Корректор Кристина Пестрякова

Дизайнер обложки Аскар Фузайлов

© Артур Самари, 2018

© Аскар Фузайлов, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4474-7653-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тревожная ночь

Бухара, 1920 год.

Время было около двух ночи, а эмиру Бухары Саид Алимхану все не спалось. Уже вторую ночь его одолевала бессонница, и на то была очень серьезная причина.

Накинув на плечи ночной халат, обшитый золотыми нитками, эмир покинул спальню. Это был мужчина с красивым лицом, аккуратной бородой и выпирающим животом. Ему еще не было и сорока.

У двери в спальню правителя стояли часовые в красных кафтанах с длинными ружьями. Они дремали, свесив головы. Коридор освещали английские лампы, установленные в стенных нишах. Услышав скрип двери, охрана вздрогнула и тотчас вытянулась в струну.

– Вы что, спите? – недовольно спросил эмир.

– Никак нет, наш почтеннейший государь, – торопливо забормотали один за другим стражники.

– А мне кажется, вы спали. Вот так вы охраняете своего благодетеля.

– Что вы, наш государь, как можно, мы просто опустили головы, – заверил старший по чину.

Будучи по природе незлым человеком, эмир сразу успокоился, сказав про себя: «А может, в самом деле, они не спали. И все же им не место возле моей спальни, пусть несут службу в другом месте».

Алимхан вышел на крыльцо своего дворца и стал спускаться вниз. Отряд личной охраны, стоявший у входа в два ряда, вмиг принял стойку «смирно». Их тридцатилетний командир, который доводился эмиру племянником, шагнул навстречу эмиру и отдал честь.

Эмир сказал:

– Ахмад, смени караул у моей спальни: не нравятся они мне.

– Будет исполнено, великий эмир, прямо сейчас уберу их оттуда.

– Уже какой день мне не спится: дела все тревожат. Те, кто думает, что быть эмиром легко, – настоящие глупцы. Я погуляю в саду, но пусть твои люди держатся от меня поодаль, дабы не мешали мыслить.

– Великий эмир, я понял вас.

Стояли последние дни мая. В саду еще стояла прохлада, от травы под густыми чинарами тянуло влагой. Эмир, заложив руки за спину и выставив живот, стал расхаживать по аллее от одного дерева к другому. Иногда он замедлял шаги и застывал в глубоком раздумье. Затем снова двигался, пока не опустился на одну из скамей. Свесив тяжелую голову в чалме, эмир продолжал думать о несчастье, свалившемся на его голову. Что же тревожило правителя? Бухарское ханство оказалось в окружении большевиков. Кругом они установили Советскую власть, и кольцо вокруг бухарских земель все стягивается, хотя большевики клянутся эмиру, что не нарушат мир и не нападут на суверенную Бухару, которая всегда дружила с Россией. Однако это лишь слова – на деле красноармейцы уже захватили часть городов, в их числе Карши – второй город Бухарского ханства. Отныне у эмира Алимхана уже не осталось никаких сомнений, что очень скоро «красные» двинутся на его столицу. Об этом не раз доносили верные люди из советского Туркестана. Если такое случится, то Бухаре не спастись: им самим не удержать город. То же самое говорит его военный советник, полковник русской армии Николаев. Несмотря на превосходящую во много раз численность, Бухарская армия технически слабее. Неужели пришел конец и его ханству? В таком случае первым делом он должен увезти из Бухары государственную казну – в подвалах казнохранилища хранятся десятки тонн золотых монет. Но как это сделать? В пути на караван могут напасть «красные» бандиты, да и просто разбойники, едва прослышав о золоте. Это великий риск. И все же нужно увозить. Но куда? Кому доверить столь огромную казну?

Именно об этом думал эмир в саду, сидя на скамейке. Конечно, казну можно отправить к соседям в Афганистан или Иран – все же это ненадежно. И после долгих раздумий пришел к мысли: «Золото следует вести в Индию, под покровительство англичан, которые управляют этой страной. Разумеется, путь не близкий, зато они надежные друзья. Он не раз встречался с ними в Бухаре. По своей натуре англичане – народ честный, и им можно доверить казну, если согласятся принять ее на хранение. Они не должны отказать эмиру, как-никак большевики являются и их врагами. «Итак, англичане. Для этого дела я использую полковника Николаева, у которого дружеские отношения с их консулом Эссертоном, хотя я сам тоже дружен с Питом».

После таких дум эмир легко вздохнул: «Уф! Вроде есть решение!»

