Посвящается моим драгоценным родителям Александру Павловичу и Наталье Васильевне.

Спасибо за свободу выбора и поддержку!

Вместо пролога

В кофейне на одной из центральных улиц моего города я оказалась случайно. Искала место, где можно спокойно расположиться с ноутбуком и начать новую рукопись. Для интроверта занятие более чем странное. Зачем выбираться из пустого дома, где и так никто не мешает творить, где есть и W-Fi, и горячие напитки в любимых кружках, и удобное кресло, и гирлянды с тёплым освещением над столом? Зачем ехать на другой конец города, искать людное место, тащить туда ноут с зарядкой и мышью, тратиться на кофе по завышенным ценам, слушать чужие разговоры вместо любимой музыки и терпеть взгляды бариста, намекающего, что одного латте недостаточно, чтобы сидеть в заведении три часа кряду? И всё же время от времени мне было необходимо менять обстановку. Иначе вредная муза просто отказывалась подчиняться.

На дворе стояла осень – моё любимое время года, – и хотелось взять от прогулок как можно больше, прежде чем закрывать себя на зиму в домашней берлоге. Тем более моё вдохновение ещё не вернулось из отпуска, и в квартире без него понемногу зрело ощущение пустоты.

Кофейня с интригующим названием «Темнолесье» располагалась на углу дома недалеко от перекрёстка Преображенской и Пушкина. Она привлекла меня отсутствием окон во всю стену, популярных в кафешках нашего города. В таких чувствуешь себя аквариумной рыбкой. Здесь же окна были обычными по размеру с тонированными стёклами. А вот оформление зала вызывало полный восторг! Наверное, владелец кофейни – большой любитель горных походов и песен у костра под гитару. И гитара, и костёр (правда, в виде камина) здесь имелись. Стены были расписаны вручную: лес, птицы, дерево, нависшее над рекой. Два небольших столика стояли по центру зала. Вдоль стены со стороны окон тянулся ещё один – тонкий и длинный, сделанный по принципу полки. Я сразу представила, как сижу за ним спиной к посетителям и творю, не думая о том, что на меня кто-то смотрит. В колонках звучала группа «Кино» вперемешку со звуками леса. Пахло кофе и пряностями.

– Добрый день!

Широкоплечий парень с аккуратной бородой и модной стрижкой вообще не вписывался в декорации этого места. Такому впору индивидуальные занятия в качалке вести, а не кофе подавать и пирожные по тарелкам раскладывать. Или на входе ночного клуба стоять с угрожающим видом, сумки проверять и, в случае чего, негодяев всяких вышвыривать. Впрочем, кто я такая, чтобы судить?

– Добрый. У вас можно будет поработать? – Я приподняла сумку для ноута.

Он понимающе кивнул и указал на места возле розеток. Я заказала каштановый раф и пудинг с лесными орехами (в кофейне все названия звучали по лесному уютно) и удалилась в уголок за стол-полку, отметив про себя, что «Темнолесье» явно вдохновляет на написание ламповых историй. Странно, что раньше я про него не слышала. Такое оформление должно было привлечь местных блогеров, да и просто желающих заполучить симпатичное фото на аватарку. С другой стороны, я выбралась из дома в будний день да пораньше не для того, чтобы застать толпу народу. Может, кофейня открылась недавно и я буду первой, кто расскажет о ней другим.

Воткнув зарядку в розетку, замаскированную под небольшое дупло в нарисованном дереве, я поставила ноут, расположила кружку и блюдце с пудингом рядом, одобрительно кивнула сама себе и достала телефон, чтобы сделать фото. Три с половиной подписчика в «Телеграме» должны знать, что сегодняшний день я планирую провести очень продуктивно!

