От автора

Я не философский картограф постгуманистической эпохи, точно и тонко прокладывающий маршрут между биоэтикой, техногуманологией и метафизикой идентичности. Нет. Я – наполовину учёный-медик, наполовину ученый-философ, всего лишь пытающейся придать смысл медицинским рубежам, превращая идеи о клонировании, роботохирургии, биотехнологизации человека в этические конструкции эвтанизации, биочипизации, деперсонализации, дереализации мира, задаваясь вопросом не только что есть, но и что должно быть в эпоху аватаров, биороботов, неочеловеков. Научился проводить литературно-философский «анализ-синтез», превращать таблицы и графики показателей в потоки размышлений, монографии – в медитации, предупреждения – в пробуждающие манифесты. Я ставил вопросы, искал на них ответы, чтобы создать полуабстрактные времена и пространства для раздумий. И там, где большинство видит научную фантастику, пытался извлечь каркас для грядущей человеческой сущности.

Помнится, мое первой монографией была «Диалог с самим собой» (Бишкек, 2001), посвященная философским и методологическим вопросам хирургии рубежа ХХ-ХХI вв. Моим девизом был тогда «От скальпеля к символу – каждый разрез открывает философско-методологический концепт». Пугаясь того, что меня могут обвинить в дерзости, касательно интервенции новых и сверхновых технологий в хирургию, я был готов тем самым сказать своим оппонентам: «Убавьте свой пыл, я всего на всего спорил с самим собой», даже не пытаясь задеть чье-либо научное самолюбие, профессиональное тщеславие, а тем более как-то, кого-то и в чем-то поучать.

Вообще, что стало для меня отправной точкой в философском осмыслении медицины и технологий? Сейчас трудно искать ответ на этот вопрос. Сейчас, я пенсионер, работал хирургом, стал ученым-физиологом, а защитив вторую докторскую диссертацию по философии стал исследователем-философом. После перехода шестидесятилетнего рубежа начал писать художественные книги научно-философского толка. Так я стал писателем. Печатался, но мой комплекс неполноценности, ставшая моей тенью еще в детстве «гнала» меня все дальше и даже издание мною свыше полутора сотни книг и монографий она твердить: пока это не предел.

Перечитывая свои ранние книги, я всегда остаюсь неудовлетворенным от их качества, от наивности идей и суждений, что вполне понятно. В своих электронных изданиях пытался дополнить, изменит тексты многих книг, а чтобы подчеркнуть их философский потенциал попытался обобщить и издать специальные монографии: «Философская эссеистика», «Итератизм», «Философские концепции гуманологии». Мой путь – от хирурга к физиологу, от философа к писателю – это не просто профессиональная эволюция, а форма преодоления. Каждая ступень – не бегство, а поиск: точности, истины, признания, а может – самого себя. Комплекс, о котором я больше всего твердил – комплекс неполноценности, который стал мой тенью – тенью непростого пути, где несовершенство – не порок, а двигатель.

Все мои произведения, даже если они в той или иной степени несовершенны все же отражают живой процесс моего становления. Согласен с тем, кто считает, что недовольство ими не всегда признак слабости, а скорее – доказательство того, что я ещё жив мыслями, идеями, суждениями, которые не застыли и пока еще не успокоились в своем проявлении и жизни. А это – и есть подлинная философия: быть в вечной неудовлетворенности, но не в отчаянии, а в движении. Меня всегда беспокоил такой вопрос: насколько было уместным отобразить себя в образе моего литературного прототипа – Каракулова – главного персонажа множества моих романов? Достаточно подробно расписывая его образ, я говорил о самом себе в идеале. То есть таким мне хотелось видеть себя со стороны. Описывая свой философский автопортрет в монографии «Моя тень (Я-концепция)» (2021) в той или иной степени был удовлетворен своими образом, как бы взглянув на этот портрет со стороны.

