Отзывы на книгу «Парадокс Тесея»

Поднять дворцово-парковые ансамбли Ленинграда из руин. То была не реконструкция – возрождение. Возвращение гармонии.

Если вы еще сомневаетесь в нужности литературных премий, то, от меня - вам: не сомневайтесь! Это не первый (и дай Бог, не последний) раз, когда роман писательницы, о которой прежде ничего не слышала, не самый завлекательный по аннотации, становится моей Книгой года. Роман Анны Баснер в лонге Большой книги, а я думаю, что стану теперь ходить и говорить всем: "Это классно, читайте, пожалуйста!"

Дмитрий Танельсон, для всех Нельсон питерский скульптор, под сорок, не богат, не знаменит и не престижен, живет с родителями, понемногу зарабатывает на керамическом китче, который сбывает лавочкам, ориентированным на туристов. Для души лепит непристойную керамику - это когда в кофейной чашке под пенкой капучино в губы пьющего внезапно упирается эрегированный, хм... Любит свой город, и когда я говорю "любит", это значит, что ему физически больно, если домоуправление отбивает дореволюционную метлахскую плитку, чтобы положить уродливое покрытие "под дерево". И он не просто молча страдает, а изготавливает имитацию отбитой и закладывает ею раскуроченное место.

Лиля, его девушка, реставратор, немного идеалистка (на самом деле - много). Снимает однушку в Купчино, закончила магистратуру и не очень понимает, что дальше. Диплом не самый востребованный, связей нет, в лучшем случае будет прозябать на работе, где зарплаты хватит только на съем этой же конуры, в худшем придется возвращаться в провинцию. Прощай мечта о Петербурге, в который влюбилась девчонкой. Комплексует из-за псориаза. Кира, журналистка, блогерка, акционистка, движение ее жизнь. без него, как акула, пойдет ко дну. Кипенно белое каре, дизайнерский маникюр, резкость в движениях, хотя умет при необходимости быть обволакивающе-убедительной. Глеб, борец за гражданские права, воспитан бабушкой, хороший внук. С детства дышал воздухом свободы и не может понять-принять-поверить, как приняли мы все, что это закончилось. Денис, единственный москвич в компании, химик из династии "мавзолейщиков" - ну. вы примерно представляете, что Владимир Ильич не просто лежит в саркофаге уже сто лет, что существует целая обслуживающая его инфраструктура, в которой лучшие. Вот Денис там, его отец один из ведущих специалистов.

Лидия Владимировна, дама "без возраста", для большинства (а знакомства ее обширны) щука-перекупщица и заноза в горле соседей по квартире, гадкой и склочной, как положено коммуналке, но в центре - Лидка не дает согласия на расселение. Потому что весь ее смысл здесь, в доме, которым прежде владел дед. В допенсионной жизни она ленинградский реставратор - в самые черные свои дни, в 1943, Город учил талантливых подростков, которые станут восстанавливать его после победы. На самом деле Лидия не из породы "купи-продай", найденный в ужасном состоянии антиквариат, доводит до "конфетного" состояния и продает дорого, мечтая восстановить коллекцию картин, собранную дедом, которую большевики реквизировали, да не найдя достаточной художественной ценности для передачи в музей, распылили куда попало.

Все начинается с того, что Нельсон в заброшенном здании, как бы под реставрацию, хотя баннер, прикрывший фасад, здесь уже годы, если не десятилетия, а работ никаких - Нельсон находит дивной красоты зал. То есть, он понимает, каким это было до Революции и череды учреждений, в ведомство которых переходило, ветшая. Мечтает восстановить в прежнем блеске. Да, нереально, деньги нужны космические и никто не даст разрешения. А если попробовать нелегально, по крауду, волонтерскими силами и показать людям, какой красоты их лишают? Ясно ведь, что особняк тупо доводят до состояния руин, когда, должным образом мотивированный, муниципалитет даст согласие на слом, чтобы на его месте вырос коммерческий новодел.

Лиля против самодеятельности, размахивая руками, любимый доказывает ей, спотыкается, падает, задев и отломив фальшивый кронштейн, за ним сверток. Картина кисти Прыгина (не гуглите, это вымышленный художник, возможно с некоторыми чертами авангардиста Александра Плигина. Здесь и сейчас важно, что Город дает им возможность - полотно потянет тысяч на сто зеленых. И вот это вот все - только экспозиция, зачин. Пространство "Парадокса Тесея" - как тот критский лабиринт, мифу о котором обязан названием - в десятки раз больше внутри, чем кажется снаружи. В нем оживают, городскими легендами вросшие в плоть Питера пушкинские Евгений, Герман, Медный всадник, гоголевский Акакий Акакиевич (из шинели которого вышла вся русская литература) и Раскольников.

