Часть первая

Глава 1
Бег, он бывает разный

Вячеслав привалился к уцелевшей стене дома в небольшой, явно недавно выжженной дотла деревушке и, коротко оглядевшись по сторонам, сполз на холодную промерзшую землю, наплевав на грязь и холод. Ноги его попросту больше не держали, и немудрено. Сутки бега без сна и отдыха доконают любого тренированного одаренного, что уж говорить о шестнадцатилетнем мальчишке, собственных сил которого не хватит даже на вызов легкого ветерка…

Отдышавшись, юноша устало вздохнул и попытался встать на дрожащие после долгого бега ноги. Не сразу, но ему удалось пересилить навалившуюся усталость и, поправив рюкзак, подняться с земли. Солнце уже давно окрасило небо в алые цвета, а значит, пока окончательно не стемнело, нужно искать место для привала. Конечно, сожженная деревня – не лучший отель в окрестностях, но на большее Вячеславу сегодня рассчитывать не приходится. Остается только надеяться, что здесь найдется хоть одно уцелевшее здание, в котором он мог бы отдохнуть, не рискуя принять душ с неба. Хотя по времени года стоило бы ждать снегопада… Оттепель. Но, к удивлению Вячка, такой дом нашелся. Стоящий на отшибе и потому уцелевший сарай, покосившийся и поросший мхом. Перекошенный, щелястый… зато сухой внутри.

Следующие полтора часа беглец убил на подготовку места для отдыха. Сидеть на утоптанном земляном полу совсем не улыбалось, так что пришлось сделать несколько ходок в ближайший лесок. На лапник, правда, рассчитывать не приходилось, но что уж тут поделать, хоть какая-то подстилка ему все равно нужна, и если уж в лесу не нашлось ни одной елки, придется обойтись тем что есть. В ход пошли ветки кустарника, молодых деревьев и… мох. Благо за ним даже не пришлось далеко ходить, на стенках сарая этого добра хватало. К тому моменту, когда юноша закончил работу, долина уже погрузилась в ночную темноту, а на неожиданно прояснившемся небе высыпали мириады звезд. Впрочем, самому беглецу не было никакого дела до раскинувшейся над землей красоты. Все что его волновало сейчас, это костер, с великой предосторожностью разведенный прямо в сарае, для чего пришлось устраивать вентиляцию в крыше; голод, с которым он справился, выудив из тощего рюкзака военный сухпаек; и сон… который все не шел. Юноша лежал на подстилке у костра, завернувшись в плащ-палатку, сжимая цевье автомата, и пялился в жердяной потолок, а перед его внутренним взором вырванными из киноленты кадрами мелькали воспоминания о давних и недавних событиях, череда которых и привела его в это незавидное положение.

Хотя, если подумать, а когда оно было иным? Сын контрактной девки, один из доброго десятка «волчат», живущих при борделе тетушки Риты. Да-да, «добрая-добрая» Маргарита, позволяющая своим «фейкам» рожать и «дающая несчастным детишкам кров и стол», которые надо отрабатывать. Понятное дело, что совсем маленьких детей никто работать не заставляет, но тетушка Рита ведет скрупулезный подсчет всех расходов и, когда ребенку исполняется шесть-семь лет, предъявляет ему счет. О нет, никакой похабщины и извращений. Маргарита содержит респектабельное заведение и связываться с откровенной чернухой совершенно не желает. По крайней мере, на виду.

Просто, начиная с этого времени у мелкого обитателя Заднего двора, как именуются частные владения хозяйки борделя, появляются первые обязанности из разряда «подай-принеси-пошел вон». Дальше – больше. Чем старше становится ребенок, чем он сильнее и выносливее, тем больше ему достается работы. В девять-десять лет мальчишек отдают в обучение. Одаренных натаскивают в эфирных техниках, целительских или сенсорных, неспособных же ждут занятия по более приземленным специальностям. Девчонки остаются на Заднем дворе, на хозяйстве.

Во владениях Риты вообще все домашние работы выполняют дети ее «феек», взрослых в жилой части дома нет в принципе. Любит сорокалетняя бандерша окружать себя детьми, изображать из себя милосердную, за что и получила прозвище Добрая. Что совершенно не мешает ей отбирать из обитающих в ее доме тринадцати – пятнадцатилетних девчонок самых смазливых и заключать от их имени контракты с коллегами… проще говоря, продавать в бордели. Схожая судьба ждет и подрастающих «волчат», разве что продает их Рита не для постельной работы, а в отряды наемников и мастерские согласно полученным специальностям.