Итак, Каракулов – это мой литературно-философский проект, как самого себя в Я-концепции. В настоящем представляю на суд читателей роман-размышление «Диалог со своей тенью». Есть конечно опасение, что читатели могут заподозрить, что, возможно, я уже тогда выходил из круга познания в опасное пространстве вымыслов (по Канту и Белосельскому), ибо, начинал свою эпистолярную деятельность с книги-размышления «Диалог с самим собой» и заканчиваю эту деятельность книгой-размышлением «Диалог со своей тенью». Это и понятно, ведь не каждый читатель осмыслит такой интервал абстракции, когда человек говорит сам с собой, спорит со своей абстрактной тенью, доказывая, что он пока живой и деятельный.

Глава

I

.

Генез собственной Тени как сути «Я-концепции»

Монография «Моя тень (Я-концепция)» – это своеобразная книга-размышление, которую можно было бы обозначить как «Я-концепция и её Тень или диалог с философской традицией и интеграций контекстов». В ней, как мне кажется, представлен достаточно уникальный и глубокий взгляд на феномен самосознания, предлагающий многомерный анализ «Я-концепции» через призму различных контекстов: мотивационных, профессиональных, научных, творческих, семейно-бытовых и пр. В нем я не просто перечисляю эти контексты, а использую их как линзы, через которые проявляется центральная идея: «Комплекс неполноценности является не просто дефектом, а фундаментальным, даже конституирующим элементом полноценного «Я». Это, по сути, дерзкое и ответственное утверждение требует осмысления в контексте обширной философской и психологической мысли, а также демонстрации того, как все эти контексты работают вместе, формируя эту парадоксальную, но определенно глубокую концепцию.

Во-первых, мотивационные контексты. Традиционно, мотивация связывается со стремлением к удовлетворению потребностей, достижению успеха, избеганию неудач. Однако, если «Я-концепция» включает в себя комплекс неполноценности как центральный элемент, то и мотивация приобретает иное звучание. Мотивация здесь не просто исходит из стремления к совершенству, но и из потребности компенсировать или преодолеть внутреннее ощущение неполноты. Это перекликается с теорией А.Адлера, для которого чувство неполноценности является первичным двигателем человеческого развития, порождающим стремление к превосходству и самореализации. Я лишь попытался расширить это до уровня фундаментальной движущей силы, где «тень» становится источником энергии для развития личности.

Во-вторых, теоретические контексты «Я-концепции» указывают на широту научных и философских подходов, которые автор анализирует. Это означает, что я, как автор, не ограничивался одной школой мысли, а синтезировал различные взгляды – от психологических теорий личности (гуманистические подходы Роджерса, экзистенциальные идеи Маслоу о самоактуализации, психоаналитические идеи Фрейда о бессознательном) до социологических теорий (концепции символического интеракционизма Мида, где «Я» формируется через социальное взаимодействие). Признаться, в этом многообразии теоретических подходов я искал подтверждение и обоснование своей центральной идеи о включенности комплекса неполноценности.

В-третьих, факторные контексты. Подразумевается анализ различных факторов, влияющих на формирование и проявление «Я-концепции». Это могут быть биологические факторы (темперамент, врожденные склонности), социальные факторы (семья, культура, социальные роли), а также индивидуальный опыт. Особое внимание к комплексу неполноценности в этом контексте означает, что я, возможно, исследовал, как эти факторы способствуют возникновению и закреплению этого комплекса, а также как он, в свою очередь, модифицирует влияние этих факторов на общую «Я-концепцию». Тень здесь выступает не как случайное отклонение, а как закономерный результат сложного взаимодействия многих факторов.

В-четвертых, компенсационные контексты. Пожалуй, наиболее прямым выражением идеи работы, позаимствованной у А.Адлера, З.Фрейда, Ф.Юнга, Маслоу, Роджерса. Если комплекс неполноценности является «главным элементом», то механизмы компенсации становятся ключевыми для понимания функционирования «Я-концепции». Это не просто попытка скрыть или замаскировать недостатки, а активное стремление к развитию, к достижению превосходства в других областях. В этом контексте «тень» перестает быть чем-то исключительно негативным и превращается в мощный стимул для самосовершенствования, для развития скрытых талантов и способностей. Здесь прослеживается глубокая связь с теориями и концепциями А.Адлера, но я ставил акцент на то, что эти компенсаторные механизмы не просто «закрывают» дефицит, а раскрывают новые грани личности, делая ее более полной.

