Ох не знаю, кто кого сильнее замучил: я этот кирпич или кирпич — меня. Но я ощутила все годы, прожитые Рейневаном из Белявы до единого дня на своих плечах. И если на вопросы куда он шел и куда пришел я еще смогу худо-бедно ответить, то в ответ на «зачем?» повиснет долгое неловкое молчание.
Сапковский собрал очень эпичное полотно времен начала гуситских войн, как обычно рассчитывая на очень подготовленного читателя. С первых же страниц он щедро сыпет именами, датами, топонимами, не жалеет для речи персонажей латыни, немецкого, чешского, итальянского (не удивлюсь, если при этом он использует исторически точные диалекты). Все это он обильно заливает мистическим клеем с не меньшим содержанием начинающихся с прописной буквы слов и в комментариях к тексту как бы подмигивает читателю: «Ты же заметил, как ловко я составил это заклинание из исторически точных используемых силезскими крестьянами наговоров и отдал дань уважения Лавкрафту, вписав «Некрономикон» в длиннющий список исторически же точных алхимических и медицинских манускриптов? Ну конечно, заметил, как и то, как ловко я позволил себе исторический анекдот, ведь Имярек1 и Имярек 2, хоть и были в тот самый день в том самом месте, но встречались не в таверне, а в борделе!»
Не стоит и говорить, насколько неблагодарного читателя пан Сапковский нашел в моем лице. Совершенно ничего не зная ни о конкретном периоде, ни о географии, ни даже к стыду своему о том, что за страна такая Силезия, я запуталась в именах примерно к десятой странице, а дальше лишь сильнее запутывалась в трясине своего невежества.
Нельзя сказать, что персонажи постоянно меняются, о нет, пан Анджей и тут расставил мне ловушку. Дело в том, что мне кажется, будто Сапковский щедрой рукой насыпал на исторически верную (и очень детальную) карту горсть фигур, потом зачерпнул из своего горшочка еще пару раз, а потом начал нещадно трясти эту игровую доску и подробнейшим образом записывать кто, с кем и где встретился. Поэтому в первой книге хотя бы есть костяк главных персонажей, но они постоянно кого-то встречают, а в следующих книгах часть из них встречают еще и еще раз! И они-то все конечно друг друга помнят: Это же ты «Незапоминаемое чешское имя или прозвище» из «Незапоминаемого древнепольского поселения», помню-помню, ты тогда еще с «Куча имен» обсуждал «исторические факты, даты и другие топонимы!» Потому что хотя эта самая тройка и прекрасно прописана, но какого лешего они делают то, что делают, кроме как из-за возможности еще раз ввязаться в какую-то драку, так и осталось для меня загадкой.
Как только я в очередной раз пыталась ухватить ускользающую нить сюжета, опять кто-то на кого-то натыкался, нападал, убегал, прятался, пытался за кого-то мстить, потом передумывал, потом все-таки мстил. И эти несчастные ребята так и носятся хаотично по ограниченному участку суши, постоянно друг на друга натыкаясь, на протяжении, мама дорогая, тысячи трехсот страниц! Обычно экшен дополняет сюжет, но тут все строго наоборот! (Или это такой издевательский постмодерн? О_О)
Но написано замечательно, этого не отнять ни у автора, ни у переводчика. Диалоги на голову выше «Ведьмака», хоть и здесь регулярно встречаются нечеловеческие: —Рейневан. —Слушаю. Ну никто так не откликается, никто!
Лучшей частью саги для меня оказались вступления перед главами, но в третьей не стало и их. Не знаю, с чем это связано, может, с тем, что скончался бессменный переводчик Сапковского Вайсброт, но третья книга была для меня особенно мучительной даже в плане художественности образом. Я окончательно перестала понимать, кто все эти люди, а когда Сапковский в очередной раз шлифанул концовку своими фирменными вилами, совершенно проигнорировав при этом пару важных для меня персонажей (он даже не стеснялся некоторых из них прямо называть богами из машины), я была уже как Рейневан после очередного заточения: о, свет в конце тоннеля, прикольно.
Когда в моей жизни не стало Геральта, все, что мне оставалось, утешаться его «что-то кончается, что-то начинается». В случае с приключениями Рейневана же я радовалась, что раз что-то началось, рано или поздно оно должно кончиться. Ad majorem Dei gloriam. Adsumuuuuuuus!
