Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. — апрель 1918 г.

Второй том мемуаров можно условно разделить на две логические части - августовское выступление генерала Корнилова и действия Добровольческой армии от момента ее формирования до конца 1-го Кубанского похода.
Совсем немного места уделено Октябрьской революции - сказывается то, что в это время Деникин был в тюрьме за поддержку Корниловского выступления. Читая описание общего положения дел в стране и на фронте в те смутные времена, вообще диву даешься, как страна умудрилась не развалиться - ни боеспособной армии, ни экономики, ни органов правопорядка - сплошной раздрай.
Во второй части книги слегка поднапрягала иногда бросающаяся в глаза необъективность в отношении Красной армии - в каждой деревне они якобы неизменно устраивали кровавые расправы и насилие, тогда как Добровольческая армия, во многом состоявшая из тех же казаков, являла собой пример военного благородства (в том же "Тихом Доне" можно наблюдать иное).

Когда над бедной нашей страной почиет мир, и всеисцеляющее время обратит кровавую быль в далекое прошлое, вспомнит русский народ тех, кто первыми поднялись на защиту России от красной напасти

Крайне интересный том, который можно условно разделить на две части – укрепление большевиков и рождение Белой армии. Деникин начинает с событий лета 1917 года, подробно описывая политическую ситуацию, а именно – крайне непростые и запутанные отношения между Керенским и Корниловым. По сути, мы можем наблюдать в ретроспективе, как политические метания первого столкнулись с бесхитростной прямотой второго и в итоге привели к краху политического строя, да и всей страны.

Если говорить кратко, то попав между верховным главнокомандующим и советами, Керенский совершил все возможные ошибки, поставив во главу угла сохранение личной власти, а не выведение страны из кризиса. Не будь он настолько труслив и жаден, у России был бы шанс избежать Гражданской войны.
Деникин в подробностях описывает события августа, оперируя как документальными сведениями, так и давая личную оценку происходящему. Не могу сказать, что лично меня это как-то приблизило к более ясному пониманию событий, потому что и язык у Антона Ивановича довольно тяжелый и витиеватый, и сами события были таковы, что там черт ногу сломит.

Хаос, неразбериха, кто, за кого и какие цели преследует – с наскока не разберешься. Со дна повсплывала всякая муть, и получилось, что в этой стране каждый суслик в поле агроном, т.е. или имеет свою партию или примкнул одновременно к двум-трем порой противоборствующим силам, ради своей же сусличьей выгоды. Тут хочется забежать вперед и привести в пример чехо-словаков, потому что они – прекрасная иллюстрация того политического супа, в котором варилось в то время наше государство:

Уже в феврале, во время немецкого наступления на Украину, чехо-словаки, среди общего позорного бегства русских войск, будут вести ожесточенные бои против германцев и бывших своих союзников — украинцев на стороне большевиков. Потом они двинутся к бесконечному Сибирскому пути, выполняя фантастический план французского командования — переброски 50-ти тысячного корпуса на западноевропейский театр, отделенный от восточного девятью тысячами верст железнодорожного пути и океанами. Весною выступят с оружием в руках против своих недавних союзников — большевиков, предающих их немцам. Летом союзная политика повернет их обратно для образования фронта на Волге…

Добавить к этому какую-то нерешительность всех и везде (ну, кроме большевиков, естественно), вызванную скорее усталостью от войны и желанием уже поскорее вернуться домой и там отсидеться; неверием, что страна стоит на пороге катастрофы; неумением Корнилова внятно донести свою программу и еще множеством мелких факторов, которые в итоге слиплись в один большой ком, приведший сначала к аресту Корнилова, а затем к легендарному Кубанскому походу Добровольческой армии через зимнюю степь практически без еды и снаряжения.

Донской круг, принимая смелые решения, вместе с тем не оставлял надежд на соглашательство и послал депутацию к советским властям в Каменскую. Большевистский «командующий» Саблин ответил делегации с исчерпывающей ясностью: «казачество, как таковое, должно быть уничтожено, с его сословностью и привилегиями». Это заявление не усилило на круге решимости бороться; напротив, внесло уныние и подавленность.

Несмотря на то, что события известны, книга оказалась сложной для чтения. Деникин дает подробнейшее описание мельчайших событий, выстраивает логические связи между ними, упоминает широчайший круг лиц, что требует вдумчивого чтения и неплохой такой усидчивости, чтобы досконально разобраться что, откуда, куда и где, при этом, не погибнув в витиеватых кружевах деникинского слога.

Но кто осилит, найдет в «Очерках…» настоящий исторический бриллиант. Автор явно писал свою работу не для широких масс, а для тех, кто уже хорошо знаком с теми событиями, возможно, сам был очевидцем, и тех, кто отлично знаком с исторической канвой этих лет. Основной упор он делает на анализ событий, их логику (иногда сетуя на полное этой логики отсутствие) и, самое главное, последствия. Рассуждения его на удивление объективны, и он, например, не пытается выгородить того же Корнилова, списав неудачу мятежа лишь на внешние силы.

Кроме того, Деникин, не стесняясь, описывает эпизоды красного террора в отношении мирного населения, которые я тут приводить не буду просто в силу их невозможной осатанелой жестокости. Будьте к этому готовы.

Вместе с тем Деникин охватывает взглядом не только военно-политическую картину, но и ее духовный подтекст.

С винтовкой, с вещевым мешком через плечо, заключавшим скудные пожитки, шли они в длинной колонне, утопая в глубоком снегу… Уходили от темной ночи и духовного рабства в безвестные скитания…
— За синей птицей.
Пока есть жизнь, пока есть силы, не все потеряно. Увидят «светоч», слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе — те, кто пока еще не проснулись…
В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором все — в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия — малая числом, оборванная, затравленная, окруженная — как символ гонимой России и русской государственности.
На всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг это ставка Корнилова.

Заканчивается второй том событиями апреля 1918, т.е. полностью включает Кубанский поход, гибель Корнилова, Дроздовское выступление и приход немцев на Дон.