Когда вечером я пересказал наш разговор с полковником Элен, она заявила, что я гений и она мной гордится.
– Да, у меня много достоинств, – отвечал я, заключая ее в объятия.
– Ах, – засмеялась она, отстраняясь, – ты, может быть, думаешь, что ты лучший на свете любовник?
Я сделал оскорбленное лицо: а разве не так?
– Не знаю, – отвечала она лукаво, – я еще не разобралась.
Не приходится удивляться, что добрая половина ночи ушла у нас на то, чтобы прояснить этот деликатный вопрос.