Пролог

Рано утром шестого июня все те, кто включил телевизор или открыл новостную ленту в смартфоне, увидели лицо человека, который стал обладателем безграничной власти на каждом из шести материков.

Эм-Джей и мистер Рамзи замерли в гостиной. Они молча уставились в экран телевизора и слушали ведущую «Би-Би-Си Ньюс», которая хорошо поставленным голосом рассказывала о том, что случилось за эту летнюю ночь. В глазах женщины застыл шок, но профессионализм даже в такой стрессовой ситуации никуда не делся.

– Она косится вправо, – внезапно произнес профессор Рамзи и ткнул в направлении телевизора старческим узловатым пальцем. – Рядом с ней кто-то есть, Мэри-Джейн. И он следит, чтобы с ее уст не сорвалось ни одно лишнее слово.

Эм-Джей взволнованно потерла ладони друг о друга и села прямо, вглядываясь в затравленное выражение лица женщины на экране.

– Должно быть, это военные, – пробормотал мистер Рамзи и вдруг схватил свою помощницу за локоть, так сильно сжав пальцы, что Эм-Джей невольно дернула рукой, пытаясь высвободиться. Но старик даже не обратил на это внимания. – Боже ты мой, в голове не укладывается!

Он резко обернулся к ней, и Мэри-Джейн замерла с раскрытым ртом, заметив в глазах Рида Рамзи смесь восторга, страха и возбуждения.

– Вам нельзя волноваться, – шепнула Эм-Джей, аккуратно отцепила от своего локтя его пальцы и погладила сморщенную старческую ладонь.

– Это невозможно, моя милая, – покачал он головой и покусал нижнюю губу великолепно сделанным зубным протезом. – Невозможно не волноваться! На наших глазах мир стал иным.

Он резко замолчал, впившись взглядом в ведущую, и Эм-Джей медленно повернула голову к телевизору, где на экране в ту секунду крупным планом демонстрировалось лицо нынешнего правителя всей планеты Земля.

Кристиан Эшбёрн.

Эм-Джей словно загипнотизировали. Она жадно разглядывала серовато-бледную кожу, словно присыпанную пеплом¹. Затем ее взгляд будто приковали к глазам Эшбёрна – глубоко посаженным, черным и блестящим, словно нефтяные пятна. Зрачка не видно, одна мгла. В этих глазах, казалось, было все: порок, укор, ласка, любовь ко всему миру и ненависть к врагам. Их выражение обещало вечную муку и рай на земле одновременно. Брови мужчины оказались идеально прямыми и длинными, что придавало ему сходство с манекеном или куклой. Темно-русые волосы аккуратно обрамляли вытянутое лицо. Эм-Джей решила, что этому человеку едва ли больше пятидесяти.

Внезапно изображение Эшбёрна на экране раздвоилось, затем картинок с его лицом стало три, потом четыре, пять, а следом и шесть. Шесть лиц одного и того же человека.

Страшная догадка буквально ослепила Эм-Джей. Она и правда на несколько мгновений утратила четкость зрения, а затем резко обернулась к старику.

Шесть… Почему здесь шесть изображений?

Мистер Рамзи смотрел на Эшбёрна с ужасом и благоговением одновременно.

– Шесть ипостасей, шесть материков… Пророчество сбылось, Мэри-Джейн, – прошептал он, едва шевеля потрескавшимися губами.

– Но, может быть, мы ошибаемся! – воскликнула она, с усилием надавливая большим пальцем на центр ладони, словно это действие могло привести ее в чувство.

Мистер Рамзи качнул головой и вдруг поежился, отводя взгляд от экрана. Ведущая новостей призывала всех сохранять спокойствие, ведь никаких глобальных изменений смена власти не несла. Интересно, хоть кто-нибудь ей верил? Наверное. Слова утешения всегда на кого-то да действовали.

Старик запахнул на тощей груди кардиган и тяжело поднялся с дивана, обтянутого темно-коричневой кожей. Коротко глянув на свою помощницу, он тихо произнес:

– У нас мало времени.

Часть I. Наследник

Глава 1

В просторной и дорого обставленной квартире в Старом городе – одном из районов Эдинбурга – маленький мальчик Нэйт то и дело бросался к окнам, с нетерпением разглядывая мощеную камнем улицу. Время от времени мимо неторопливо проезжали машины, люди шли то поодиночке, то в компании, иногда прячась под зонтами, иногда подставляя лица на минуту выглядывающему солнцу. По статистике теплых солнечных дней в Эдинбурге не больше шестидесяти в год, потому появление небесного светила вызывало ажиотаж среди местных. Но Нэйт любил дождь, и пасмурная погода нисколько не портила мальчугану настроение.

– Когда же он приедет? – подскакивая на месте, спрашивал он маму, наверное, уже раз десятый за утро. Ребенок ждал появления отца, которого видел всего пару раз в год.