Плотный, сильный, но не стилистически избыточный текст; четко сходящийся в единственно верную точку сложный сюжет; насыщенность до кристаллизации нонфик-подробностями, нисколько не утяжеляющая чтения; мощная эмоциональная привязка к каждому из героев и к Городу, который здесь на правах равноправного персонажа. Лучшее из прочитанного в 2025 (а читаю я несколько сотен книг в год).

От этой книги я получила огромное удовольствие. И если бы она не тревожила мой комплекс неполноценности по поводу собственной лени, чужеродности в любой тусовке, неучастия в волонтёрских акциях  и неумения получать удовольствие от ручного труда, "Парадокс Тесея" стал бы моей любимой книгой (одной из сотни).

Действие книги происходит в мире людей увлеченным искусством, а следовательно вынужденных задумываться на тему сохранности и восстановления великих творений, а также задаваться вопросом насколько "теряет в своей настоящести" предмет подвергшийся реставрации? Парадокс Тесея.

В моей ненаучной личной классификации эту книгу я сразу причислила к "настоящим". Столько верного подмечено в поведении людей, что это нужно было только испытать, но не выдумать. Я не анализировала литературный инструментарий автора, но владеет она им блестяще, достигая эффекта присутствия и полной включенности читателя в действие книги. Какие-то фрагменты я переслушивала по нескольку раз, боясь пропустить те, которые проспала (включаешь себе поздней ночью книжечку на сон грядущий, думая, что поймаешь момент когда тебя "начнёт рубить", и успеешь выключить, а потом просыпаешься часов в пять от её бормотания..и начинаешь "ловить упущенный момент"). Но просто продолжить слушать невозможно, надо обязательно знать что произошло в каждом абзаце. Удивительно, но почти каждый важен. В книге нет воды. И это-то в книге про Питер? ))

Питера в книге много. Я знаю его недостаточно хорошо, чтобы мысленно следовать за героями по их маршрутам (была там три-четыре раза, в общей сложности дней 15 наберётся, знакома не только с его парадно-музейной стороной, но всё же маловато).

Действующих лиц в книге около десятка-полутора, включая второстепенных, а какую драму сумели разыграть вокруг надолго утерянной картины вымышленного художника-авангардиста Прыгина! Как удачно увязаны события и локации, постепенно раскрывая отношения между героями и двигая небанальный сюжет, взятый словно из самой жизни. Имеются и удачные пасхалочки.

Эта книга лишена снобизма: возрастного, по признаку пола, интеллектуального. Насколько разные персонажи в этой истории: ускользающая Лиля; нетерпимая Кира; солнечная Ежи, умеющая быть и твёрдой; обаятельный раздолбай Нельсон; взбрычливый Глеб и осторожный москвич Денис;

с молодёжью заодно действует пожилая, но активная и зоркая пенсионерка Лидия Владимировна, собирающая заново коллекцию картин, принадлежавших некогда её деду.

Один из сюжетов этой истории замешан на подобии эксперимента-перфоманса сербской художницы Марины Абрамович. Думаю каждый видел фото-отчёты этого события и его тоже  разочаровала жестокая, глумливая природа человека. И правда, ведь, начинаешь вглядываться в собственные глубины в поиске подобной мерзости. Но не Ежи (одна из персонажей книги).  Она до последнего "топит" за людей, за веру в них, отмахиваясь от негативного опыта, и ей удалось меня немного излечить от боли этого знания. «Не хочешь - не верь. Это провокация» - заявляет неунывающая мудрая Ежи, сама случайно пострадавшая от рук "добрых людей". А я не умела взглянуть на полученную информацию с такой точки зрения, пытаясь усвоить её во всей присущей ей неудобоваримой угловатости. Хотя можно было просто ей не поверить. Ведь и случаи самосуда, когда толпа рвёт несчастную жертву не обходятся без умелого провокатора и дезинформатора, которому каждый из толпы был волен просто не поверить и не становиться частью толпы.

Если в этой книге и есть недочёты, то я их  не заметила, а если и прямо укажут - предпочту не замечать дальше.

Горячо рекомендую.

С интересом прослушал аудиокнигу «Парадокс Тесея» (читает Давид Ломов) — дебютный роман Анны Баснер. Окунулся в атмосферу петербургских парадных, витражей, барельефов, кариатид.., всей той красоты, которая со временем тускнеет, покрывается пылью и краской, теряя свой прежний лоск.