Оставалось только придумать идею для новой истории. Обычно у меня с этим проблем не возникало, но в последнее время всё шло наперекосяк. Все задумки казались мелкими, незначительными, а возвращаться к написанию крупной прозы я пока не была готова. Но когда фото было опубликовано, кофе отпит, а десерт съеден наполовину, меня вдруг осенило. А вдруг среди обычных смертных в нашем славном Белом городе живут хранители людского спокойствия – некие духи, оберегающие порядок в нём? В старые времена жители Руси верили, что у каждого болота, луга и леса есть свой хозяин – луговик, лесовик, болотник. Домовым и банникам приносили дары, чтобы те не проказничали, пытались задобрить в лесу водяного и лешего, опасались увидеть лихо. Но потом мир изменился, и всё больше людей предпочитало жить в городах.

Я начала мысленно развивать эту тему, вместе с тем создавая новый документ на рабочем столе.

Старые духи могли заскучать и наделать детишек себе в подмогу. А детишки с возрастом могли осознать, что их место не среди лесов и болот, оно там, где возводятся высокие здания и асфальтом укладывают дороги, где днём и ночью жужжат машины, а солнце отражается от зеркальных окон. Словом, их место там, где в них очень нуждаются, хотя пока, возможно, и не знают об этом.

И так, вразрез с мнением родни, детки перебрались в город и стали духами нового времени.

Я обернулась на бариста, который что-то напевал себе под нос, и усмехнулась. Да, один их духов вполне мог выглядеть именно так. Скажем, городовой – хранитель города, любитель ночных клубов и прогулок под луной – сын лешего.

Когда я отвернулась к ноутбуку, взгляд упал на дома за окном, и сразу возникла новая мысль: если есть домовой, то должна быть и квартирница – его с домашней кикиморой дочка, – разумеется, интроверт, домосед и блогер.

От волнения я начала кусать губы. В доме напротив кофейни на первом этаже светилась вывеска салона красоты. Ну конечно! Вот он ещё один дух – салонник, яркий во всех смыслах мастер красоты на все руки, сын банника и обдерихи¹!

Ну, и на сладкое нужно взять самого сурового духа из прошлого, которого все боялись. За этим тоже вопрос не встал – одноглазое лихо. И у него точно была бы дочь, так похожая и вместе с тем так непохожая на родителя.

Итак, герои были созданы, оставалось только дать им имена и придумать конфликты назревающей повести. Ну, второе, допустим, понятно – столкновение поколений, проблема отцов и детей, да и истории жителей моего города добавить не помешает, чтобы получше раскрыть героев. А имена…

Те тоже родились сами, и довольно быстро: Егор, Варвара, Руслан и, внезапно, Хилл.

Что ж, пришло время рассказать историю про них…

Интерлюдия первая. Городские духи

30 ноября 2022 года

– И зачем нужно собираться в этой непролазной глуши? – шипит Варя, пытаясь пролезть сквозь куст, выросший посреди и без того еле заметной тропы.

– Мы уже больше двадцати лет здесь собираемся, могла бы привыкнуть, – добродушно отзывается Егор.

Несмотря на высокий рост, широту плеч и громоздкий рюкзак за спиной, он легче остальных преодолел кустарник и уже ждёт друзей по другую сторону.

– Я что, по-твоему, совсем дурная – привыкать к этому безумию? – Варя дёргает лямку сумки с ноутбуком, но та путается среди колючих веток, застревает. Как и сама Варя. – Хоть раз за все годы могли бы сделать исключение и собраться у меня дома! – Она снова дёргает лямку и вырывается из объятий куста, оцарапанная, растрёпанная, в очках набекрень. – Вот же падла!

– Дорогая, не выражайся! – возмущается Руслан, осторожно влезая следом за ней. – Ты же девочка!

Хилл смеётся, находя зрелище в целом и комментарий друга в частности крайне забавным. Руслан выглядит едва ли не женственней Вари. У него манерный голос, тоналка на лице, подкрашенные глаза, ярко-рыжие волосы и футболка с пайетками, в то время как на ногах подруги кроссовки, а сама она в спортивном костюме и с пучком на голове. Ничего необычного, она всегда так выглядит. Все они уже больше тридцати лет придерживаются каждый своего стиля.