В-пятых, социальные контексты. Они освещают, как «Я-концепция» формируется и проявляется во взаимодействии с другими. Общественное признание, сравнение с окружающими, социальные роли – все это влияет на наше представление о себе. Комплекс неполноценности в этом контексте может быть связан с социальным давлением, с несоответствием ожиданиям. Однако, если «тень» интегрирована, то и социальное взаимодействие может быть менее травмирующим, а более конструктивным, так как человек принимает свои «недостатки» и может использовать их как уникальную особенность, а не как повод для изоляции или самобичевания.

В-шестых, профессиональные контексты. Они демонстрируют, как «Я-концепция» проявляется и развивается в трудовой деятельности. Самооценка своих профессиональных навыков, стремление к успеху, реакция на неудачи – все это отражает аспекты «Я-концепции». Если комплекс неполноценности становится двигателем, то в профессиональной сфере он может проявляться в стремлении к постоянному обучению, к преодолению трудностей, к поиску инновационных решений. «Тень» здесь может быть источником трудолюбия и перфекционизма.

В-седьмых, творческие контексты. Как мне кажется, они особенно интересны для понимания «тени». Творчество часто рассматривается как способ самовыражения, преодоления внутренних конфликтов, сублимации. Если комплекс неполноценности является частью «Я», то творческий процесс может стать мощным инструментом для его осмысления, принятия и даже трансформации. Многие художники, писатели, музыканты черпали вдохновение из своих внутренних переживаний, в том числе из чувства несовершенства или боли. «Тень» в этом случае становится моей музой, моим источником уникального видения и глубокого понимания мира.

В-восьмых, философские контексты. Они выводят анализ на уровень бытия и познания. Здесь «Я-концепция» рассматривается с позиций онтологии (что есть «Я»?), эпистемологии (как мы познаем «Я»?) и этики (каким должно быть «Я»?). Включение комплекса неполноценности в этот философский дискурс означает, что я как автор, возможно, ставил под сомнение идеализированные представления о самосознании, предлагая принять его сложность и противоречивость. Это перекликается с экзистенциальной философией, где осознание конечности, уязвимости, абсурда (своеобразные «тени» бытия) является отправной точкой для поиска смысла и обретения подлинности. Я утверждаю, что подлинное «Я» не может быть без своей «тени».

В-девятых, литературно-философские контексты. Они позволяют мне использовать язык литературы для иллюстрации и углубления своих идей. Литература всегда была полем для исследования человеческой души, ее противоречий и скрытых мотивов. Анализ персонажей, их внутренних конфликтов, их борьбы с собственными «тенями» (как, например, у Достоевского, Камю, Кафки) может служить мощным доказательством универсальности и глубины идеи о комплексе неполноценности как неотъемлемой части человеческого опыта. Литература предоставляет «живые» примеры того, как люди справляются, или не справляются, со своей «тенью».

В-десятых, логико-философские контексты. Они указывают на авторское стремление к строгой аргументации и системному мышлению. Здесь «Я-концепция» анализируется с точки зрения логических связей, противоречий и их разрешения. Я вполне обоснованно допускал, как парадокс «полноценности через неполноценность» может быть осмыслен логически, как внутренние противоречия в «Я-концепции» могут быть разрешены не путем их отбрасывания, а путем интеграции. Это попытка построить непротиворечивую систему, где «тень» не является ошибкой, а является необходимой частью целого.

Таким образом, обобщая все эти контексты, можно утверждать, что в работе «Моя тень (Я-концепция)» предлагается в той или иной степени инновационный взгляд на самосознание. Он последовательно, через различные призмы, подводит читателя к мысли о том, что комплекс неполноценности – это не недостаток, который нужно искоренить, а парадоксальный, но мощный источник силы, мотивации, творчества и самоактуализации. Все контексты, от мотивационных до логико-философских, работают на то, чтобы показать «тень» не как нечто постыдное или опасное, а как неотъемлемую и даже необходимую часть нашего «Я», которая, будучи осознанной и интегрированной, ведет к истинной полноценности и уникальности личности. Это философский призыв к принятию себя целиком, со всеми своими «тенями», ибо именно в них, возможно, скрывается истинный свет нашего «Я».

