Пролог

Леди Макони быстро шла по коридору. Ее темные волосы, собранные в аккуратную прическу, несколько растрепались. Пара локонов выпала и так и норовила попасть леди то в раскрытые в негодовании глаза, то в раздувавшийся от того же негодования носик.

Приличное платье длиной в пол, и то, казалось, воинственно шуршало всеми своими подъюбниками. Его фалды развевались как штандарты на вершине замка в ветреный день.

Щеки леди тоже не отличались обычной арктической бледностью. Наоборот, цветом они приближались к пламенеющему закату.

Наконец Макони подошла к объекту, вызвавшему у нее столь сильное негодование. Она остановилась перед высокой, выложенной серебряными плитками дверью и перевела дыхание.

– Негоже врываться к ректору без предупреждения?! Может быть, и негоже. Но ведь это уму непостижимо! – возмущенно думала девушка. Тем не менее, она была представителем знатного аристократического рода, имея уже на генном уровне пропечатанные манеры.

Леди Макони отдышалась, поправила прическу и решительно открыла дверь. Дверь поддалась ее решительности с трудом, ибо была тяжела на подъем и имела весьма почтенный возраст.

Тяжелый механизм заскрипел, охнул и с протяжным стоном дверь открылась. Макони остановилась в проеме и со словами:

– Вы не заняты, госпожа ректор? – прошла в кабинет.

Он был огромен. Громадный, старинный, метров под пятьдесят, не меньше. Причем практически пустой. На такой площади помещались только рабочий стол, правда, весьма приличных размеров, и несколько стульев вида старинного и сурового.

За столом сидела маленького роста дама в маленькой же шляпке на темных, без проблеска седины волосах, и упорно что-то писала, поминутно чертыхаясь сквозь зубы.

Зубы у дамы были белые, ровные, только чуть сточенные впереди. Привычка. Привыкла она во время работы, а работала дама практически без перерыва, грызть карандаш.

Она не обратила никакого внимания на вошедшую, ибо только-только начала разбираться в манускрипте, исписанном каракулями великого мага от теории магии лорда Фемини.

Леди Макони пришлось несколько раз покашлять, и каждый раз громче предыдущего.

Наконец дама подняла голову, и довольно рассеянно взглянула на вошедшую.

– Леди Макони! Рада вас видеть у себя, – она почти проворковала, однако глаза ее то и дело пытались вернуться к незаконченному.

– Госпожа ректор, взаимно, – вежливо и достаточно холодно проговорила Макони. Девушка понемногу остывала.

– Однако, что привело вас ко мне, дорогая? – с некоторым удивлением в голосе спросила ректор и даже перестала косить глазом в манускрипт.

– Эмм… – начала леди Макони, – я не привыкла жаловаться, вы знаете, – тут дама ободряюще кивнула головой, – но… Дело в том, что наш новый профессор, лорд Локко Фемини, – при упоминании этого имени, дама несколько скривилась, но быстро натянула приличествующую случаю мину, – Его манеры, поведение оставляют желать лучшего! – выпалила наконец леди Макони и облегченно выдохнула.

– Хмм… – нахмурилась дама, и в тоже время на ее лице промелькнула и пропала мечтательная улыбка, – и в чем же все это выражается?

– Да он меня преследует! Преследует. Жизни не дает, – пожаловалась леди Макони, опустив глаза долу.

– Ну, при такой наследственности… – дама вздохнула. – Так чем я могу вам помочь?

Леди Макони набралась смелости и выпалила:

– Прошу, прошу, отправьте меня в новый филиал, на самый север герцогства! Там освободилось место, я знаю.

Выпалила и замолчала.

Потому что место действительно освободилось. Место директрисы.

На самом деле, со стороны леди Макони таковая просьба вовсе не была совершенной наглостью. Опыта ей было не занимать. Общение как с юными магинями, так и юными магами давалось весьма неплохо. Да и, чего греха таить, такова была мечта нашей Макони.

В глубине души и сердца девушка мечтала о большем. Она мечтала о школе. Своей школе, где бы с детьми проводились занятия по современным методикам, а не только по этим, так называемым «испытанными временем».

