надобно, — это совокупиться со мной, словно с уличной проституткой, — что ж, это в твоей власти. Но тогда ты не узнаешь ничего, ровным счетом ничего из тех любовных ухищрений, на которые способна я, Рабыня Страсти!
Он в очередной раз был ошарашен. Ее бесстрашие начинало его раздражать. Да, встреча с подобной женщиной — прекрасной и волевой — это потрясение…
— Теперь ты принадлежишь мне! — заревел он.
— Ты сам противоречишь себе, Али Хассан. — В голосе Зейнаб звучала скука. — Я пытаюсь объяснить тебе, как следует обращаться с Рабыней Страсти. Разве ты не хочешь, чтобы и друзья твои, и враги умирали от зависти к тебе? Разве ты не хочешь узнать райское блаженство в моих объятиях? Если ты не послушаешь меня, ничего этого не произойдет.
— Что я должен делать? — с любопытством спросил он.
— Сперва, — Зейнаб почувствовала, что заинтриговала его, — смирись с тем, что не сможешь обладать мной по крайней мере три дня. — И, видя, что он собирается запротестовать, быстро договорила: — Я должна как следует подготовить себя для нового хозяина. Я привыкла купаться дважды в день.
— Здесь ручей неподалеку… — пробормотал Али Хассан.
— Ручей? — засмеялась Зейнаб. — Да там же вода холодная! Нет! Нет, нет и нет, Али Хассан! От холодной воды грубеет кожа! Нет, вода для моего купания должна быть не только подогрета — в нее должны быть добавлены еще и благовония. — Она взяла его за руку и поднесла его ладонь к своей щеке: — Потрогай… Разве эта кожа не нежнее шелка? Ну а все мое тело еще нежнее… — Она соблазнительно улыбнулась ему, показав белые мелкие зубки.
— А еще что?! — заревел он. О, от нее нельзя отвести глаз! Она самая красивая женщина из всех, которых он видел в жизни! Это золото, слоновая кость и аквамарины… Он никогда не желал женщины столь страстно