Итак, в контексте книги «Моя тень (Я-концепция)» комплекс неполноценности характеризуется именно как «тень автора». Это позволяет глубже раскрыть не только теоретическую сторону, но и, возможно, личностное измерение авторской концепции. Вот характеристика «комплекса неполноценности» как моей тени, то есть тени автора. Само название книги – «Моя тень» – является не просто метафорой, а ключевым элементом, который раскрывает мое понимание комплекса неполноценности. Это не абстрактное психологическое понятие, а моя личная тень, что предполагает глубокое личное осмысление и специфическую интерпретацию этого феномена.

Интересно много аспектное рассмотрение тени:

Во-первых, тень как проявление неосознанного и игнорируемого. Так в контексте Юнгианской психологии, «тень» представляет собой неосознаваемые аспекты личности, вытесненные или игнорируемые качества, как негативные, так и нереализованные позитивные. Называя свою работу «Моя тень», я намекаю на то, что комплекс неполноценности для меня – это нечто, что я лично исследовал, осознал и принял как неотъемлемую часть своего «Я». Это не просто теоретическое изыскание, а глубокое личное погружение в собственный внутренний мир. В этом аспекте, комплекс неполноценности, как «тень», является той частью собственного опыта, которая долгое время оставалась в неосознанном, но которая, будучи выведена на свет, раскрывает свою истинную природу.

Во-вторых, тень как источник личной мотивации и компенсации. Если комплекс неполноценности – это «тень автора», то это означает, что для меня самого это чувство является мощным двигателем. В этом смысле, цитата А.Адлера «Чтобы быть полноценным человеком, надо обладать комплексом неполноценности» становится не просто эпиграфом, а моим личным кредо. «Моя тень» в этом смысле – это не источник позора или слабости, а парадоксальная основа для личных достижений, самосовершенствования, интеллектуального поиска и, возможно, даже написания этой книги-откровения. Через свой собственный опыт показываю, как стремление к компенсации за предполагаемые недостатки может привести к выдающимся результатам в различных контекстах (профессиональном, творческом, интеллектуальном).

В-третьих, тень как поле философского осмысления собственного бытия. Называя книгу «Моя тень», я перевожу анализ комплекса неполноценности из плоскости сугубо психологической в экзистенциально-философскую. То есть это не просто описание синдрома, а осмысление части собственного бытия. «Тень» в этом контексте – это та часть моего личного опыта, которая ставит фундаментальные вопросы о смысле существования, о самоценности, о месте в мире. Я, как философ, анализирую собственное переживание неполноценности, возводя его до уровня универсального человеческого феномена, который требует не излечения, а осмысления и интеграции.

В-четвертых, тень как метафора для интеграции противоречий. «Моя тень» также может символизировать мое личное стремление к интеграции внутренних противоречий. Если обратите внимание, то вся «Я-концепция» пронизана диалектикой: между идеальным и реальным «Я», между внешними ожиданиями и внутренними ощущениями. Комплекс неполноценности как собственная «тень» – это признание того, что эти противоречия не только существуют, но и являются источником динамики и развития. Принять свою «тень» – значит принять свою целостность, включая те аспекты, которые порой воспринимаются как нежелательные.

В-пятых, тень как уникальный авторский взгляд: Выбор такого личного и интроспективного названия, как «Моя тень», подчеркивает не только глубину исследования, но и уникальность моей авторской позиции. Это не просто академический трактат, а труд, пропитанный личным переживанием и переосмыслением. В книге я не отстраненно анализирую феномен, а демонстрирую, как я сам взаимодействую со своей «тенью» и как это взаимодействие формирует его мировоззрение и научную концепцию. Комплекс неполноценности становится «тенью автора», через которую он проецирует и осмысляет универсальные аспекты человеческого самосознания.