты не маленькая девочка, Ян. Сколько можно убегать?

– Может, мне нравится, когда ты ищешь меня? – взмахиваю ресницами, мужчина сжимает челюсти.

Делает шаг ко мне. Теперь мы совсем близко. Его дыхание, наполненное яростью, опаляет мою кожу. Чувствую аромат дорогих сигар. И мужской силы.

Кладу ладони на сильную грудь, слушаю сердцебиение.

– Так быстро колотится, – выдыхаю, затем поднимаю взгляд и сталкиваюсь с тьмой.

– Яна… ты играешь с огнем, я могу не успеть однажды, – рычит, кладет огромные ладони на мои бедра.

Подаюсь вперед. Трусь. Нагло, порочно.

Бесстыжая…

– Ты не хочешь искать убийцу моего отца, – шепчу, – значит, я сама найду… ее… и отомщу!

– Не лезь! – звериное рычание наполняет тонущий в полумраке кабинет. – Я сказал, что разберусь сам.

– Месяц прошел! Она живет в моем доме! Считает себя хозяйкой того, что мой отец заработал потом и нервами! – вцепляюсь пальцами в черную рубашку. – А ты… ты ничего не делаешь!

Внезапное движение в сторону. Пуговицы тихо падают на ковёр. Мурад смотрит на меня, не моргая. В его хищных чёрных глазах сейчас целая гамма эмоций: злость, ярость, отчаяние.

Но есть кое-что ещё. То, что я так люблю в нём. То, что так сильно меня привлекает…

Похоть.

Мы смотрим друг другу в глаза. Длинные пальцы зарываются в мои волосы. Рывок назад. Мужчина погружает меня в свою тьму. И я с радостью ныряю в нее.

– Яна, блядь… ты моя слабость… наваждение, – Мурад обхватывает мою попку, резким движением сажает меня на стол.

И наши губы сливаются в единое целое…

Глава 2

Мурад

Утро. Стою перед зеркалом, медленно застегиваю свежую рубашку. Бросаю взгляд за плечо. Янка. Спит.

Светлые волосы разметаны по подушкам. Длинные ножки обнимают одеяло. На нежной шее яркие следы моих засосов.

Я снова это сделал. Поддался искушению, хотя ничего, кроме агонии, оно мне не несет…

Вдыхаю запах утренней спальни, медового шампуня девушки и едва заметного остаточного шлейфа после ночного секса…

***

От сладкого вкуса губ Янки мне крышу срывает. Сколько говорил себе, сколько убеждал, что нужно нам разойтись, все равно шел за ней, как преданный пес.

– Ах! – ее нежные стоны наполняют меня желанием, сносящим все барьеры.

Нельзя? К черту!

Где-то на задворках возбужденного сознания мечется мысль, что это подло по отношению к девушке. Яна потеряла отца всего месяц назад. Стала изгоем.

– Ммм! – она утыкается лбом мне в плечо.

Нежный доверительный жест. Яна, словно птенчик, отчаянно ищет защиты. Опоры, которую потеряла. А – я дерьмо. Пользуюсь ее уязвимостью, но ничего не могу сделать. Не отпущу!

Руки живут своей жизнью. Гуляют по стройным бедрам. Задирают Янкино платье.

Словно животное, я чувствую ее возбуждение. Ноздри раздуваются от терпкого аромата девичьей смазки.

– Любишь ты злить меня, – рычу, накручиваю ее волосы на кулак.

Хочу смотреть на нее. Видеть, как в голубых глазах плещется желание. И пусть оно лишь реакция на стресс, это меня устраивает. Рывком сдвигаю ее трусики в сторону.

– Ты в этом ходишь по барам, Яна? – жестко тяну назад волосы этой строптивой девчонки. – Неприятности ищешь?

– Чтобы ты спасал меня, – несмотря на покорную позу с раздвинутыми ногами и опущенными ресницами, Янка не сдалась, – бегал за мной. Думал обо мне…

– Еще месяц назад, – шепчу на ее ушко, наслаждаясь мурашками и водя пальцами по мокрым складочкам, – ты убежала… сказала, что не станешь моей никогда. Посмотри на себя теперь…

Янка зло зыркает на меня. Задел за живое? Ухмыляюсь. Не ты одна умеешь кусать словами, милая. Она едва заметно ерзает на столе, стараясь сесть на мои пальцы.