Джулия – мать мальчика – неизменно привлекала взгляды как мужчин, так и женщин. Красивая, холеная, знающая себе цену. Она родилась в простой семье, но отчего-то всегда знала, что ее жизнь не будет связана с маленьким городишкой за две сотни километров от столицы. Она хотела выйти замуж за богача и заниматься исключительно собой, и получилось так, как она хотела. Впрочем, прежде ей пришлось начать карьеру модели, чтобы ее смазливое лицо хоть где-то засветилось. Иначе каким образом тот самый богач мог узнать о ней?

Отец Нэйта не был привлекательным. Он вызывал у Джулии безотчетный страх и даже что-то похожее на отторжение. Но она уверенно шла к своей мечте и легла с ним в постель, надеясь, что после этого ее прозябание в крошечной комнате с черной плесенью на стенах, которую она снимала у сварливой старухи на окраине Эдинбурга, наконец закончится.

Джулия стала его спутницей на всевозможных мероприятиях, с удовольствием наряжалась в брендовые вещи, которые покупал ей мужчина, мгновенно переехала в новое съемное жилье, оплачиваемое ее ухажером. Один год сменялся другим, мужчина то улетал в США, то возвращался в Великобританию и каждый раз казался ей каким-то другим. То задумчивый, то веселый, то равнодушный и холодный. Подобные эмоциональные качели выматывали, но она терпела. Предложения он так и не делал. Джулия внимательно изучала свое лицо в зеркале, пытаясь найти изъяны, пытаясь понять, что с ней не так. Блестящие медные волосы, плотные, словно проволока, выразительные зеленые глаза, тонкие черты лица. Она безупречна. Идеальна. Почему он не женится?

Но спросить прямо не могла. Не позволяла гордость, и не позволял какой-то смутный страх, который она испытывала рядом с человеком, за которого хотела выйти замуж. Иногда ей казалось, что он тонко издевается над ней, задавая мудреные вопросы о литературе, политике или климатических проблемах. Она нервничала, дергала кончики волос, смотрела строго в пол, когда отвечала, пытаясь составить слова в подобие адекватных предложений хоть с каким-то смыслом. Смотреть на него она перестала после того, как во время таких бесед увидела в его черных, как бездна, глазах искры веселья. Обычно после таких разговоров он оставлял для нее пару книг на прикроватном столике, небрежно бросая:

– Почитай на досуге. Потом побеседуем.

Она мало что знала о нем. И все ее знакомые тоже. Известно было лишь, что он интересуется политикой и является отпрыском некоего таинственного, но баснословно богатого человека. Этого Джулии было достаточно для того, чтобы закрывать глаза на унижение.

Она добросовестно читала то, что он велел, пыталась разобраться, злилась, чувствовала себя идиоткой и никчемной шлюхой, но упрямство не позволяло ей свернуть с выбранного пути.

Спустя два года таких отношений она узнала, что ждет от него ребенка. Когда сообщала ему это, боялась, что он прекратит с ней всякую связь, но мужчина, на удивление, обрадовался и наконец предложил ей стать его женой.

– Долго же у тебя не получалось зачать мне наследника, – обронил он так, будто она одна участвовала в данном процессе и не прилагала значительных усилий.

Джулия помнила, что он ужасно богат, поэтому не обошлось без брачного контракта, согласно которому в случае развода девушка не имела права претендовать на его состояние. Зато могла оставить себе купленную им квартиру и автомобиль. Она приняла эти правила.

Вскоре родился Нэйт, но муж по-прежнему бывал в их апартаментах лишь наездами. И снова ей казалось, что у него раздвоение личности. Из своих поездок он возвращался в диаметрально противоположном расположении духа. Иногда брал Нэйта на руки, иногда просто смотрел на расстоянии, проявляя больше интереса к Джулии, чем к сыну. Буквально насильно тащил ее в спальню, взглянув на младенца всего пару раз. Временами, напротив, не мог оторваться от наследника, внимательно разглядывая каждую черту его лица.

– Он особенный, – однажды протянул мужчина и расплылся в довольной улыбке.

И это действительно было так.

Нэйт родился с гетерохромией – один его глаз был ярко-зеленым, второй – карим. Как минимум тут он отличался от остальных детей. Но Джулии показалось, что муж вкладывал в свои слова гораздо больше смысла, чем необычный цвет глаз его ребенка.

– Мальчик здоров? – уточнил он, цепким взглядом поймав в плен глаза Джулии.

– Конечно, – удивленно ответила она.

– Следи за этим, – бросил он, а ей почудилась угроза в его голосе.

– Я хотела спросить, – не очень уверенно начала она, покорно кивнув на его приказ, – может быть, нам с сыном переехать в Лондон? Или в США? Эдинбург мне нравится, но хотелось бы быть ближе к светской жизни…

Муж наградил ее таким жутким взглядом, что в груди мгновенно зашлось сердце. Джулия невольно сжалась, хотя мужчина никогда не бил ее.

