пела лишь для него одного. И он это понял. Маска безразличия сползала с привлекательного лица, и я наконец-то увидела то, что хотела, – боль в глазах и сожаление.
Колвин не хотел, чтобы все так случилось. Я ему верила, но моя боль от этого не уменьшилась. Со сцены я уходила в гробовой тишине и точно знала – мое