Джамиля открыла глаза, вывернула суставы – в одну сторону, другую. Она пробовала так и эдак, проявляя гибкость, которой позавидовали бы цирковые фокусники – но все напрасно. Ее спутали не просто веревками, это были прочные кожаные ленты, которые стягивались тем сильнее, чем сильнее она пыталась вырваться. Но она не отчаивалась. Как та лягушка из басни, она продолжала барахтаться, пытаясь выпрыгнуть из горшка с молоком. В детстве, когда она читала эту сказку, ей было страшно. Она ведь помнила, что сначала лягушек было две. Одна, менее упорная, перестала барахтаться и утонула. Другая продолжала барахтаться и вдруг ощутила под ногами что-то твердое, на что смогла встать. Джамиля решила, что твердое – это труп первой лягушки. Таким образом, умерев сама, та дала возможность второй лягушке спастись. И хотя в конце сказка давала совсем другое объяснение, она гласила, что лягушка бултыхалась и просто сбила масло, но Джамиля понимала, что такого не может быть. Конечно, лягушка наступила на труп своей подруги и только благодаря этому спаслась. Джамиля понимала эту историю так: одни люди часто живут за счет других людей. Скажем, богатые и сильные живут за счет бедных и слабых. Так она думала, пока не встретила учителя Хидра, который объяснил ей, что богатство и бедность тут ни при чем, а важно только состояние души человека. В конце концов, мера всему – это Всевышний, создатель миров, отец человечества. Тот, кто может мериться этой мерой и хотя бы пытается соотносить себя с ней, тот избранник судьбы, и не