9. Август 2024 г.

Женя

Она и сама не ожидала, что ее возвращение окажется таким простым, легким. Была удивлена, конечно, когда, подъехав к дому и не успев открыть дверцу машины, увидела на крыльце Бориса, спешащего к ней, чтобы опередить ее и самому открыть.

– Привет, дорогая! – Он клюнул ее в щеку и бросился открывать заднюю дверцу, чтобы взять на руки спящего сынишку. Он так крепко прижал его к себе и с такой нежностью принялся осыпать голову мальчика поцелуями, что тот захныкал, открыл глаза, но, увидев отца, улыбнулся – да так хорошо!

И ни слова упрека, ничего такого, что заставило бы Женю пожалеть о своем возвращении.

Все то напряжение, что сковывало ее, пока она находилась вне дома, исчезло. И ей захотелось поскорее уже войти в дом, увидеть няню и даже обнять ее. Принять душ в своей ванной комнате, проведать, как дела на кухне, заглянуть к Петру, поцеловать маленькую Милу, встретить Галину Петровну, выпить кофе…

Борис сразу отнес Мишу в детскую, где все это время находилась в ожидании своего воспитанника няня. Соня, увидев малыша, от радости заплакала.

– Я не знаю, конечно, но, может, его искупать? – спросил неуверенно Борис, который думал, что пребывание у чужих людей могло отразиться на ребенке негативно с гигиенической точки зрения. Появившаяся за его спиной Женя улыбнулась няне и кивнула в знак согласия, мол, конечно, купайте!

Соня принялась раздевать ребенка, а Женя с Борисом вышли из детской.

– Как же я соскучился… – Борис обнял жену. – Спасибо, что ты приняла такое решение.

Она ответила на его объятие и дала себя поцеловать.

– Я сам хочу приготовить кашу Мишке, – сказал Борис. – Ты не против?

– Нет.

– У нас Валера, имей в виду.

– Кто бы сомневался, – сказала Женя, но не в упрек, а по-доброму. Она на самом деле была бы рада увидеть Реброва. – Пойдем, ты будешь готовить кашу, а я сварю кофе нам всем.

Но Борису не суждено было сварить кашу – приехала Галина Петровна. Увидев Женю, бросилась к ней и, не сдержавшись, обняла ее:

– Доброе утро, Женечка!

– Доброе утро, Галина Петровна!

Они договорились, что завтрак приготовит Галина Петровна, а Борис с Женей займутся своими утренними делами.

Женя приняла душ, переоделась и, когда вернулась на кухню, застала там уже и Бориса, и Реброва с Петром. Стол к завтраку был накрыт, пахло кофе и кашей.

– Женечка! – Петр поднялся из-за стола и, улыбаясь, обнял ее. – Рад тебя видеть!

В кухню вошла няня Маша с полугодовалой девочкой Милой, дочкой Петра, на руках. Белокурая розовощекая девочка удивительным образом стала походить на свою сбежавшую красавицу мать, Наташу. Женя взглядом спросила Петра, и он едва заметно покачал головой, мол, нет никаких новостей относительно сбежавшей жены.

– Борис Михайлович, – обратилась Галина Петровна к хозяину дома, но подразумевая, конечно, всех присутствующих на завтраке, – если кто не хочет кашу, вот, пожалуйста, здесь яйца, сыр, маслины, джем, тосты… И кофе – два кофейника!

У Жени сердце сжалось, когда она вдруг представила, что могла навсегда лишиться всего этого семейного тепла и уюта из-за своей же глупости и упрямства. Что с ней вообще было? Как она могла вот так легко взять и бросить мужа, сбежав из дома с ребенком? Какую же боль она причинила Борису! Простил ли он ее или только делает вид, что все нормально? И кто знает, что творится сейчас в его душе? Он великодушный человек, он должен ее простить. Но это же не означает, что теперь она превратится в другого человека и станет во всем ему подчиняться?

– Женя, я хотел бы с тобой поговорить, – вдруг сказал Борис, не переставая весело бить маленькой ложечкой по скорлупе яйца.

Был не совсем понятен его тон. Быть может, потому, что в это время он, так и не подняв головы, смотрел на яйцо, а не на Женю.

Она могла бы отреагировать, спросить «что случилось?», к примеру, или просто замереть, словно в ожидании удара. Да, конечно, ведь все это внешнее спокойствие Бориса могло быть обманчивым, и он в любой момент может раскрыться и начать разговор о разводе. Поэтому она промолчала, напряглась.

– Не знаю, как ты отреагируешь…

Женя подняла голову и встретилась с ним взглядом. Нет, он не лукавил и не издевался. Он смотрел на нее с какой-то даже радостью.

– Ты же любишь интересные истории. Так вот. У Валеры для тебя новое дело. И я обещаю тебе, что не буду тебе препятствовать…

Галина Петровна, образчик деликатности, услышав начало монолога хозяина, поспешила покинуть кухню.

– Я был не прав, когда запрещал заниматься расследованиями, помогать Валере. Конечно, виной всему мой эгоизм.

– Боря! – махнул салфеткой в его сторону удивленный Петр. – Ну что ты такое говоришь?! Это ты-то эгоист? Женечка, душа моя, он просто всегда переживает, как бы ты не влипла в какое-нибудь опасное дельце, вот и все! Ты уж прости его. Он так переживал, когда ты уехала.

Борис не стал его останавливать. Просто глубоко вздохнул.

– Борис, прости меня… – прошептала Женя. – Мне правда ужасно стыдно, что я так поступила. – И тут же, не желая задерживаться на этом щекотливом моменте, спросила, возвращаясь к теме расследования: – Валера, так что за дело? На самом деле интересное?

Конечно, она знала, о чем пойдет речь. Павел, фотографии, зарезанная проститутка. Разве может быть что-то интереснее и, главное, своевременнее? Она усмехнулась про себя. Ее любовник оказался приятелем проститутки! Отлично! А что Борис? Он-то точно в курсе этой истории, и как же теперь можно понимать его желание вовлечь Женю в это новое дело: поглумиться над ее чувствами к Журавлеву или, во что верилось уже с трудом, на самом деле продемонстрировать свое желание дать ей определенного рода свободу в действиях?

– Валера, расскажи! – Борис откинулся на спинку стула и взял в руку чашку с кофе. – История на самом деле фантастическая! Зарезали девушку, проститутку, вся спальня в крови… А на стенах спальни огромные метровые или (какие там?) двухметровые фотографии этой девушки, фамилия ее…

– Калинина. Лариса Калинина, – подсказал смущенный Ребров. У него был вид человека, который сам только что и придумал эту байку про своего коллегу.