Я три минуты молча смотрел на зелёный росток. Наверное, так же смотрят на особу дворянских кровей, если она вломится в двери захудалой пивнушки на окраине спальника в Шацке. Впрочем, нет, Шацк – слишком крупная планета для такого сравнения. Скорее, в двери борделя на планете с дикарским терраформированием, вроде Мангазеи из Новгородья. В порванном платье. С отключенным голомакияжем.

У нас терраформирование не дикарское. Ростки на таком раннем этапе у нас не планировались.

Во-первых, атмосферы пока было только сорок пять процентов от нормы, по сути, высокогорье. Особо отчаянные уже пробовали снимать шлем, я к таким не относился. В северном полушарии стояло лето, температура в дневные часы подползла к нулю, но ночью падала до минус тридцати. Аэроприонщики, конечно, пытались уложиться в план, но по слухам из бригады Денисова, с генерацией углекислого и инертных опять затянули.

Во-вторых, для растений нужна вода, а океаны ещё только наполняются, в них сбросили всего тысячу капсул, а надо как минимум три. Концерн богатый, тягловое поголовье большое, но, как всегда, поставщики запаздывают со сроками, да и везти от ближайших океанов далековато. Ну, и в-третьих, в этом квадрате планировалось голое поле под промышленное строительство, а квадрат даже под это дело ещё не готов. Лес в соседние ещё не завезли, его привезут с плантаций и раскидают в шашечном порядке. Затем начнётся стадия "шлифовки", начнут допиливать получившийся ландшафт, сваривать швы. Вот тогда-то здесь и будет что-то расти. А пока никакой травы быть не должно.

Чёрт, да и не может в принципе расти трава в таких условиях! Даже я, троечник, обучавшийся грамоте в трущобах планеты каторжников Дзержинск, понимал, что это бред. Здесь микрофлора местная – и то, в грунте, не выше пары сантимов от поверхности.

– Бред, – сказал я и потрогал пальцем росток.

Высотой сантиметров двенадцать. Стебель толщиной миллиметра три. Пять… нет шесть листков, между ними – почка, или как там оно называется у ботаников.

Посмотрел на бурую пустыню вокруг, тронул иней на камнях. На горизонте виднелась небольшая горная гряда.

– А? – послышался голос дежурного техника.

– Да вон, смотри, – сказал я и послал трансляцию в регистратора.

– Ого! Уже высадили?

– Кого высадили? – спросил я. – Огурцы?

– Я б не отказался от малосольных. Знаешь, марийские, такие в стеклянных баночках продаются по поллитра, – вставил напарник, Даня, ковыряющийся в пятнадцати километрах севернее.

– Вы что тут, тупее меня?! Какие огурцы, блин, марийские на третьем этапе полевых? Тут голый этот… суглинок, или как его там. Ещё океаны не налили!

– Ну скосячил кто-то, – предположил дежурный. – Раньше засеял.

Боже, с какими дебилами я работаю.

– Кого? Огурцы засеял? – Я поднялся с корточек, подхватил левитирующую в двух метрах над землёй консоль и подтянул к себе. – Ты много видел засеянных по плану огурцов в зоне промышленного строительства? И вообще, куда сеять, тут целина, над ним ещё будет метров пятнадцать всяких пород навалено слоями. Я вот как раз сейчас припринтер запускать буду.

Припринтер, он же нуль-принтер – принтер прионного синтеза. Простейшие сущности-четырёхмерники скрестили с нанороботами и засунули в печатающие 3D-головки. Если им подсунуть кусок прототипа, то начинают клепать чистые химические элементы и простейшие