– Больше всего здесь меня поражает сила чувств, – сказал Волин. – Ведь это, в конце концов, просто дневник человека, пусть и выдающегося. Все, кто здесь действует, жили сто лет назад, если у них были внуки, то и внуки уже умерли. Однако жизнь их ярче, сильнее, объемнее, чем у нас. Такое впечатление, что эта жизнь для нас значит больше, чем наше собственное существование. У нас все какое-то крикливое, истерическое и при этом ненастоящее, картонное, дешевое. У нас чувствами торгуют, да и чувств по большей части никаких не осталось, только имитация. А здесь… – он посмотрел на дневник, покачал головой, – здесь я проживаю жизнь вместе с ними. Это удивительно, Сергей Сергеевич, просто удивительно.
– Это искусство, – негромко отвечал генерал. – А сила искусства такова, что оно иной раз превосходит саму жизнь.