История сегодняшних молодых людей — "миллениалов", неравнодушных к ценностям архитектуры и культуры в целом, переплетается здесь с дореволюционным прошлым Петербурга, со временами модернизма и авангарда начала 20-го века в Петрограде, с первыми тяжёлыми послевоенными годами, когда надо было восстанавливать разрушенный Ленинград.

С первых страниц мы знакомимся с очень пёстрой и разнообразной публикой. Среднего возраста скульптор и свободный художник Митя, которого все зовут Нельсон, зарабатывает керамикой с откровенными китчевыми элементами (напоминают половые органы). Нельсон болеет за город и сам восстанавливает где-то редкую плитку, где-то витражи... На почве любви к городу он знакомится с недавней выпускницей и реставратором Лилей, девушкой из провинции, которая ищет себя и пытается устроиться в большом городе, чтобы не возвращаться домой.

Однажды зайдя под своды заброшенного дореволюционного здания, которое много лет скрыто под видом реставрации, Нельсон обнаруживает роскошную бальную залу и загорается мечтой воссоздать её прежний облик. Случайно сломав фальшивый кронштейн, они с Лилей вытаскивают на свет спрятанный в тайнике холст с картиной, в которой угадывается знаменитый авангардист начала 20-го века Прыгин. В поиске финансов на реставрацию они привлекают других молодых людей: бунтарка и акционистка Кира, борец за гражданский права и постоянный участник митингов Глеб, единственный москвич и химик по профессии Денис (а ещё сын "мавзолейщика", который одержим идеей сохранить тело Ленина)...

Главные герои этой истории образуют своеобразную арт-группировку и называют себя ХАРМС: Художественно-анархическая реставрационная мастерская Санкт-Петербурга. В сюжет оказываются втянуты и яркие представители старшего поколения. Например, профессор искусствоведения Савелий Петрович, который когда-то учил Митю, а недавно выпустил из магистратуры Лилю. Он всё мечтает издать свою монографию, но и у него всё упирается в финансы.

Прекрасный персонаж, который меня покорил, — эдакая "дама без возраста" Лидия Владимировна, внучка мецената и коллекционера из досоветских времён, ютящаяся в коммуналке, промышляющая антиквариатом и знающая всё про ценность того или иного предмета. В прошлом она сама была реставратором, а сейчас мечтает найти редкую картину своего деда. Она и даёт приют нашим партизанам-реставраторам, часть которых входила в арт-группировку "оранжевых жилетов".

В романе чудесным образом пересекаются прошлое и настоящее, отражаются проблемы личные и остросоциальные,  приходят в противоречие любовь к искусству и желание заработать на редких экспонатах. Сюжет с найденной картиной приобретает во второй части характер остросюжетной истории. Одним из философских вопросов становится предмет подлинности и искусственности, в этом заключён "парадокс Тесея":

«– Философы спорили, – резюмировал Нельсон, – остаётся ли корабль Тесея тем же самым кораблём после того, как его элементы неоднократно меняли. Если да, то что конкретно делает его настоящим?»

Роман Анны Баснер посвящён людям творческим и ищущим реализации своих способностей, всем, кто влюблён в прекрасный город Петербург, кто хочет его сохранить и передать последующим поколениям — краеведам, градозащитникам, волонтёрам, реставраторам...  Было интересно читать, находить на страницах ожившие знакомые образы из Пушкина и Гоголя... Жаль, что современный акционизм в России может быть приравнен к экстремистским действиям, об этом тоже есть в данной книге.

Получился в целом занимательный и прекрасным русским языком написанный роман, затрагивающий многие важные для современного искусства проблемы. Любителям антиквариата и искусства, а также всем, кого заинтересовал, советую этот роман.

Начало этой книги меня очаровало. Она казалась такой питерской, такой изящной, такой интеллигентной.

«Под балконами щурились угрюмые кариатиды, потемневшие за зиму на пару тонов. Они нехотя стряхивали с себя морок и косились на повреждения фасадов: увечные колонны, перебинтованные строительной сеткой, саднящие обвалы штукатурки, лепные младенческие личики, выбеленные лучами, все в оспинах».

Очищенные витражи над парадными, запускающие внутрь цветной свет, отмытая метлахская плитка, снятые слои краски, пыли, прошедших лет, запустения, которые бережно и совершенно альтруистично убираются молодыми реставраторами.

И тот самый парадокс Тесея, о котором собственно, вся книга, постоянно всплывающий то в приложении к городу, то к человеку, то к жизни вообще.

