Можно было бы отметить, что сначала он заговорил о том, что быстро повзрослел, будучи ребенком, но затем он почувствовал давление, понуждавшее его отказаться от чувства комфорта.
Когда пациент приписал мне свой собственный запрет на чувство комфорта в анализе, я подумал об этом как об экстернализации его собственного отношения, на которое я, в действительности, указывал ему и прежде.
Я заметил, что его воспоминания о предыдущей сессии отражают, скорее, его точку зрения. Что же касается моей точки зрения, добавил я, то я считаю, что чем более комфортно он себя чувствует на сессии, тем больше вероятности, что он будет думать о своих желаниях.
Я высказал предположение, что он стремится к уединению и покою, что в анализе его привлекает свобода от давления назойливых людей и необходимости идти и идти вперед, печатая шаг.