Цитаты из книги «Фронтовые разведчики. Я ходил за линию фронта»

Почему бывшие диверсанты и дивизионные разведчики крайне редко соглашаются на интервью? В чем причина? Вроде уже все подписки о неразглашении устарели за сроком давности, и другие уцелевшие на войне бывшие бойцы-разведчики уже о многом рассказали… – Этих людей вам уже не изменить. Для тех, кто служил в диверсантах, в их личном восприятии срока давности не существует. Слишком война там была особая. Да и простой армейский разведчик тоже не будет светиться от счастья, рассказывая, как он врагу глотку финкой пластал. Война – штука грязная и вонючая, ничего светлого и романтичного на войне нет.

Сблизившись с фашистом на 4–5 м, пятерка разведчиков стремительным броском захватила его. Фашистский солдат громко закричал. Уместно заметить, что существовал специальный приказ Гитлера о том, что те солдаты, которые, попадая в плен, не оказывают сопротивления, подлежат строжайшим наказаниям, а их семьи – репрессиям.

ни в одной области военного дела шаблон не приносит такого вреда, как в разведке.

На Нареве наша полковая разведка попала к ним в плен. Власовцы жестоко пытали наших товарищей, вырезали им звезды на теле, а потом всех убили, изувечив и обезобразив тела разведчиков. После этого случая такое понятие, как «живой власовец», перестало для нас существовать даже в теории. Власовцев кончали на месте… Определяли их легко. Кроме «наших курносых физиономий», их выдавала одна деталь в одежде. Перед тем как идти в атаку, они спарывали эмблему РОА с рукава. Это место выделялось на фоне выцветшей ткани мундира. Наши бойцы сразу «проверяли рукава» у пленных, похожих на власовцев. Их судьба была предопределена. Изменников не прощали…

Кроме обычной тактики ночных разведпоисков немцы очень часто использовали дневной захват «языков» в стиле – «на хапок». По нашему переднему краю начинался артобстрел, да такой, что и головы не поднять. Вплотную за огневым валом двигалась группа немецких разведчиков, которая врывалась в переднюю нашу траншею, хватала какого-нибудь контуженного солдата или офицера и быстро отходила. Это у них получалось довольно ловко. Наши попытки подражать немцам и попытаться таким методом взять пленного несколько раз заканчивались неудачей.

Определить по внешнему виду, подходит ли человек для разведгруппы, невозможно. Я видел немало людей из прибывших к нам в роту новых разведчиков: «и рожа зверская и беспощадная», и смотрит «орлом или соколом», и «орден яркий на груди», но как только этот человек перемахивал через бруствер и начинал ползти в сторону немцев, с ним происходили страшные и странные вещи. Вроде ползет, «работает» руками и ногами, а остается на месте! Нет движения вперед, страх сковывает все тело! Шумные люди сразу вызывали недоверие…

Страх перед «поиском» был? – Когда ты идешь в группе брать пленного, то хоть стакан водки выпей, зубы стучать будут от страха. А как на нейтралку лег – все прошло, никакого волнения, все абсолютно четко, ясно. Все слышишь: как веточка треснула, птица вспорхнула, снег с ветки упал. Вот этот озноб, он тобой поборим.

Молодежь готовили к войне: мы сдавали различные нормативы, и, например, я был «Ворошиловским стрелком». Очень много внимания уделялось патриотической работе, мы верили и партии, и Сталину, и поэтому неудивительно, что мы все хотели поскорее попасть в армию, чтобы защищать нашу Родину.

Ваше личное отношение к немцам? – Плохое отношение. Мы шли по Тульской, Орловской областям. Там на столбах висели трупы. Видели целиком сожженные деревни. В Белоруссии в землянку зайдешь, там куча детей и дед с бабкой сидят или какая-нибудь молодая женщина. Ни есть, ни пить у них ничего нет. Едят по одной картошке в день… Мы им как могли помогали. Нас дети за ноги хватали, целовали наши ноги за то, что мы им принесли буханку хлеба. Какое может быть к немцам отношение?

когда стал командиром полка, изменился, стал требовательнее. Ну, дали ему понять, что с нами связываться не стоит. Стырили у него повозку с его барахлом и в овраг пустили. Она разлетелась. Для нас убрать человека ничего не стоило. Три копейки. После этого он стал спокойнее. Поставил задачу, определил срок – все! Будет у тебя «язык».