– В этом нет необходимости, – отрезал он. – Это идеальное место для жизни ребенка.

– Но здесь постоянно так промозгло, эта серость ужасно давит на меня! – не выдержала она.

– Потерпишь.

– Нэйт начнет простывать и болеть…

Этот аргумент вывел мужчину из себя. Он подошел к жене, обдав ароматом дорогой кожи и перца – нотки его любимого парфюма.

– Я сказал, чтобы ты следила за состоянием его здоровья, – процедил он, тыча ей в лицо пальцем, словно она была нашкодившей кошкой, испытывавшей терпение хозяина. От унижения лицо Джулии залила краска. – Мне нужен здоровый наследник. Если он не выживет в подобных условиях, значит, родишь другого. Слабак мне не нужен.

Джулия едва не свалилась на пол без чувств, услышав такое. Она отшатнулась к стене на ставших слабыми ногах и в этот момент поняла, что вышла замуж за монстра, скрывавшегося за обликом человека.

Однако это потрясение оказалось самым ничтожным из всех. Самый жуткий удар ждал ее впереди.

Сегодня, в пятый день рождения Нэйта, Джулия едва не слегла с инфарктом, когда открыла дверь вернувшемуся из затянувшейся поездки мужу. Словно в дурном сне, она смотрела, как в ее апартаменты на Куин стрит входит ее муж в темно-синем костюме и дорогих кожаных ботинках, а за ним… За ним стоит он же. Волосы точно так же зачесаны назад, тот же костюм и те же ботинки фирмы «Джордж Клеверли» стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Джулия схватилась за край входной двери, чтобы не упасть замертво. Потому что видела перед собой еще пять копий только что вошедшего в апартаменты мужа.

Сердце противно тряслось где-то на подступах к горлу, мешая сделать вдох. На лбу, у кромки медных волос, выступила испарина, а ноги подкосились. Копии ее мужа то ухмыляясь, то раздраженно закатывая глаза проходили мимо нее, заполняя гостиную.

Нэйт, открыв рот, смотрел на шестерых одинаковых мужчин, выпустив из рук любимую машинку. Она беззвучно упала на толстый ковер ручной работы, и мальчик даже не обратил на это внимания. Он вдруг расплакался, принялся звать маму и выкрикивать имя любимой няни. Но ее в этот день в доме не было. Лишь он, мать и эти клоны его отца.

– Что это такое? – выкрикнула Джулия, и голос ее сорвался.

Липкий страх пополз по спине, проникая сквозь кожу к внутренним органам, касаясь их острыми когтями.

Нэйт заливался плачем, забившись за диван.

Шестерка одинаковых мужчин замерла в гостиной: один стоял в самом центре, второй оперся плечом о дверной косяк, третий спрятал ладони в передних карманах брюк и встал у окна, четвертый с видом короля уселся в кресло, пятый прислонился бедром к столешнице, а шестой вернулся к Джулии и с усмешкой вглядывался в ее исказившееся от шока лицо.

– Что это все значит? – повторила она, собрав крохи сил.

– Я видел, что умом ты не блещешь, но не знал, что дело настолько плохо, – бросил он и кивнул ей. – Уйми мальчугана.

Джулия бросилась в гостиную к Нэйту и всем телом почувствовала цепкие взгляды близнецов своего мужа. Они, словно щупальца отвратительного склизкого осьминога-мутанта, касались ее тела, ее волос и одежды. Она обхватила тельце сына обеими руками и прижала его голову к своей груди.

– Все в порядке, Нэйт. Все хорошо, малыш. Просто у твоего папы… У него много братьев. И все они похожи.

Она бросила вопросительный взгляд на того мужчину, что только что разговаривал с ней.

Страшная мысль пронзила мозг – а кто из всех этих людей ее муж?

– Кристиан? – позвала она, а Нэйт, чуть успокоившись, громко всхлипнул.

– Да, дорогая? – отозвались сразу все шестеро и дружно рассмеялись.

Смех был мягким, обволакивающим, словно бархат, который буквально спустя секунду уже начал душить Джулию.

– Хватит, – выкрикнула она, закрыв ладонями уши сына. – Объяснись сейчас же! Что это за дешевый спектакль? Тебе настолько скучно, что ты устроил это представление для единственного зрителя?

– Много чести, – одинаково фыркнули сразу два клона.

– Кто из вас мой муж? – обмирая от чувства неизбежной беды, спросила Джулия.

Кристиан расстегнул пуговицу на безупречном пиджаке, откинул его полы в сторону и устроился на резном стуле девятнадцатого века. Апартаменты он обустраивал сам, не доверяя вкусу жены.