Конечно, Макони понимала, что новое – это хорошо забытое старое. Но какая разница, раз этого старого никто уже и не помнит?

А пока… Пока можно начать с места директрисы, вот!

Госпожа ректор откинулась на спинку стула, который был для нее великоват, и потому ей пришлось практически лечь, что было совсем неудобно.

– Надо менять мебель, надо, – подумала ректор. Она прикрыла глаза, и пребывала в задумчивости все это время.

– А как слухами земля полнится, однако. Ведь только-только проводили милую Сияну. Бывшая директриса действительно была мила, почему и не засиделась в новой должности. Вышла замуж и укатила на другой конец герцогства, – Подставила нас, конечно. Но что делать? Любовь. Однако оставить новый филиал без директрисы никак нельзя.

Пришлось госпоже ректору быстро вспомнить весь послужной список леди Макони, и она с удивлением поняла, что та и правда вполне подходящая кандидатура на освободившуюся должность.

Наконец дама открыла глаза. И зорко взглянула на затаившую дыхание девушку, которая стояла выпрямившись и не сводила глаз с руководительницы.

– А почему бы и нет? – решила госпожа ректор, и сказала:

– Я подумаю над вашей просьбой, дорогая. О своем решении сообщу в самое ближайшее время.

Глава 1

Леди Квинния, отпустив взволнованную девушку, встала с неуютного кресла и, потирая затекшую от неудобного положения поясницу, стала прохаживаться по кабинету. Ей было просто необходимо движение. Должность ректора настолько утомляла и настолько мало ей подходила, что, по чести говоря, дама с удовольствием отдала ее хоть той же леди Макони.

А что? Девушка молодая, амбициозная, знающая. Более того, постоянно стремящаяся эти знания улучшать, обновлять. Или как там говорили, «повышать квалификацию».

Временами леди Квинния весьма тосковала по этим «там». Вот спроси ее, где этот мир, разве сможет она сказать или показать туда дорогу? Нет. Нет, к сожалению.

А может быть, и к счастью.

Иной раз леди Квинния закрывала глаза, и видела воочию свой маленький домик, стоящий в самом конце поселения, окруженный садом и приличного размера огородом. Целых восемь, а вовсе не шесть соток.

Сияющая Мать… Этот мир, первозданный, где магии пшик. Мир, в который она попала так неожиданно.

Леди Квиннию бросило в воспоминания. То ли визит леди Макони, то ли упоминание ею старого теперь уже прохиндея лорда Ниоко-младшего было тому причиной, кто знает?

Да и не все ли равно?

Бывают, бывают такие дни, когда ты перестаешь ценить то, что имеешь, то, что есть сейчас. И уносишься на крыльях в далекую даль. В те времена, когда ты была счастлива. Счастлива, и любима.

И леди Квинния, ректор Лонельской Академии эмпатов, разрешила себе, позволила в них окунуться. Правда, куда как комфортнее было бы это сделать дома, в выделенном ей громадном же особняке, положенным по положению, но…

Воспоминания не спрашивают, когда им прийти. А приходят, когда им вздумается, невзирая ни какие обстоятельства.

Она даже забыла о брошенном на столе манускрипте по теоретической магии от маэстро Фемини-старшего, что было с ее стороны совершенно необычно.

Леди Квинния сняла вечную маленькую шляпку, увенчанную простой серебряной брошкой в виде маленькой капельки, и распустила свои, без признаков седины, волосы.

И погрузилась в воспоминания, не забыв однако предварительно подойти к двери, и закрыть ее на простой, обычный такой засов. Потому что магия- не магия, а чтобы такой засов открыть, нужна сила лесного великана, коих, Слава Сияющей, давно уже в этих краях не водилось.

Ушли, ушли далеко на запад, и следов не оставили.

Воспоминания накатывали волнами. Она то видела себя совсем маленькой девочкой, то уже вполне себе барышней на выданье. То…

Но начнем же наконец нашу историю.

Давным-давно, жили были и, представьте, дружили две девочки. Одна была спокойная, уравновешенная и деликатная особа, которой повезло родиться с магией Огня. Дар открылся у нее очень рано, и обнаружился уже при первой же проверке детей из магических семей, в три года.