Варя привычно отвечает матерной рифмой ему в тон, на что Руслан, так же привычно, охает. В другое время он бы добавил, что тут же дети, а Хилл, желая подыграть ему, картинно надулась бы, напомнив, что младше их всех всего на десятилетие, а это в мире духов ничего не значит. Но спектакль прекращается раньше обычного – друзья сильно устали. Чтобы приехать к полудню, им пришлось встать в шесть утра, что уже испытание для двоих из них. Потом они добирались до железнодорожного вокзала, тряслись в электричке, тащились до деревни вместе с вещами, а после и за её пределы – в лес, где не пахло даже намёком на цивилизацию. В прошлом году хотя бы в самой деревне собирались, на даче каких-то местных забулдыг, использующих её только летом ради шашлыков и клубники. Выбрали ту, что подальше от центра деревни, замаскировали родительской магией (так они называли между собой дар предков) своё присутствие и отмечали. Но в двадцать втором многое шло не по плану. Так, сама тётка Яга перенесла свой дом в окрестности Белогорья (нашла время, конечно) и, узнав, что давние друзья ежегодно собираются отмечать День матери за городом, решила созвать всех к себе.

– По ощущениям, на Кудыкину гору было бы ближе топать, – продолжает негодовать Варя.

– В Липецкую область-то? – смеётся Егор. – Нет, не ближе.

– А я в вашей геометрии не разбираюсь…

– Ой, остыньте, уже почти добрались. – Руслан останавливается и указывает на высокий холм. – Вон она, стоит, родименькая, на самом верху, как и предупреждали.

– Твою ж мать! – не выдерживает Варя.

– Ты мою матушку лучше не упоминай всуе, дорогуша, а то пописать отойдёшь за баньку – она тебе жопу обдерёт.

– Мою ж мать, – послушно поправляется Варя.

– Вот так-то лучше, – кивает Руслан, и все дружно вздыхают, вспоминая, как Варина мама в прошлом десятилетии чуть не сожгла дом, где они собирались по такому же случаю. С тех пор её к готовке не подпускали. Хотя и странно, что не додумались до этого лет сто назад и без помощи деток.

Избушка стоит на холме посреди леса, точно укрытая им же. Хотя скорее даже лежит, поджав куриные ножки, как настоящая наседка, и оттого меньше всего походит на жилище Яги. Может, та не хотела привлекать внимание к необычной питомице или позволила ей отдохнуть? Друзья решили, что второе актуальнее, ибо в этой глуши даже на возвышенности среди берёз её никто не увидит.

Егора лежачий домик радует тем, что Хилл не придётся скакать, пытаясь туда забраться. Руслан, в свою очередь, беспокоится, как бы Варя не испачкалась ещё сильнее – додумалась же облачиться во всё бежевое, будто на фотосессию, знала же, куда едут. Впрочем, та о грязи не думает вовсе. Во-первых, она всё ещё не отдышалась после долгого подъёма, во-вторых, у неё дома отличная стиральная машинка. Зато наличие розетки, чтобы подключиться к сети и доделать статью, её очень даже заботит.

– Ну, здравствуй, старушка, – Егор подходит к дому и касается ладонью бревенчатой стены. Ему кажется, что дом дышит и даже отвечает тёплым мурлыканьем.

– Со своим отцом будешь так разговаривать, – раздаётся скрипучий голос, отчего Егор вздрагивает. – Тоже мне старушку нашёл, встречник² тебя дери!

– Тётушка Кикиморушка, как я рад вас видеть! – приветственно тянет Руслан, и остальные лишь теперь замечают Кикимору, выглядывающую из окна.

– Здравствуй, мама, – несколько обречённо здоровается Варя.

Она только сейчас осознаёт, что никакими розетками здесь и не пахнет.

Мама Вари – Кикимора домашняя и дворовая – за год ничуть не изменилась. Даже из окна можно увидеть, что она такая же маленькая и худенькая. Всё те же глаза навыкате рассматривают гостей безо всяких эмоций, волосы со следами паутины и копоти всклокочены, одежда больше напоминает лохмотья.