– Нет, – шепчу, убирая руку, – ты играешь на моих нервах, Яна. Никто не имеет на это права…

– Я имею! – яростно шипит, как дикая кошка. – Ты мой! Еще с того дня, когда попросил остаться после лекции…

Усмехаюсь. Тогда я лишил ее девственности. Год назад, после моей лекции в ее университете. Она долго строила мне глазки, химию между нами распознал бы даже мертвый.

Сейчас все только усугубилось…

– Ты знаешь, что надо делать, – отступаю, смотрю на строптивую тигрицу сверху вниз.

Яна с вызовом облизывает губы. Еле держусь, чтобы не нагнуть наглую девчонку над столом и не всадить в нее каменный член. Он от нашей перепалки набух и стал очень твердым.

Девушка слезает со стола. Опускается на колени. Смирилась? Нет! Жду от нее очередную провокацию. Яна медленно расстегивает ремень на моих брюках. Рывком стягивает их с меня вместе с боксерами.

– Эта штука бы лучше смотрелась внутри меня, – шепчет, облизывается, – и доставила бы мне больше удовольствия.

– Приступай, – выпускаю наружу свою тьму, во всех смыслах.

Яна берет в руку мой член.

– Большой, – сообщает мне, игриво улыбаясь, – со мной он всегда такой. Как думаешь, кто из нас сейчас главный, ммм?

Провоцирует.

Молчу. С трудом сдерживаю желание обхватить ее затылок и нанизать до самых яиц. Распахнуть податливое горло и показать, что бывает, если вовремя не закрыть рот.

Но Янка понимает мой взгляд. Порой кажется, что она испытывает удовольствие от моей злости. Ей нравится, когда я в ярости и беру ее жестко. На грани фола.

– Ох, – она ласково язычком облизывает головку, я тут же улетаю.

– Ахуенно, продолжай, – хриплю.

Янка заглатывает глубже, сама начинает сладко стонать. Ее горло вибрирует, вынуждая меня терпеть. Мягкие движения блондинистой головы безумно заводят.

– Даа… да, блядь! Давай… – рычу, начиная двигать бедрами навстречу ее мягкому влажному горлу.

– МММ! – Янка сама заводится, стягивает верх платья, показывает мне стоячие соски.

Хочу вобрать их в рот. Вырвать крик из горла наглой девчонки. Но в миг, когда я уже почти кончаю, эта хулиганка резко отстраняется, встает и бежит к двери кабинета.

Неудовлетворенное желание бьет по венам, вызывая приступ ярости.

– Ну уж нет! – рычу, пытаюсь натянуть штаны. – Ах ты… ЯНА!

Реву ей вслед, но девчонка с хохотом скрывается за дверью. Быстро надеваю брюки. Зверею. Глаза наливаются кровью. Ну все, Яна! Игры кончились!

Несусь вслед, стояк очень мешает, но злость сильнее.

И в миг, когда Яна уже дергает ручку двери своей комнаты, настигаю свою строптивую блондинку.

– Ай! Мурад! – вскрикивает, когда я грубо дергаю ее на себя. – Что ты… ОТПУСТИ!

Но я не слушаю. В крови бурлит ярость, смешивается с возбуждением. Животное во мне взяло верх, и сейчас Чикина получит по заслугам. Совесть издает предсмертный хрип и рассыпается в пыль.

– Сейчас моя очередь, – хриплю, кайфуя от сопротивления Янки, – поиграла и хватит. Пора подчиниться.

– Пусти! – рычит.

Захожу в свою спальню, швыряю Яну на постель. Она нагло смотрит на меня, словно до сих пор считает себя хозяйкой положения.

Ничего, девочка, сейчас я это исправлю.

Расстегиваю ремень на брюках.

Глава 3

Яна

Открываю глаза. Все тело ломит, но это приятная боль. Жмурюсь от яркого света, потягиваюсь.

Он уехал. Как всегда, всю ночь трахал меня и свалил. Не могу сдержать горький стон. И так каждое утро!

Сбрасываю одеяло. Топаю в душ. Включаю прохладную воду, смываю с себя терпкий мужской запах.

Мысли помимо воли несутся назад, в самую глубину темной ночи…

***

– Пришло время серьезных игр, девочка, – Мурад бродит темным жадным взглядом по моим голым бедрам, медленно расстегивает наспех застегнутый ремень на брюках.