Секретное поручение

Ворота караван-сарая были распахнуты. В постоялый двор, обнесенный глиняной стеной, заехал на лошади один из верных слуг эмира Бухары. Он сошел вниз у первой кельи, которые тянулись вдоль стены. Это был средних лет человек, одетый в синий халат и белоснежную чалму с зелеными полосками. Он огляделся. Двор был почти пуст, кроме двух наемных рабочих, которые замазывали глиной отвалившиеся части стены. В этом году весна выдалась очень дождливой, и в домах горожан отвалились целые куски глиняных стен.

– Эй, мардикоры, где хозяин караван-сарая? – окликнул их придворный важным голосом.

Бросив глину на землю, молодые работники в грязных белых рубахах подбежали к нему.

– Почтенный хозяин сего заведения вон в той келье, – сказал один из них и указал пальцем, – но его нельзя беспокоить: он молится со своими братьями по вере.

И все же слуга эмира легонько отворил дверцу, где у порога в ряд стояли изношенные сапоги и галоши. И вмиг яркий свет осветил полутемную комнату с куполообразным сводом, откуда веяло прохладой. Там, вдоль стен, сидели дервиши, заложив под себя ноги так, что были видны лишь их пятки. Обычно эти святые бродяги имели безобразный вид: изношенные халаты в заплатах, неряшливые бороды и грубые остроконечные шапки. Этих дервишей в народе почитали как божьих детей. Они всецело отреклись от мирских благ, дабы суета не отвлекала от частых молитв, которые доводили их до душевного экстаза, и им чудилось, что они общаются с самим Всевышним. Посему дервиши жили одними подаяниями, бродя по городам Туркестана.

В мрачной келье звучал голос одного дервиша, который по памяти, почти нараспев, читал суры из Корана. Они слушали священные слова из Корана, склонив головы, и при этом качались из стороны в сторону. Хотя странники не понимали арабскую речь, но это не мешало им общаться с самим Богом. Даже когда отворилась дверца кельи и возникла голова придворного слуги, дервиши не шелохнулись. Они пребывали в ином, сладостном мире, и не желали возвращаться в этот грешный мир.

– Почтенный Даврон-ака, можно вас, дело важное, – как бы извиняясь, обратился придворный к чтецу, чалма и халат которого были почти новыми. На вид ему было лет за сорок.

Звонкий голос чтеца умолк; затем он встал с места и, прежде чем покинуть собрание, произнес: «О, братья мои, появились важные дела, я прошу вас продолжить наше богоугодное дело без меня».

Хозяин караван-сарая вышел наружу и закрыл за собой дверь. Глаза главного дервиша были красными. Но при виде человека эмира Даврон сразу пришел в себя, и его лицо приняло строгий вид. Было ясно: случилось что-то очень важное. По пустякам Алимхан не стал бы тревожить главу местных дервишей.

– Я пришел за вами, – тихо сказал посланник, едва они поприветствовали друг друга. – Сам эмир ждет вас во дворце.

– Я готов, мы можем ехать.

Вместе с придворным он выехал из ворот караван-сарая на туркменском скакуне и по дороге размышлял о предстоящей встрече с эмиром: «Зачем я понадобился правителю, ведь только вчера мы с ним тайно виделись в доме купца Абдуллы?» Там на словах Даврон лично передал эмиру сведения, собранные его дервишами в соседнем Самарканде и Ташкенте, где хозяйничают Советы. Алимхан, сидя на дорогих курпачах (одеяле), слушал внимательно. Правда, одно сообщение оказалось весьма неприятным для слуха правителя: большевики захватили Карши – крупный город Бухарского эмирата. И тут его глаза вспыхнули, и в гневе он стал проклинать этих «красных» безбожников – уже какой раз они обманывают бухарцев, заверяя о мире. Теперь уже не осталось сомнений, что войны не избежать. Затем обрушился на младобухарцев, называя их предателями, которые помогают большевикам, призывая народ Бухары к свержению государя. Взамен они обещают земной рай, где страной будут править бедняки. «Какая глупость, – возмущался про себя Даврон, следуя по улицам города за придворным, – да разве такое мыслимо, чтобы неученый люд управлял целой страной? Нет, без царя нельзя, иначе будет хаос, и тогда народ поубивает друг друга. Правильно делает наш эмир, что бросает таких смутьянов в зиндан (тюрьму) и предает их смерти».