– Явились, не запылились! – её голос ни злым, ни разочарованным, ни радостным не назвать. Кажется, её снова оставили сидеть дома одну, дожидаться детей, в то время как остальные готовились к встрече.

– Я это не про вас, не подумайте, – соображает Егор. – По дому соскучился. Я ведь часто бывал в нём, воспитывался, можно сказать. Помните?

– Все вы тут росли, сиротинушки, как же не помнить, – вздыхает Кикимора. – Ну, заходите же, заходите. Хатку не будите только, я её еле уложила. Беспокойная она какая-то в последнее время.

– Ну-ну, – комментирует Руслан тихо, чисто для своих. – Яга бы ещё ближе к зоне эмоциональной нестабильности переехала. В Шебекино там или в Грайворон.

Ему дружно решают не отвечать.

В доме всё кажется прежним, тут ничего не менялось уже больше ста лет, несмотря на то, что дом то и дело мигрировал по стране. По центральной её части. Некогда владелице избушки надоело сидеть безвылазно в лесах и болотах, вот она и решила путешествовать и с тех пор дольше, чем на десятилетие, в одном городе не задерживалась. Понять в принципе можно. Леших, домовых, русалок и прочих сущностей в мире много, а она – Яга – одна-одинёшенька на всём белом свете. Ей, пожалуй, только Кощей и может составить достойную компанию.

– Вау! Она внутри больше, чем снаружи! – удивляется Хилл, хотя давно в курсе особенностей избушки на курьих ножках.

– Снова на «Доктора Кто» подсела? – догадывается Егор.

– Сам же меня на него и подсадил, – отвечает Хилл. – Ещё лет сто назад!

– И не только тебя, – вздыхает Руслан, опуская сумки на стол. – Тётя Яга тоже смотрела. Думаешь, откуда она идею взяла?

– Что, правда? – Хилл доверчиво хлопает ресницами, а остальные возводят глаза к потолку.

Общаясь, друзья мельком оглядывают дом. У правой от прохода стены располагается лавка, напротив неё – стол. На нём по центру стоит самовар и плетёная корзинка с баранками. У левой стены – кушетка, застеленная минимум десятью покрывалами, напротив двери – печь, подозрительно напоминающая камин. Рядом с ней – кресло-качалка. Пол деревянный, скрипучий, с люком, который по логике должен выходить наружу, прямиком меж лап избушки, но ведёт в погреб, заставленный соленьями и вареньями. В былые времена на их месте хранились человеческие останки, да так много, что любой лаборант или работник кунсткамеры позавидовал бы. Если, конечно, тётя Яга говорила правду, а не пыталась запугать юных духов.

– Как дела? – включает Варвара в беседу мать. – Как папа? Вы всё в том же доме живёте, не переехали?

– Там же, дочка, всё там, храни нас Зирка³, – отмахивается Кикимора, присаживаясь на лавку. – Куда мы денемся. Отлучились вот по случаю праздника, а впрочем, наши домочадцы тоже в отъезде.

– Это какое вы поколение уже бережёте? – интересуется Егор, начиная потихоньку распаковывать рюкзак.

– Да уж седьмое, Лешенька.

– Его зовут Егор, мама, – Варя натягивает улыбку.

– Ой, всё вы с этими вашими именами человеческими, тьфу!

От метафорического плевка раздаётся взрыв, будто кто-то бросил петарду. Друзья отскакивают в разные стороны, а Хилл запрыгивает на стол. Пол начинается искриться в одной точке, вот-вот загорится. Варя соображает первая: сдёргивает верхнее покрывало с кушетки Яги и накрывает им искры.

– Ну вот, опять, – тяжело вздыхает Кикимора. – Потому меня и оставили тут вас дожидаться, ничего, злыдни, полезного не доверят…

– А избушку им, значит, не жалко, – задумчиво чешет подбородок Руслан.

Его под бок толкает Варя, прожигая многозначительным взглядом. Она переняла некоторые особенности матери, и ей не льстит, когда над ними подшучивают.