Такая же судьба ждала и Вячеслава. Впрочем, если собственное положение будущего оружейника не особо-то и тяготило, то перспективы, маячившие перед его младшей сестрой, заставляли скрежетать зубами от злости и бессилия. Анна и в детстве выглядела маленьким ангелом, а когда подросла… Перед внутренним взором Вячка встали воспоминания почти двухгодичной давности.

Вот одиннадцатилетняя девочка выбежала во двор, пожелать доброго утра и проводить до ворот собирающегося уходить на занятия брата. Тоненькая, гибкая, в золотых волосах словно солнце лучами запуталось, а в голубых глазах так и пляшут смешинки. Вячко улыбнулся, поднял девочку на руки, закружил и, чмокнув в нос, собрался выйти за калитку, когда по его чувствам словно резануло ножом. Оглядевшись по сторонам, Вячеслав заметил стоящую на балконе хозяйку… и ее расчетливый взгляд, которым она буквально буравила Анну. Такой же взгляд бывал у Риты, когда она выбирала очередную работницу для своего заведения. Вячеслава передернуло. Такой судьбы своей сестре он не желал, хватило и матери, не дожившей нескольких дней до восьмого дня рождения своего второго ребенка, сгинувшей в пьяном угаре гуляющих после удачного контракта наемников. Осознание грядущего словно ударом молота отпечаталось в разуме мальчишки, породив стремление любой ценой переломить судьбу, уготованную его сестре долбаной Паучихой, и не позволить ей продать Анну в бордель, чего бы ему это ни стоило!

В тот день мастер-оружейник орал на накосячившего в работе Вячеслава как никогда прежде, а его обычно внимательный и почтительный ученик только кивал не в такт, мыслями явно пребывая где-то не здесь, за что и отхватил знатного леща. Но даже порка, заданная учителем, не смогла привести заторможенного юнца в порядок. Что в этот день, что всю следующую неделю мальчишка стабильно портил собственную работу в двух случаях из пяти. Так что к концу недели старик уже даже начал сомневаться в ученике, прежде показывавшем немалое рвение в работе с рунными цепями и огромный талант в ремонте любого стреляющего железа.

Учитель даже пожалел в какой-то момент, что допустил Риткиного «волчонка» до банального «отстрела» отремонтированной в мастерской стрелковки, нарушив тем самым договор с его хозяйкой, один из пунктов которого прямо запрещал учить мальчишку обращению с личным оружием, от «Эллиота» до автоматических стрелометов и снайперских комплексов включительно. Все что тяжелее – пожалуйста, но легкая стрелковка была под полным и категорическим запретом. Боится Ритка… хотя с чего бы ей опасаться парня? Вячко не дурак, прекрасно понимает, что без помощи бандерши и учебы у Герхарда он просто сдохнет в первой же канаве… А что такое благодарность, мальчишке известно, это старик замечал, и не раз. Конечно, добротой Вячко не дышит, так ведь и жизнь на дне местного общества совсем не сахар; но он не паскудничает и не крысятничает, добро помнит. Перестраховывается Рита, ну и пусть ее. В бабьих вывертах сам черт ногу сломит, а уж с этой стервой он и рога обломает.

А спустя неделю ученик пришел в себя, перестал допускать нелепые, «детские» ошибки в работе, и одолевавшие старика сомнения растаяли, как первый снег под солнцем. Быстро и без следа. А когда ученик сумел самостоятельно разобраться в переплетении совершенно нестандартных рунных цепей расколотого узла ускорителя, сделанного для коллекционного штуцера, пылившегося в запасниках мастерской уже добрых двадцать лет, Герхард дал себе слово, что сам выкупит контракт мальчишки у Ритки, сколько бы денег та ни запросила. Отдавать такой самородок наемникам, у которых он будет заниматься чисткой амуниции да редкими ремонтами всякой ерунды, пока не сдохнет в очередном походе, значило закопать талант в землю. А этого старый мастер допустить не мог.

