отъезда в Лондон. Орелии очень хотелось заменить старые накидки на кресла в Мордене, которые до того выцвели, что уже невозможно было разглядеть рисунок на них. Увидев вышивку, герцогиня восхищенно воскликнула, но как раз в эту минуту вошел слуга, объявляя о пришедших с визитом, и Орелия спрятала вышивку за диван, а потом забыла ее достать. Сейчас, спускаясь за ней в салон, она увидела в холле молодого человека. Его сапоги, брюки и даже пальто были сплошь забрызганы грязью, шляпа продавлена, а галстук, не первой свежести, совсем развязался, так что весь его вид был поразительно неуместен в роскошном и величественном Райд Хаузе. К тому же, как показалось Орелии, молодой человек, подозрительно покачиваясь, едва стоял на ногах. Дворецкий поспешил ему навстречу:
– Мистер Руперт, – воскликнул он, – что с вами?
– А где… мой дядя? – нечленораздельно, однако требовательно, заплетающимся языком пробормотал молодой человек.