– А где все? – спрашивает Егор, чтобы перевести тему.

– Скоро должны подойти, – Кикимора подходит к столу и тянется к самовару, решив налить гостям чай.

– Мама, садись отдыхай, я сама, – перехватывает инициативу Варя, пожалуй, даже слишком поспешно.

Егор и Руслан переглядываются, пряча улыбки.

– И мама придёт? – воодушевлённо интересуется Хилл.

– Ну… – Кикимора неопределённо пожимает плечами. – Коли проснётся…

– То всем кранты, – тихо-тихо говорит Варя, орудуя углём, берестой и кувшином с водой.

– Тогда я сама к ней схожу! – И Хилл выбегает прежде, чем её кто-нибудь успевает остановить.

– Всем кранты-ы-ы… – тянет Варя погромче, пытаясь зажечь спичку.

– Солнышко, ты вроде поработать хотела, – Руся вовремя вспоминает про яблочко от яблони и забирает у неё коробок. – Ну так иди работай, пока народ не собрался.

Варя скрипит зубами, делая вид, что оскорблена до глубины души, хотя сама только и ждала момента, чтобы хоть на полчасика погрузиться в работу.

– А тётя Яга где? – Егор разглядывает подвешенные к потолку пучки трав и гроздья сушёных грибов.

– А не будет её, – машет рукой Кикимора, усаживаясь в кресло-качалку. – К детям праздновать улетела. В Москву.

– Ну, хоть кто-то из вас не дышит в пупок прогрессу, – комментирует Руслан, раздувая огонь старым проверенным методом – сапогом, который у Яги всегда стоит под столом как раз для такого случая.

– Ты о чём это? – не понимает Кикимора.

– О самолёте, – догадывается Егор, одобрительно кивая поступку тёти. – Из какого аэропорта она летела, не знаете? Наш-то закрыт.

– О чём вы, мальчики? В ступе она улетела!

– А-а-а, – разочарованно тянут друзья.

Какое-то время все молчат под мерный скрип кресла-качалки. Варя щёлкает клавишами ноутбука, забравшись на кушетку с ногами. Щёлкает и надеется, что заряда хватит до прихода остальной родни. Руслан разбирается с самоваром. Егор решает затопить печь-камин.

– А что же это Маришка не с вами? – будто опомнившись, вдруг спрашивает Кикимора.

– Работает, – вздыхает Варя с плохо скрываемой завистью.

– Ой, а Водянуша с моей сестрицей прийти обещали. Как же они её не увидят?

– А мы ей привет передадим, – пытается утешить Кикимору Руся. – И расскажем им, какая их дочь молодец. Между прочим, большая часть фонтанов Белгорода – её инициатива!

– Кого-кого, говоришь? – Кикимора заинтересовано склоняет голову набок.

– Фонтанов, – повторяет Руслан и тут же задумывается, как объяснить, что это такое. – Ну, это такие большие колодцы, из которых вода льётся вверх. Иногда под музыку. Иногда даже под светомузыку.

– Не понимаю я этот ваш город, – вздыхает Кикимора. – Всё у вас там неправильно, вода вверх течёт. Может, ещё и огонь не греет?

– Нет, с этим пока всё в порядке, – улыбается Егор, как раз завершая возню с печью. Подготовленные дрова начинают уютно потрескивать, и он по привычке подставляет руки, хотя замёрзнуть ещё не успел. – Но нагревать еду без огня там уже научились.

– Тьфу ты ну ты, – удивляется Кикимора. – Вот я и говорю, что неправильно всё у вас там, не по-нашенски.

– Так, самовар я настроил, но лучше на него не дышать, – вставляет Руслан. – Предлагаю, пока всех ждём, накрыть на стол. Варюш, это по твоей части.

– Ой, счас, – вздыхает Варвара. – Три минуты.

– Вы что, еду с собой привезли? – почему-то пугается Кикимора. – Так ведь Домовой и Леший наготовили всего. Да и у Яги тут подполье в закрутках.