В тот день в голове Вячеслава родились первые наметки плана, и начался его невидимый бег наперегонки со временем. Год-два – это все, что у него есть, пока Паучиха не подпишет контракт и не продаст Анну в бордель. В своем заведении она ее точно не оставит, это правило Маргарита никогда не нарушает. Ни одна девчонка с Заднего двора никогда не будет работать в ее борделе. Равно как и ни один из «волчат» никогда не отдается в учебу на боевую специальность. Даже одаренных натаскивают только на Эфир, никаких стихийных техник. Бережется, старая тварь.

Заработать денег на выкуп? Как?! Все, что Вячко получает от старого Герхарда, с тех пор как старик перевел его из прислужника в ученики, уходит на оплату процентов по «долгу» Рите. Фактически денег у него нет вообще. Да что там – одежда, которую он носит, и та получена у Ирмы, кастелянши Заднего двора, а значит, тоже взята в долг.

Попытаться найти подработку? Не вариант. Время учебы и работы расписано по минутам, частые задержки тут же вызовут вопросы у хозяйки, а уж информацию Паучиха добывать умеет. Как результат, заработанные деньги у него отберут; добром или кулаками – не суть важно. Да и сама подработка… чинить оружие, настраивать боевые комплексы – это неплохо, конечно. Но кто ж допустит чужого непроверенного человека, тем более мальчишку, до такой работы с личным оружием, от которого в здешних местах частенько зависит собственная жизнь владельца? Нет, это только через мастерскую или по знакомству. Пусть знакомые у него есть, благо не первый год работает у Герхарда и успел узнать всех его постоянных клиентов. А где взять инструмент, расходники? Тоже у Герхарда? Ну да, и работать за его верстаком, конечно. Хороша подработка… Да старик его сразу вышвырнет! Вот были бы свои клиенты… тогда да, можно было бы попробовать договориться с учителем хоть на половинную долю. Но это уже мечты, взять-то тех клиентов негде.

Заняться поденкой^[1]? Не выйдет, этот рынок давно и прочно охвачен уличными бандами, а конкурентов, тем более одиночек, состоящие в них детишки давят беспощадно и без предупреждений. Заметят, что работаешь на «их» территории, тут же ткнут заточкой в бок в толпе, и амба. И что остается? Ничего… законного. Хоть с дубьем в подворотни иди… ага, до первого ловкача^[2] или стихийника. Нет, на такой промысел он отправится лишь в крайнем случае и только со стволом.

Стоп. А если… Вячко встрепенулся и, быстро доев свой нехитрый обед, ринулся на задний двор мастерской и принялся рыться в «мусорном» контейнере, куда сваливалось все непригодное для ремонта железо, оказывающееся в хозяйстве Герхарда. Буквально месяц назад мастер купил для своей оружейной лавки полсотни ящиков с «динозаврами». А как еще назвать вытащенные из какой-то дыры времен Большой Балканской войны автоматы АКТ? И ладно бы они были «с хранения», так ведь нет! Такое впечатление, что это оружие выискивали по болотам и лесам, чтобы потом упаковать в «родные» ящики и привезти на продажу. Ржавые, с рассохшимися деревянными ложами, треснувшими прикладами и разболтанными замками… удивляла только полная комплектность всего этого «вооружения». В ящиках помимо самих автоматов нашлись и ЗИПы к ним, и даже ремни… гнилые большей частью. Вячеслав потратил неделю, просто чтобы отобрать годные для ремонта стрелометы. Тогда в мусор отправилось не меньше сотни убитых автоматов… и все равно Герхард не остался внакладе. Еще бы! За все это богатство он отдал тысячу шестьсот имперских крон. Много? Да, для Вячеслава сумма дикая, его нынешний ученический контракт, по признанию старика, стоит столько же. Но если прикинуть цену каждого ствола, получится по четыре кроны за автомат, без учета тех, что отправились на помойку. Четыре! При стоимости самого захудалого, но нового пистолета в лавках Пернау не меньше двухсот-трехсот крон. Конечно, эти автоматы столько не стоят, но если их привести в порядок, то уж сотню крон за каждый выручить можно. Но сейчас Вячко интересовали не они, а тот хлам, что забраковал Герхард после осмотра. И удача ему улыбнулась. Поднатужившись, мальчишка вытащил из контейнера первый ящик и поволок его под навес. Сорок пять килограммов в неудобном деревянном «гробу» – это не шутка, а уж для четырнадцатилетнего юнца и подавно.