В таких делах Даврон иногда оказывал услуги эмиру, поднимая простой народ на борьбу против младобухарцев, которые хотели видеть Бухару со своей конституцией и парламентом. И тогда религиозные фанатики нападали на дома младобухарцев, били их палками и даже закидывали камнями прямо на улице, на виду у соседей. При этом дервиши злобно кричали, что такова кара Всевышнего.

Проезжая мимо базара, Даврон заметил оживление: нынче народу стало больше. Так бывает всегда с наступлением жарких дней, когда созревают первые фрукты, овощи и люди спешат на базар. И обычно они собираются возле дехкан, которые разложили свои корзины и ведра на земле. Все знают, что у них дешевле, чем у лавочников.

На базаре было немало дервишей, так как здесь вполне можно кормиться. Даже жадные торговцы не смели отказать им в милости, боясь проклятий отшельников. Люди верят, что слова дервишей сбываются, не зря же их называют божьими детьми. Хотя дервиши бывают разные, но многие верно служат своему Учителю.

Почти всех членов своего Ордена Даврон знал в лицо – более пятьсот человек. Они верно служили главе общине, точно пророку, и исполняли любые его указы. Следуя вдоль базара, Даврон заметил в толпе своих дервишей. Они бродили между лавками и заводили с торговцами разговор о религии, погоде и затем, незаметным образом, затевали беседу о политике эмира, называя его тираном, душителем бухарского народа. Часть торговцев соглашалась с ними, и таким путем дервиши узнавали о настроении народа, а также имена врагов. Все эти сведения хранились в голове, и с наступлением темноты они возвращались в караван-сарай. Там, в своей келье, при лампе Даврон записывал пером наиболее ценные разговоры. Далее список с именами неблагонадежных людей и их словами доставлялся начальнику городской стражи Турсун-беку, близкому родственнику эмира. И тот с улыбкой на широком лице вручал Даврону мешочек золотых монет для нужд общины. Глава дервишей сдержанно кланялся и прятал деньги за пазуху. Свою службу он считал честной, потому что считал младобухарцев врагами народа, сеятелями безбожных идей.

Следуя за слугой эмира, Даврон очутился у входа в Арк – дворцовую цитадель на возвышенности с непреступными стенами. Там жил эмир со своими приближенными. Там же находилась ханская резиденция с гаремом и государственная казна. Массивные резные ворота были распахнуты, отряд стражников с длинными ружьями нес службу. Слугу Алимхана сразу признали и пустили вовнутрь.

Далее два всадника уже ехали по мощеной дорожке. Возле большого водоема, в тени густых чинаров, где с важным видом расхаживали павлины. А когда они стали близиться к канцелярии эмира, то решили обойти здание с другой стороны. Там, в саду, имелась желтая дверца, ее охраняла пара молодых стражников, которые сидели прямо на земле, ведя задушевную беседу. Но, завидев всадников, те вскочили с места и со своими ружьями вытянулись по стойке «смирно».

Слуга и Даврон вошли в узкую дверцу и по темной лестнице поднялись наверх, пока не оказались в светлой комнате – приемной канцелярии.

Увидав их, молодой секретарь, в новой тюбетейке и ярко зеленом халате, тотчас поднялся из-за стола:

– Почтенный Даврон-ака, пожалуйте, вас ждут, – и секретарь отворил одну из резных дверей.

Бесшумно дервиш ступил в широкую комнату, совсем не похожую на восточный стиль: над головой огромная хрустальная люстра, а напротив окон – два стеклянных шкафа, внутри яркая посудой, которой пользуются в Европе. Сам толстый эмир сидел в кресле за круглым столиком и рядом – полковник Николаев, в военном кителе с круглыми погонами и саблей на боку. Они вели важную беседу, склонив головы над столиком, и советник что-то объяснял, ведя карандашом по карте. Даврона они не заметили. И дервишу ничего не оставалось, как стоять у двери и ждать.

С минуты дервиш разглядывал комнату, хотя это был его второй приход. И опять он недоумевал: зачем мусульманскому правителю такая роскошь, тем более вещи из христианского мира. Что в них красивого? А может, подумалось дервишу, эта комната служит для приема русских гостей, которые до революции частенько бывали в Бухаре, а некоторые даже служили тут годами, подобно полковнику? Этого русского Даврон не раз видел то на базаре, то у военной канцелярии или в степи с солдатами. Он учил бухарцев военному делу.

– Великий эмир, вы желали видеть меня, – не выдержал Даврон и заговорил, иначе они могли подумать, что он подслушивает их тайную беседу. И дервиш с почтением прижал обе руки к груди, склонив голову.

Эмир и советник обернулись.

