Для середины марта сегодня тепло. Даже слишком. На ясном небе крупным пятном сверкает яркое солнце, лучи которого падают прямо на страницу «Грозового перевала», который я держу в руках. В пятницу я нашла его на полках многочисленных стеллажей магазинчика и сейчас бережно открываю роман по тем закладкам, что вложила мама Остина.

– «Грозовой перевал»? – раздается рядом со мной знакомый голос.

Я вскидываю голову и жмурюсь от солнечного лучика. Приставив ладонь к глазам, наконец могу рассмотреть Остина. Его светлые волосы слегка взъерошены, а на губах – та самая милейшая улыбка с ямочками.

– Именно он, – шумно выдыхаю я. – В очередной раз пытаюсь понять, в чем его феномен.

Остин бросает свою куртку вниз и устраивается на ней рядом со мной на лужайке. Он упирается локтями в свои колени и фыркает.

– Что? – Я закатываю глаза.

– То есть тебе не нравится этот роман Эмили Бронте?

– Нет. Совсем нет, – морщусь я. – Да и какой же это любовный роман? Их любовь… извращенная.

– Но все же… любовь, – пожимает плечами Остин.

– Скорее, одержимость. Хитклифф – главный антагонист «Грозового перевала». Зачем вообще писать роман, главный герой которого и есть антагонист? Как же героиня сможет ему противостоять? Да и вообще, это произведение нагоняет лишь тоску. От каждой строчки веет холодом. А его отношения к Кэтрин – один сплошной абьюз!

Остин смеется.

– Прости. – Я прикусываю губу и отвожу взгляд. – Обычно я более… сдержанна.

– Не извиняйся. Но ты не подумала о том, что Хитклифф просто обезумел от своей любви к Кэтрин?

– Даже если так, он псих, – выдыхаю я.

Он снова издает смешок.

– Ты слишком категорична. Думаю, Эмили Бронте просто хотела донести до читателей, что страсть способна лишить рассудка. И ничего больше.

– Но ведь страсть – это вовсе не любовь, – хмурюсь я.

– Или все же любовь? Ведь даже после смерти Кэтрин Хитклифф жил лишь мыслью о мести за нее.

– Это одержимость.

– Или любовь? – улыбается Остин.

Закатываю глаза.

– С тобой невозможно устраивать дебаты!

– Ты же понимаешь, что каждый из нас видит в этом романе только то, что хочет именно он. И именно подобные противоречивые мнения и есть феномен этого романа.

– Для спортсмена ты слишком умный, – выдыхаю я, и Остин коротко смеется.

– Сочту за комплимент.

Он пристально смотрит на меня своими ярчайшими голубыми глазами, и я вдруг чувствую смущение рядом с ним. Еще два дня назад меня действительно раздражала мысль, что мне придется притворяться его девушкой, а сейчас… я волнуюсь рядом с ним.

– Если ты не любишь этот роман, то почему взяла с полки именно его? – спрашивает Остин.

– В нем было больше всего закладок. – Я прикусываю губу, а затем тихо произношу, опустив взгляд: – И мне просто стало интересно, что насчет этой книги думала твоя мама.

– Мою сестру зовут Кэтрин, ответишь сама на этот вопрос? – с улыбкой говорит Остин, и я ошарашенно приоткрываю рот. – Она любила этот роман. Мы с ней часто не сходились во мнениях по поводу классики. Каждую неделю выбирали книгу, а затем устраивали обсуждения. Я любил спорить и пытался доказать маме, что моя точка зрения является верной, но… Моя мама была не из тех, кто любил спорить. Она с улыбкой говорила о своих впечатлениях и никогда не навязывала их кому-то. Это обескураживало, особенно когда я был крайне с ней не согласен… – Он ненадолго замолкает. – Жаль, что она не сможет рассказать тебе, почему так любила эту книгу.

Тяжело сглатываю.

– И мне жаль, – тихо произношу, глядя ему в глаза. Хочется спросить, что с ней произошло. Попытаться что-то сказать… Вот только сложно подобрать слова скорбящему человеку. – А есть книги, которые и ты, и она любили вместе?

Он улыбается.

– «Тысячеликий герой».