Другая же была ее полная противоположность. Подвижная, бойкая, скорая на ответ и словом, и делом. Вот только, несмотря на пусть довольно дальнее, но родство с лордами Сияющими, магия явно чуралась девочки. Ни в три года, ни в семь лет даже ее следов не было обнаружено.

Первой была матушка лорда Кивали, о котором мы так много говорили в первой книжке “Жена для Главы Ковена”, а второй – леди Квинния, как вы уже догадались.

Квини, как называли ее в семье, конечно, в глубине души страшно переживала по этому поводу. Но вот вида, вида никогда не показывала. Всегда и везде держала хвост пистолетом.

Выросли девочки.

Первая удачно вышла замуж за блистательного лорда Сияющего, а вторая… Судьба второй была в своем роде незавидна. Кому, скажите, нужна в женах девушка, у которой магические потоки перекрыты полностью? Всем нужны наследники, всем нужны наследницы, да только с даром. А какой дар может передать детям такая мать? Верно, никакого.

Безусловно, бывали случаи, и не такие уж редкие, когда у детей проявлялся дар отца. Но был он значительно слабее.

Так что пришлось Квини делать вид, что замужество ей совершенно не интересно. И кинулась девушка получать образование в области теоретической магии. А что? Теоретики занимали довольно почетное место в Лотании. Практиков и так хватало.

Случилось так, что засиделась девушка над фолиантами у своего магического руководителя за полночь. Пора бы и домой. Она растерла слезящиеся глаза руками, зевнула и стала собирать материал, дабы наутро засеть за него как следует.

Надо сказать, что Квини была достаточно хороша собой и привлекала внимание мужчин. Но что ей до их внимания, когда замуж-то не брали?

Правда, на нее заглядывалась пара теоретиков с отделения, но ведь, засранцы, в жены тоже предпочитали магинь!

Засада.

Квини тяжко вздохнула, забрала тяжеленный фолиант и отправилась восвояси.

Но не успела она выйти за пределы дома, как услышала:

– Нет! У меня получится. У меня получится! – чей-то голос повторял и повторял, – Я докажу ему!

Квини осторожно выглянула из-за угла, и увидела мальчишку лет двенадцати, который упорно делал пассы руками и что-то бормотал в перерывах.

Он был весь мокрый от напряжения.

– Это ведь сын наставника? – подумала девушка. – Точно, он. Говорят, у него с магией Перемещения проблемы. Она вздохнула, и, не желая мешать страдальцу, пошла себе потихоньку. Однако далеко уйти ей не удалось.

У паршивца получилось. Один-единственный раз, после чего магия опять заснула глубоким сном, и очнулась только в двадцать лет.

А наша леди Квинния, будущий маг-теоретик, отправилась в неизвестность.

Неизвестность встретила девушку приятным шумом могучих деревьев и запахом, от которого сразу закружилась голова. Квини свалилась на что-то мягкое и довольно упругое. Это упругое под ней издало низкий звук, похожий на тарахтенье повозки по булыжной мостовой, и дернулось.

Квини с испугу подскочила, и откатилась подальше. Существо, а это явно было существо, задвигалось, и перевернулось на бок. Через мгновенье оно открыло рот, что-то сказало, и голова у Квини закружилась еще сильнее.

Девушка крутила головой во все стороны, совершенно не понимая где она. Вот что с ней случилось, это она понимала. К великому своему сожалению. Ибо понимание это было невыносимо.

Невыносимо настолько, что она даже забыла о существе рядом с ней, которое, слава Сияющей, заснуло, кажется. По крайней мере, никакого движения с его стороны не чувствовалось.

Квини даже зашипела сквозь стиснутые зубы:

– Ах ты ж маленький поганец… Ах ты ж маг недоделанный…

Конечно, такие выражения в устах молодой девушки никуда не годились, но, как мы знаем, Квини была существом бойким и за словом в карман не лезла, никогда.

Тут она почувствовала, что ее желудок того и гляди вывернется наизнанку. Этот запах!

Пахло на редкость отвратительно. Запах был резкий, сладковатый, и, к сожалению, знакомый. Пару раз леди Квини случилось отравиться, поэтому ей сложно было его с чем-то спутать.

