Как же тяжело жилось в позапрошлом веке… Казалось бы, какое дело Петру Михайлычу Ивашину, 28 лет, до того, что его сестра Зина, 20 лет, ушла жить к Власичу, женатому на другой?! В наше время поступок этой совершеннолетней особы был бы в порядке вещей. Полюбила, ушла к любимому. Какое дело до этого даже родному брату. Но совсем другое время было 130 лет назад…
Вот и переживает Петр Михайлыч. Собственно, весь рассказ посвящён этим переживаниям. Все окружающие как будто ждут от него решительных действий. Мать не выходит из своей комнаты уже неделю. Тётка каждый день собирается уехать. «Тетка, прислуга и даже мужики, казалось Петру Михайлычу, загадочно и с недоумением смотрели на него, как будто хотели сказать: "Твою сестру обольстили, что же ты бездействуешь?»
По-моему мнению, ему самому не мешало бы заняться собственными делами. Мужчине 28 лет, а он после окончания университета ничем серьёзным не занимался. «Он не влюблялся, о женитьбе не думал и любил только мать, сестру, няню, садовника Васильича; любил хорошо поесть, поспать после обеда, поговорить о политике и о возвышенных материях...» Так неделю он изводил себя думами о сестре. «С совершившимся фактом мириться нельзя, не мириться тоже нельзя, а средины нет». Вся окружающая обстановка давила на Петра Михайлыча, и он себя накручивал.
"Один обольстил и украл сестру, - подумал он, - другой придет и зарежет мать, третий подожжет дом или ограбит... И всё это под личиной дружбы, высоких идей, страданий!" Чувствуете, как идёт подмена понятий. Он ставит на одну доску свободный выбор своей сестры и действия убийц и грабителей. Явный перекос в оценке создавшейся ситуации.
Когда терпеть уже не хватило сил, Петр Михайлыч оседлал лошадь и поскакал к Власичу. Понятно, что гнало его неосознанное желание хоть что-нибудь предпринять. «Он чувствовал потребность сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, резкое, хотя бы потом пришлось каяться всю жизнь. Назвать Власича подлецом, дать ему пощечину и потом вызвать на дуэль?»
Удивительно, как через описание природы умеет Антон Павлович передать душевное состояние персонажа. Было очень душно, но на подходе была гроза. И при приближении к дому Власича уже гремел гром, зашумел крупный дождь. Может быть, капли этого дождя немного охладили пыл Петра Михайлыча. Поэтому, увидев Власича, шедшего под льющимися струями влаги от угла дома к крыльцу, он смог только пробормотать в ответ на приветствие – «Да, приехал, как видишь...» Какая дуэль?!.. И пошёл обыденный разговор давно знакомых людей.
Власич воспринял его приезд, как великодушный жест, проявление благородства. А Петр Михайлыч только слушал подробные объяснения хозяина дома, как всё это получилось - «Что делать! Всякий твой серьезный шаг неминуемо должен огорчить кого-нибудь…» Петр Михайлыч попытался возразить, что можно было поступить по-настоящему, сначала развестись, а затем жениться на сестре.
Тут-то и рассказывает ему Власич историю своей женитьбы. Это был случай, когда секундный порыв может испортить человеку всю жизнь. В полку, где он раньше служил, батальонный командир обольстил 18-летнюю девицу, которой после этого податься было некуда. «К родителям возвращаться совестно, да и не примут, любовник бросил, - хоть иди в казармы и продавай себя». Вот Власич в благородном порыве и сделал ей предложение. Только женщина эта оказалась совсем неподходящей для него – «с первого же дня завела знакомства, стала щеголять и играть в карты, и я вынужден был заложить имение. Вела она, понимаешь ли, нехорошую жизнь, и из всех моих соседей только один ты не был ее любовником». Деньги, чтобы содержать эту женщину, Власич вынужден постоянно занимать, а за развод она требует огромнейшие по тем временам деньги -75 тысяч, которых ему взять неоткуда.
Так свою жизнь Власич превратил в обеспечение прихотей практически посторонней ему женщины. Лично меня больше всего возмутил тот факт, что этот банкрот ещё сделал заложницей 22-летнюю Зину. Взрослый, 41-летний, Власич должен уже понимать и отдавать себе отчёт, в какую яму он увлёк наивную девицу!
«Хозяин он плохой. Имение у него приведено в полное расстройство и заложено; по второй закладной он платит двенадцать процентов и, кроме того, по векселям еще должен тысяч десять». На нём огромные долги. «У него нет ни талантов, ни дарований и нет даже обыкновенной способности жить, как люди живут. В практической жизни это наивный, слабый человек, которого легко обмануть и обидеть, и мужики недаром называют его «простоватым».
Чехов приводит дополнительные характеристики Власича о его либерализме, «но скучнее всего, что даже свои хорошие, честные идеи он умудряется выражать так, что они кажутся у него банальными и отсталыми». Бесконечно жаль молодую девушку, полюбившую этого человека. "Он - Дон-Кихот, упрямый фанатик, маньяк, - думал Петр Михайлыч, - а она такая же рыхлая, слабохарактерная и покладистая, как я... Мы с ней сдаемся скоро и без сопротивления».
Забавно, что он продолжает считать Власича хорошим честным человеком. «В его волнениях и страданиях, да и во всей его жизни, он не видел ни ближайших, ни отдаленных высших целей, а видел только скуку и неуменье жить. Его самоотвержение и всё то, что Власич называл подвигом или честным порывом, представлялись ему бесполезною тратой сил, ненужными холостыми выстрелами, на которые шло очень много пороху».
Власич обещает Петру Михайлычу, что сделает всё для того, чтобы жизнь Зины была прекрасной. Говорит много красивых слов. Вот только мне, как читателю, не верится ни одному его слову, так как всей своей предыдущей жизнью и даже этим поступком, фактически повторяющим бесчестные действия в прошлом его батальонного командира (первая часть – соблазнение девушки уже осуществлена), доказал, что ничего путного он так и не совершил.
Горестный и безысходный рассказ о неумении в общем-то хороших людей вести нормальную жизнь, отвечать за свои проступки, не ввергая близких и окружающих людей в различные несчастья. Зачастую, непоправимые. Иногда благородные порывы несут только вред.
Фраза – «Петр Михайлыч не мигая смотрел на воду и воображал отчаяние сестры, ее страдальческую бледность и сухие глаза, с какими она будет скрывать от людей свое унижение. Он вообразил себе ее беременность, смерть матери, ее похороны, ужас Зины... Гордая суеверная старуха кончит не иначе, как смертью. Страшные картины будущего рисовались перед ним на темной гладкой воде, и среди бледных женских фигур он видел самого себя, малодушного, слабого, с виноватым лицом...»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 483