– «Тысячеликий герой»? – опешив, переспрашиваю я.

– И почему ты так удивляешься?

– Я… – Пытаюсь подобрать слова. – Не могу поверить, что ты знаешь о существовании этой… книги. Постой, твоя мама любила «Звездные войны»?

Уголки губ Остина дергаются.

– Мышонок, ты сейчас такая забавная. – Он улыбается. – Мы с мамой определенно были благодарны Джозефу Кэмпбеллу за его огромнейший вклад в создание целой вселенной «Звездных войн».

Забудьте, что еще пару дней назад я не хотела быть его девушкой. Можно ли признаться в любви едва знакомому парню? Ведь я в одном шаге от этого.

– Боже мой, Остин Стоун, разве можно быть таким идеальным? – шепчу я.

– Ты же знаешь, что сказала это вслух? – С губ Остина срывается смешок.

Широко распахиваю глаза, чувствуя, как заливаюсь румянцем.

Господи!

– Я… просто удивлена. Ты… любишь то же, что люблю я.

– Это плохо?

– Нет. Это… удивительно.

– То есть я удивительный? – улыбается он.

– Домыслы.

Он фыркает, но его улыбка вдруг исчезает, и он серьезным тоном говорит:

– Позади тебя братья Миллз. И я сейчас тебя обниму.

Задерживаю дыхание и льну к его груди. Оставив невесомый поцелуй на моей макушке, Остин выпрямляет ноги, и я ложусь головой к нему на колени, держа над собой раскрытую книгу, в то время как он откидывается на одну руку назад, а другой – гладит меня по волосам.

– Мы… должны целоваться? – тихо интересуюсь я, не сводя взгляда с книги.

– Ты читаешь книгу, я ни за что на свете не подпишусь на то, чтобы посметь отвлечь тебя. Это как прервать воскресную службу в церкви.

Я коротко смеюсь.

– Да и ты громче всех возмущалась, что не хочешь целоваться со мной.

– Ты любишь «Звездные войны». Это все меняет.

Остин фыркает.

– Ты вроде говорила что-то о том, что я удивительный.

– Нет, я сказала не так.

– Разве? – насмехается он надо мной.

Отрываюсь от книги и кладу ее на грудь. Сужаю глаза, мысленно отправляя Остина в тюрьму Белсависа ^[22] взглядом, но он лишь улыбается, подставив лицо лучам солнца.

– В четверг у меня футбольный матч. – Он приоткрывает один глаз и смотрит на меня. – Я принес тебе свою футболку.

– Умеешь ты все испортить, – кривлюсь я. – Футбол… забудь про все комплименты, что я тебе делала.

– Тебе понравится футбол.

– Я не люблю спорт. И спортсменов.

– Ты и не должна любить спортсменов. Во множественном числе. Я твой единственный спортсмен.

Закатываю глаза.

– И что, мне прям обязательно ходить на все твои игры?

– Конечно. Можешь еще нарисовать плакат: «Остин, вперед!»

– Ты же так шутишь?

Он начинает хохотать.

– Лив, ты можешь не ходить, если не хочешь. Но мне кажется, что моя девушка ходила бы на мои игры.

– Твои бывшие девушки так и делали?

– У меня не было девушек в университете.

Вскидываю бровь.

– Постоянных?

Остин тяжело сглатывает.

– В принципе не было.

– У тебя не было девушек… вообще?

– В университете – нет. Что тебя так удивляет?

Открываю рот. И тут же закрываю. Почему у сексуального капитана футбольной команды не было девушек? Что, если он смертельно болен, как Хэйзел в «Виноваты звезды»?

Или…

– Шестеренки в твоей голове крутятся слишком громко, – выдыхает он. – Лив, я просто очень выборочен. Я ведь тебе уже об этом говорил.

– Да, но ты практически выпускник.

– Правда?

Цокаю, пока Остин коротко смеется, но почти сразу же становится серьезным:

– Моя жизнь не такая радужная, какой может казаться. И на то, что у меня не было девушек, есть свои причины.

– Ты умираешь? – все же слетает с моих губ.

Хочется стукнуть себя по лбу лежащим на животе «Грозовым перевалом», но это богохульство.

