как поговаривали, собственным сыном, успев насладиться лишь пятью месяцами абсолютной власти, которой добивался десятилетиями изнурительных походов и кровавых битв, на вопрос о том, какой бы он хотел видеть свою смерть, счастливый обладатель вожделенного звания «пожизненный диктатор», подняв кубок с вином, игриво ответил: «Внезапной».
И это в то время, когда мнимый отцеубийца Брут со товарищи уже заточили свои короткие мечи и упражнялись в том, чтобы научиться половчее скрывать их под складками тоги.
Глеб снова плеснул себе вина. Поднеся бокал к носу, он тут же вспомнил, что согласно летописям Светония Цезарь единственный из всех приступал к организации государственного переворота на трезвую голову, что в немалой степени способствовало его политическим и ратным успехам. Глеб даже на какую-то секунду заколебался, пить или не пить, но затем ему на ум, как обычно в случае подобных сомнений, снова пришел пьяница-Македонский, покоривший еще больше стран и народов, чем Божественный Юлий. Уступая весомости аргумента, Глеб с наслаждением отхлебнул из бокала и продолжил свой исторический экскурс.
Ну не странно ли, что одним из самых популярных персонажей в мировой истории стал узурпатор, положивший конец римской демократии и ввергнувший процветающую страну в пучину гражданских междоусобиц? А как быть с тем, что во времена консульства Цезаря неоднократно ловили на хищении государственных средств, причем в особо крупных размерах? Кроме того, вслед за Плутархом Глеб никак не мог простить автору Commentarii de bello gallico[1]