«Когда мы пытаемся воссоздать подлинное, мы как бы фальсифицируем его. Подделываем. Это ведь не та штукатурка, не те кирпичи, пускай и очень похожие. Не памятник, а макет в натуральную величину. Наивысшая степень деструкции, как утверждали некоторые радикалы. Для каждого памятника мера обновления, допустимого и необходимого, определяется индивидуально.

От этих слов в памяти Нельсона пробудились миражи: древнегреческий зал в Эрмитаже, краснофигурные вазы, борода отца уподобляет его Громовержцу.

– Парадокс Тесея, – пробормотал он. – Если все составные части исходного объекта были заменены, остается ли объект тем же объектом?»

– Философы спорили, – резюмировал Нельсон, – остается ли корабль Тесея тем же самым кораблем после того, как его элементы неоднократно меняли. Если да, то что конкретно делает его настоящим?

– Аналогия с кораблем точная, – согласилась она. – Памятник «тем самым», «настоящим» делает хрупкое равновесие исходной материи и наслоений. Перестройки, естественное старение, пресловутая благородная патина… Потому-то современная реставрация отходит от полного воссоздания и стилизации. Больше того, может, ты видел, сегодня реставраторы иногда специально маркируют свои вмешательства, чтобы стало понятно, где подлинное, а где – новодел».

Размышления о реставрации, месте прошлого в современности, искусстве вообще, исчезновении старого Петербурга. Все это через привычную боль сожаления и очевидную безнадежность попыток восстановить и сохранить.

Нельсон – типичный разгильдяй с харизмой свободного художника, Лиля – правильная девочка-отличница, Кира – идейный демон-разрушитель, еще несколько молодых ребят разной степени вовлеченности, и наконец, мой любимый персонаж - чудесная Лидия Владимировна, старушка-реставратор, разбирающаяся в антиквариате и немного им приторговывающая.

«Смех у нее был приятный, скрипучий, напоминавший что-то родом прямиком из детства – молодой снежок или свежий накрахмаленный пододеяльник. Выглядела она вроде и спортивно – дутая серебристая куртка, на ногах кроссовки – но без плачевной моложавости или чересчур эксцентричных аксессуаров, популярных у резвых бабуль. Она сохранила невесомую сухоцветную красоту: та утонченная манера старения, которая позволяет некоторым актрисам до скончания дней играть в кино королев и цариц. Однако не лицедейский пламенек живил изнутри этот благородный антикварный стан – нет, некая невидимая, вековая, тектоническая сила. И биография выдалась примечательная: рассказала, что в юности окончила блокадное реставрационное училище, восстанавливала после войны Ленинград…»

Прекрасный заброшенный особняк с бальным залом фактически дарит своим гостям картину в обмен на их заботу о его внешнем, точнее внутреннем виде. Вокруг него возникает совершенно невозможная в нынешнем мире и одновременно такая естественная кутерьма людей, идей, действий, взаимопересечений. ХАРМС – как аббревиатура художественной мастерской, и от того неудивительно, что внезапно появляется ролик про Ленина, повествование облекается эстетикой абсурда, а потом и вовсе рассыпается, как разбитая метлахская плитка.

Первая примерно треть была хороша. А потом все стало разваливаться и тускнеть, появилась какая-то усталость в тексте, и персонажи стали скорее утомительны, чем интересны (ну кроме той самой старушки), и сюжет немного запутался сам в себе, теряя концы нитей то там, то здесь. В сухом остатке остался Питер и некоторое разочарование.

Наверное, это тот самый случай, когда книге катастрофически не хватило редактора. Вроде вот и замысел прекрасный, и стиль, и тема, и персонажи, и размышления. Но все вместе – выходит почему-то скучновато и недоделано.

Номер читательского билета 53904

В какой-то момент поймала себя на ощущение смакования текстом и эпитетами, которыми он начинен и сверкает словно винтажная игрушка на новогодней елке, сконструированной в интеллигентом стиле и стоящую на пороге метели. В этой обертке из эпитетов и города крутится калейдоскоп главных персонажей, которые с самого начала связаны невидимыми ниточками, которые в момент кульминации сходятся в одном месте. Настроение у романа тоже разное: то это русские "11 друзей Оушена", то классическая драма, в которую просится саундтрек аля "Брат-2", то комедия положений с театральных досок, а то хочется процитировать героя из "Духлесса" бабки бабки бабки! Пожилых персонажей, кстати, тут прилично, как и истории города, рассуждений о разном в формате того самого Парадокса Тесея.

Это был очень интересный опыт знакомства с дебютным романом, теперь в планах чтение разных интервью, уютный завтрак, а затем обязательно  Круг, петля, спираль