– То есть только умирающие не поощряют случайные связи? – фыркает Остин, пытаясь сдержать улыбку.

– Да. А почему еще?

Остин набирает полные легкие воздуха, а затем шумно выдыхает.

– Лив, девочки хотят моего внимания только потому, что статус девушки капитана футбольной команды принесет им популярность. Все те студентки нашего университета, за которыми я пытался ухаживать, были готовы прыгнуть ко мне в постель после первого же свидания. Им не было интересно, почему я играю в футбол, какая моя любимая книга и в принципе что для меня действительно важно. Им не был интересен я. Настоящий. Я не собирался осуждать их за это, но и пользоваться ими я не планировал. Это не значит, что я не хотел бы отношений. Напротив, если я встречу девушку, которая и в самом деле решит узнать меня и захочет быть со мной, несмотря на то чем я буду заниматься, я никогда не отпущу ее.

– Но пока мы… – Я облизываю губы. – Пока мы делаем вид, что встречаемся, ты теряешь возможность найти ту самую.

Он внимательно смотрит на меня несколько секунд, а затем кончиками пальцев касается моей скулы и вновь убирает прядь волос за ухо. От его прикосновения я вздрагиваю.

– Прости. – Остин убирает руку.

– Все в порядке, – шепчу я, глядя ему в глаза.

– Мне пора на семинар. Я, вообще-то, собирался просто отдать тебе футболку.

Поднимаю голову с его колен и сажусь обратно на свою куртку. Остин достает из рюкзака футболку с номером «13» и протягивает ее мне.

– Тринадцать? – Я хмурюсь, глядя на номер.

– Ты суеверная?

– Скорее да, чем нет.

– Тринадцать – счастливое число.

– Ты говоришь как мой отец. – Я закатываю глаза, и Остин усмехается.

– Я верю в то, что это число счастливое. И тебе на правах моей девушки нужно в это поверить. – Он улыбается.

– Слишком много требований, Остин Стоун.

– Что поделать: идеальному (это твои слова, между прочим) парню нужна идеальная девушка. – Остин подмигивает мне и поднимается на ноги. – До завтра, Мышонок.

– До завтра…

– …мой парень.

– Твой парень?

Теперь очередь Остина закатывать глаза.

– «До завтра, мой парень».

– Твой парень?

– Лив? – Он наклоняет голову с озорным огоньком в глазах.

– До завтра, мой парень, – послушно повторяю я, и Остин с победной улыбкой удаляется от меня.

Глава 11

The Rolling Stones – She’s A Rainbow

Остин

– Ты сказал, что не хочешь, чтобы я ходила одна по темноте, но сам попросил прийти на стадион в девять вечера. У твоей логики сегодня выходной? – доносится до меня голос Оливии.

Я поворачиваюсь в ее сторону и пасую ей мяч.

– Бей! – кричу я.

– Что? – Она хмурится.

– Отдай мне пас.

Лив хмурится, но затем все же касается мыском своих конверсов мяча.

– Ты позвал меня сюда для того, чтобы покатать мяч?

Ее интонация вызывает у меня смех.

– Да. То, что любишь делать ты, я знаю. Поэтому наше первое свидание было в книжном. Теперь моя очередь показывать тебе то, что люблю делать я.

Веду мяч и подбегаю к ней. Она скрестила руки на груди и, пока я обвожу ее, чтобы пробить по воротам, скептически смотрит на меня.

– Заметь, я не заставляла тебя читать со мной книги, – выдает очевидное она, когда я забиваю гол. – И пока у нас было собрание книжного клуба, ты сидел в сторонке и залипал в телефон.

– Ты придешь на следующее собрание клуба?

– Не переводи тему.

Улыбаюсь, подбираю мяч с газона и обхватываю рукой.

– Попробуешь отобрать у меня мяч?

– Ты профессиональный футболист, Остин. Зачем мне это делать?

– Это весело. – Я пожимаю плечами.

– Я не из тех, кто любит веселье.

– Тогда я встану на ворота.

Не дождавшись ее ответа, я опускаю мяч к ее ногам и тут же бегу к воротам.

– Давай! – кричу я.

Лив не двигается с места и смотрит на меня как на психа.

– Бей же, – снова прошу я.