Девушка быстро отошла как можно дальше от его источника, да только источник этот, казалось, был везде.

– Сияющая Мать… Это … Это совершенно невозможно… – и бедняжку стошнило в свою очередь.

Квини отерла губы платочком, который, вот счастье, оказался в карманчике платья, и ей ощутимо полегчало. Нет, запах никуда не делся. Он так и витал в воздухе. Но теперь ей был ясен его источник. Им являлось это существо. Существо, которое, казалось, заворочалось и начало подавать звуки.

Невнятные звуки перешли в довольно отчетливые, но Квини все одно разобрать их не могла.

Она настороженно смотрела в сторону существа, а сама старательно продвигалась как можно дальше от него.

– Как говорится, береженого и Сияющая Мать бережет, – подумала девушка, поглядывая в сторону источника неприятного запаха.

Источник же наконец с трудом принял сидячее положение, охнул, хорошо, от души матернулся и вытащил из-под органа, не упоминаемым в приличном обществе, тяжеленный фолиант. Тот самый, что несла домой наша Квини.

– Айй! Что это за книга? Откуда? Однако… Однако какой интересный экземпляр, – заинтересованно сказало существо, и начало шарить руками вокруг.

Конечно, Квини ни слова не понимала, но интонации и собственно, саму причину, как не понять?

Увидев фолиант драгоценного учителя в руках существа, девушка, не медля ни минуты, птицей метнулась к нему, протягивая руки.

Володя Савельев, который только-только пришел в себя после очередного, накатившего, как обычно, совершенно неожиданно, приступа жесточайшей мигрени, от неожиданности свалился на матрас. Матрас сей был не простой, а надувной, и как раз в гараже, стоящим на окраине села, хранимым и используемым для определенного рода нужд.

Володя приходил сюда обычно раз в неделю, пытаясь привести в порядок оставшийся от дядьки мотоцикл. Он смутно помнил, как вечером принес пару литров бензина, дабы промыть как следует уже подготовленные для сборки детали.

А сейчас, падая, левой ногой, обутой в видавший виды сапог, поддал этой бутыли, да как следует. Она издала тихий звон, и помещение гаража наполнилось непередаваемым ароматом.

Глаза Володи налились слезами, которые так и брызнули, так и потекли, застревая в заросшем щетиной лице.

И за слезами этими, туманящими его и без того мутный взор, несчастный, заикаясь, завопил что было сил:

– Женщина! Да вы что себе позволяете?… Да кто вы такая?! – тут дар речи окончательно отказал Володе, лишившемуся надежды на сборку необходимого транспорта.

Женщина, которой была именно наша Квини, выхватила фолиант, остановилась на мгновенье, и ее лицо стало наливаться синевой.

– Сияющая Мать!.. Опять этот смрад… Меня сейчас стошнит, – и девушка чуть не свалилась, но нашла в себе силы как можно дальше отойти от нового источника невыносимого запаха.

При этом фолиант Квини прижимала к себе, не желая с ним расставаться в этом не гостеприимном месте.

Ей удалось-таки не свалиться, а тихо, невзирая на неподходящую для этого одежду, отползти подальше.

Володя же, чуть придя в себя, не обращая никакого внимания на нее, двинулся к разбитой бутыли.

К его великому сожалению, вся жидкость успела впитаться в солому, коей тут было множество.

– Эхх… Опять к деду Паше придется идти, – закручинился Володя, глядя на пострадавшую бутыль как на почившую верную подружку.

Он постоял, повздыхал. Резко пахло бензином. И голова Володи не выдержала новой напасти, и закружилась. Мужчина медленно вернулся к своему матрасу, лег, отвернувшись к стене, и, постарался дышать как можно осторожнее.

– Неужели проклятый приступ повторится? – с ужасом подумал он, и начал массировать виски круговыми движениями.

Конечно, он знал, что в случае приступа никакой массаж не поможет. Но мало ли. Утопающий хватается и за соломинку.

Тут Володя почувствовал мерзкий запах и повернул голову. Повернул и увидел, что лежит практически в луже собственной блевотины.

Похоже, его вчера вырвало.