За этим странным занятием его и застал хозяин мастерской, учитель и по совместительству работодатель.

– И чем это ты занят, шалопай? – В надтреснутом голосе Герхарда явно послышалась насмешка. Вячко обернулся и, окинув взглядом худого, словно щепка, высушенного солнцем и продубленного ветрами старика, возвышающегося на крыльце, ничуть не смутившись, объяснил. Бывший подданный Рейха выслушал мальчишку, задумчиво почесал как всегда гладко выбритый подбородок и неопределенно хмыкнул: – Когда я разрешал тебе брать любой мусор из этого контейнера для своих целей и без спросу, то никак не ожидал… такого.

– Герр Баум… – начал было Вячеслав, но старик перебил его, просто подняв вверх раскрытую мозолистую ладонь, широкую, словно лопата. Вообще, каждый раз глядя на руки учителя, парень удивлялся тому, как эти огромные грабли ловко и точно управляются с мелкими оружейными деталями. Но ведь управляются, и с успехом!

– Молчи. Я думаю. – Минута шла за минутой, а хозяин мастерской и магазинов подержанного оружия все молчал, но наконец придя к какому-то выводу, кивнул: – Идея хороша, если бы у тебя было на нее время. Но у нас с этими чертовыми автоматами и так скопилось слишком много дел.

– Я готов работать сверхурочно… – протянул Вячко и договорил уже почти еле слышно: – Если вы, конечно, согласуете это с хозяйкой Маргаритой.

Старик смерил его пронзительным взглядом водянисто-серых глаз, прищурился и… неожиданно улыбнувшись в седые, аккуратно подстриженные усы, медленно кивнул.

– Что ж, я услышал, – произнес он. – Заканчивай здесь и иди в мастерскую, обеденное время вышло. Поговорим вечером, у меня в доме.

Обычно ужинал Вячеслав в компании с другими работниками старика, продавцами и техниками, в ангаре или, если погода позволяла, в тени широкого навеса рядом с ним, после чего возвращался к работе в мастерской. Но в этот раз Герхард Баум нарушил сложившуюся традицию и, едва работники начали собираться к ужину, увел юного подмастерья в дом, где его супруга уже накрывала стол. Естественно, это действо не осталось незамеченным «коллегами», отчего за ужином у работников появилась новая тема для беседы, которую те и принялись дружно обсуждать, строя догадки и предположения о причинах приглашения мальчишки за стол хозяина мастерской.

– Смотри, подсидит тебя малец, а там и в наследнички старика пробьется, и будешь перед ним спину гнуть до старости, – хохотнул старший мастер, ткнув ложкой в сторону управляющего. Тот натянуто улыбнулся, но глаза его недобро сверкнули. Как ни мала вероятность такого исхода, но и ее следует принять во внимание. Рисковать теплым местом Руперт не желал. В Пернау, конечно, работу для толкового и поворотливого человека найти не проблема, но и терять ее за здорово живешь управляющий не собирался. Впрочем, повода для беспокойства пока нет. Вячко слишком мал, да и опыта ему недостает. И пусть в технике и оружии он разбирается получше многих, но, для того чтобы заменить на должности такого человека, как Руперт, этого мало. Нужны знания бухгалтерии, нюх на прибыль и умение ладить с людьми. А кто всерьез воспримет недоросля, если он не из дворян или бояр? Не бан, не пан – так, голь никчемная!

Пока же управляющий размышлял о своем шутейном сопернике, Вячеслав молча сидел за столом хозяина дома. Мерно стучали ложки о дно тарелок, потихоньку исчезал из хлебницы нарезанный солидными ломтями испеченный хозяйкой хлеб да тихо булькала бутыль, из которой герр Герхард подливал напиток в стоящую перед ним маленькую хрустальную рюмку на высокой тонкой ножке. Ужин так и прошел в молчании, а вот после него, когда супруга хозяина дома, фрау Малица, убрала со стола опустевшую посуду и скрылась за дверью кухни, старик откинулся на гнутую спинку стула и, окинув взглядом сидящего напротив мальчишку, кивнул.