вашу жизнь? И уже на следующий день взорвали бы ваш «майбах» ко всем чертям или еще что-то случилось. Но нет, я этого не сделал, напротив, поднял акции семьи Ряжских в его глазах. Бэлле, свояченице вашей, облегчение устроил, может, и вовсе ее на ноги поставлю вскоре. Вон Ольгу Михайловну из комы вывел, в которую она загремела. Заметим, за все это копеечки не попросил. Все доброй волей, по сердечному позыву. И все-то я для вас плохой, все вредный. А почему? Да потому что кое-кто постоянно в уши вам долбит про это, как дятел.
Кулак Антона снова врезался в мой живот.
– Оставь его, – резко произнесла Ольга Михайловна. – И отойди в сторону. Немедленно.
– Оля, – поморщился Ряжский, но во взгляде его появилась неуверенность.
– Я тебе говорила то же самое, – сдвинула брови женщина. – И не раз. Это логика, прямая, как шпала. Но ты отчего-то слышать меня не желаешь, все какие-то подвохи ищешь.
– Чем больше пользы я приношу вам, тем сильнее вон тот человек хочет меня уничтожить, – просипел я, морщась от боли. – Странно, правда? Или, наоборот, совсем не странно, а, напротив, логично?