Хищник. Настоящий, первобытный. Все мое женское трепещет и раскрывается под этим темным взглядом.

Растягиваюсь на кровати, стягиваю платье с бедер и швыряю в Горцева. Ловит его одной рукой, прижимает к носу.

Рядом с Мурадом во мне поднимается что-то темное. Жуткая собственница, отчаянно желающая его всего целиком. Чтобы не было этих постоянных посиделок с партнерами, ночных сидений в офисе и непонятных командировок.

Только я.

Но кем я хочу для него быть? Просто любовницей… или все-таки любимой девушкой?

– Ты меня сильно разозлила, Яна, – слова словно мед для моих ушей.

– Я знаю, – выдыхаю.

Хочу продолжить, но прикусываю язык. Как объяснить, что только когда он зол, я чувствую себя его вселенной? Может это эгоистично. И некрасиво. Но так есть.

Мурад швыряет мое платье в кресло, снимает брюки вместе с боксерами и резко наваливается на меня. Одним движением рвет на мне трусики.

– Они дорогие, – шепчу, сгорая от желания.

– Куплю новые…

Вот такой дикий Мурад сводит меня с ума. Не ледяной жестокий бандит, а горячий восточный мужчина. Присваивающий. Его жадные касания успокаивают.

– Янка, – рычит, покрывая мое лицо поцелуями.

Сладкими, слегка колющими от жесткой бороды. Зарываюсь пальцами в его волосы, сжимаю.

– Что тебя тревожит? – вдруг спрашивает, в черных глазах мелькает вопрос. – От чего ты так бежишь?

– Меня тревожит то, что ты еще не во мне, – тихо шепчу, облизывая губы.

Не хочу этих разговоров, не сейчас! Я не готова! Сейчас хочу его член внутри. Слегка приподнимаю бедра, трусь мокрой киской об его истекающую смазкой головку.

– Твою мать, – Мурад тыкается в мой лоб своим, таранит взглядом, – ты с ума меня сведешь… я, блядь, чокнусь с тобой!

– Трахни меня, – продолжаю тереться, почти насаживаюсь на его толстый член, – прошу… умоляю… я не хочу говорить. Тебя хочу…

Его взгляд очень красноречив. И снова мы ныряем в его тьму. Толчок. Горцев распахивает мои стеночки, проскальзывая в самую глубину.

– Блядь, Яна… ты такая мокрая. Неужели так сильно хочешь? – ухмылка на красивых губах.

Киваю. Мурад выходит, затем толкается еще сильнее. Вскрикиваю, низ живота опаляет сладкая боль. Так всегда, когда он только входит. Я слишком узкая для его толстого члена.

Но постепенно мои мышцы обволакивают его. Сжимают, вознося на небеса. Я знаю свою женскую силу. И этот бешеный самец подчиняется.

Ведь я так боюсь снова остаться одной. Что меня оставит тот, кого я…

Но методичные толчки выбивают из меня все мысли. Это то, что я ищу. Полное освобождение. Порок, обволакивающий нас и отрезающий от всего мира. Именно сейчас у меня есть хоть что-то…

Горцев ставит меня на четвереньки. Таранит киску снова и снова. Рычит, вколачивая в меня член. Сильно хватает за бедра, фиксирует.

А я кричу. Не сдерживаю себя, выпускаю все накопившееся. Сейчас нет страха, есть только блаженная пустота…

Но и ее недостаточно. Мурад не может полностью наполнить меня. Нужно что-то… или кто-то?

***

Выключаю душ. Возвращаюсь в реальность. Да, я прячусь. Убегаю от боли потери.

Но вчерашняя мысль поразила. Недостаточно…

Я выжимаю из Горцева всю страсть, весь огонь. Но этого мало. Я не знаю, как понять собственные мысли.

Надеваю узкие джинсы, наверх полупрозрачную блузку. Природа наделила меня упругой «тройкой», так что лифчики я не ношу.

Повар Мурада оставил завтрак в холодильнике.

Беру себе фруктовое парфе и сажусь завтракать в одиночестве. В голове мелькают обрывочные воспоминания, словно из другой жизни. Наши завтраки с папой.

Каждое утро, прежде чем уехать в офис, он спрашивал, как я спала. Что мне снилось. И я с радостью рассказывала ему. Папа… почему ты оставил меня? Что мне теперь делать?