– Ты уже здесь? – изумился эмир. – А мы ждем тебя. Проходи, не стесняйся нас, садись рядом, вот на этом диванчике.

Даврон опустился лишь на край кушетки, обставленной вокруг шелковыми подушками – дервиши призирали роскошь и считали, что богатство развращает души мусульман, отвлекает от истинной веры. Об этом Даврон как-то обмолвился в беседе с эмиром, когда тот вызвал его на душевный разговор. И тогда повелитель дал дервишу разумное объяснение. Оказывается, красота дворцов нужна лишь затем, чтобы показать чужеземным гостям богатство и мощь Бухарского эмирата. Поэтому эмир вынужден строить такие дорогостоящие дворцы и приглашать мастеров из Европы, желая выглядеть не хуже других. Но тем нее менее Даврон остался при своем мнении, хотя и не стал осуждать эмира. Все-таки правитель – наместник Бога на земле.

Перед началом разговора Алимхан произнес краткую молитву во славу Всевышнего, и все сделали «Аминь». Далее, как того требует обычай, они спросили друг у друга о самочувствии, о семье. В ответ русский полковник был столь же вежлив и говорил по-таджикски: «Спасибо, слава Аллаху, жив и здоров». Дервиша это весьма тронуло.

– Да, хочу познакомить тебя с этим человеком, – произнес эмир, – его зовут Виктор Николаев. Он мой советник по военным делам. Его знания защитят нас от большевиков. Именно этому человеку мы должны быть благодарны за то, что наша армия смогла разгромить «красных» под командованием хвастливого комиссара Колесова и спасти Бухару. Ко всему Виктор – мой старый, верный друг. Мы познакомились лет тридцать назад в Москве. Тогда я был совсем молод, и мой отец – да благословит его Всевышний – послал меня учиться военному делу в кадетский корпус, желая видеть сына сильным правителем. Родитель мой оказался прав, там кое-чему я научился. И вот там и подружился с Виктором, мы учились в одном классе. Даврон, знай, я доверяю этому человеку всецело. Даже больше, чем своей родне. А знаешь почему? Он не метит на мой трон.

Вспомнив о юношеских годах, эмир глянул на полковника, и оба улыбнулись. Видимо, было им что вспомнить. Однако лицо Алимхана быстро сменилось и стало серьезным:

– А теперь о деле. Вот зачем ты понадобился. Хочу доверить тебе самое важное дело в своей жизни. Ни одна живая душа не должна знать об этом. Знай, я никогда не сомневался в твоей верности бухарскому престолу, и ты это доказывал не раз. Если не изменяет память, мы знаем друг друга более десяти лет, еще с Шахрисабза, помнишь, я тогда был беком этой области?

– Уже двенадцать лет, государь, – уточнил дервиш, с почтением приложив руку к груди.

– Я очень ценю твою преданность, ты почти святой человек. Побольше бы таких верных людей… А теперь о деле. Даврон, я посылаю тебя в Кашгар к нашему другу Эссертону – английскому консулу. Отвезешь ему письмо. Но прежде желаю знать: тебе доводилось бывать в Кашгаре, знаешь ли туда дорогу?

– Мои странствия как-то завели меня в тот город, правда, это было лет десять назад. Мы с братьями по вере отправились туда, желая почтить могилу святого Сулеймана. Дорогу туда не забыл, но путь не близкий, займет дней пятнадцать.

– Я к вашим услугам, повелитель, – едва успел сказать дервиш, заговорил Николаев:

– На сей раз дорога будет намного длиннее. Как известно, Ферганская долина занята большевиками, и вам придется идти туда через горы Памира. Этот путь длиннее, зато безопаснее. Времени у нас очень мало, и вы должны будете скакать и днем, и ночью.

Однако Даврон осмелился возразить:

– Если позволите, я все же незаметно проскочу через долину: большевики не станут обыскивать дервиша. Сейчас им не до святых отшельников, потому что они думают лишь о том, как защитить занятые города от нападения народных бойцов, которых они называют басмачами. Какая глупость, ведь они сами сущие разбойники!

– Нет, – твердо сказал эмир, – это очень секретное поручение. Письмо ни в коем случае не должно попасть в руки большевиков, а также к другим людям. Если появится хоть малейшая угроза этому донесению, ты должен уничтожить его любыми путями. Поэтому не будем рисковать – поезжай через Памир. Конечно, это займет еще одну неделю пути, – так мне спокойнее. Ты понял меня?

– Да, повелитель. Но есть вопрос. На обратном пути я должен привезти ответ на это письмо?