Отзывы на книги автора «Андрей Платонов»

Ты обещала ждать меня
Ты говорила, что ни дня
Без меня не сможешь ты,
Верная моя...
Как ты могла меня забыть,
Как с этой болью можно жить?
Что же ты наделала,
Верная, верная моя (Павел Соколов. Верная)

Такой небольшой и такой трогательный и пронзительный рассказ о том, как в одно мгновение можно разочароваться в человеке, в самом близком твоем человеке - жене...

Я много читаю книг и заметила интересную вещь: о мужской измене ведь много написано произведений (когда мужчины изменяют женам), а вот о женской...Или мне просто такие очень-очень редко попадаются. Образ мужчины вообще в литературе такой сложился: гордый, сильный, как, во-первых, ему могут изменить, а во-вторых, что он будет переживать по таким "пустякам"...И вот здесь, в своем рассказе "Возвращение" Андрей Платонов очень наглядно показывает, что мужчины тоже могут переживать и так же тонко чувствовать, как и женщины.

Не все вещи можно простить, утраченное доверие не так-то легко и вернуть. Разные, конечно, в жизни бывают ситуации, но все же героиню рассказа, Любу, я понять не могу. У нее есть муж, Алексей, который на фронте, как можно вообще изменять человеку, вдобавок, зная, что его каждый день и миг могут убить там, на войне?...Подло, низко, аморально, ее оправдания выглядят жалко, нелепо, неправдоподобно, бессмысленно оправдываться, когда ты так обидел человека...

Возвращение с фронта для Алексея Иванова получилось совсем нерадостным, горьким и обидным: дети выросли и совсем не помнят его за прошедшие 4 года, жена привечала в их доме чужого мужчину (на глазах у детей причем); для чего было все это, наверное. думает герой...

Но смысл ведь есть, смысл всегда и во всем найти можно, в самой тяжелой ситуации всегда можно найти что-то светлое: Алексей понял, как сильно он любит свою семью и что без детей он жить не сможет. И вот эта сцена, последняя в произведении, когда его дети бегут за поездом, в котором он хочет уехать от них, - невероятно трогающая за сердце, слезы наворачиваются на глаза, когда читаешь такое. Так просто и так глубоко написать о человеческих чувствах. Вот оно, подлинное мастерство писателя, - в коротком рассказе уместить боль, обиду, разочарование и вместе с тем надежду...Надежду на что-то лучшее, как и должно быть в этом мире...

Еще один замечательный рассказ Андрея Платонова о том, что и война порой заканчивается, вот только горе остается. Не изгладить ни из памяти, ни из сердца горьких дум и сожалений об ушедших, о тех людях, что уже нет с нами, нельзя их забыть, как ни пытайся, надо просто жить (только последнее как раз и непросто...)

Фокус автор здесь делает на зарождающихся отношениях между мужчиной и женщиной (о любви говорить здесь, пожалуй, рано; разве что кто верит в любовь с первого взгляда...), Антоном Гвоздаревым и Евдокией Германовной. Обоим чуть-чуть за тридцать, за плечами у обоих - много потерь и разочарований в жизни (у нее убили на войне мужа, у него умерла жена). Два обездоленных человека, две израненных души тянутся друг к другу. И пусть это чувство пока несмелое, робкое, но как знать...

"Она вынула теплый платок из рабочего ящика и повязала им голову... Антон Гвоздарев нечаянно, между делом, посмотрел ей в глаза; сейчас они еще более походили на глаза его покойной жены, и смысл взгляда был тот же: тайное сочувствие ему, как бы любование им, и вместе — осторожная подозрительность, точно он вот-вот может сделать, подобно ребенку, какую-либо шалость или даже гадость. «Все они, что ли, такие похожие, — подумал Гвоздарев, — тоже ведь задача!..».

Гвоздарев уяснил себе свое положение вполне разумно и убедительно, так что все теперь должно быть для него нормально и просто. Однако сердце или что-то другое, свободно и безмолвно живущее в его груди, как второй, отдельный человек, словно приостановилось в нем, и оно неподвижно, неразлучно следило за Евдокией Гавриловной, не согласное с Гвоздаревым, не согласное ни с чем, даже с правдой. И, почувствовав, что сердце его как бы отделилось от него и приостановилось в томлении, Гвоздарев узнал вдруг, что ему стало хорошо. Странно было, но даже грустное терпение в глазах Евдокии Гавриловны теперь утешало чем-то внимательное сердце Гвоздарева, — а какой был прок для него в грустном выражении ее глаз?.."

А еще одна замечательная линия в рассказе, которую автор особо не акцентирует, но которая незримо тянется через весь рассказ: судьбы пропавших без вести. Это страшно и жутко жить в безвестности, зная, что, возможно, твой самый близкий человек еще жив, а ты ничем ему помочь не можешь, ведь не знаешь, где он...У Гвоздарева пропал без вести сын, Алешка, 10-летний мальчик. И весь рассказ напряженно следишь за тем, как продвигаются поиски. И чем мне понравился рассказ (сделаю исключению и проспойлерю финал, очень уж он счастливый): мальчика нашли! Вот бывают же такие отзывчивые люди, которые чужую беду принимают близко к сердцу: Евдокия пошла на ночь глядя, оставив своих трех малолетних детей одних в избе, в соседнюю деревню, чтобы найти ребенка, по слухам похожего на сына Гвоздарева. Памятники таким людям надо ставить! Вот не встречала я пока еще настолько бескорыстных людей. Но ведь где-то же они есть, не мог писатель все это выдумать.

Необыкновенно трогательный и добрый рассказ о таких же добрых людях. И я верю, что у них все сложится: они это заслужили) 5/5

"и душа ее оживилась навстречу этому человеку; тот, кого любят, всегда чувствует свое счастье, даже если любят его тщетно и бесполезно, потому что от другой любви увеличивается достоинство и сознание ценности своей жизни, — жизни, которая нужна не только себе, но и другому".

Вот единственное, в чем не согласна с автором:

"Гвоздарев давно хотел счастья, и вот теперь он был счастливым, и счастье его оказалось посильным житейским делом. Всего десять шагов да открытая дверь служили ему помехой к счастью, и он побоялся их пройти. Он сел на завалинку и закурил; пусть и для радости будет отсрочка, так оно для человека надежней
".

Не нужны никакие отсрочки для радости и счастья: жизнь порою слишком коротка...

Сказать, что я прочитал «Чевенгур» и целиком его понял — значит солгать. О романе советского классика до сих пор пишут статьи и диссертации, над его творчеством ломают головы литературоведы и филологи, а писатели черпают из его прозы вдохновение. Концентрация философии, эмблематики и прямолинейной идейности в «Чевенгуре» просто зашкаливает. Что ни страница, то очередная остановка на подумать. Но и тяжелым роман не назовешь — подача Платонова стройна и привлекательна, а стиль речи хоть и довольно необычный, но все же легко усваиваемый почти что любым читателем. Трудность при чтении Платонова всего лишь одна — надо все время оставаться в фокусе.

События романа берут начало в дореволюционной России. Платонов показывает нам непростую судьбу сироты Саши Дванова, чей отец так жаждал узнать, что там за завесой смерти, что не вытерпел и утопился. Саша парень добрый, возможно, даже слегка блаженный. Его мотает по жизни, бросает из рук в руки, и в итоге он оказывается членом коммунистической партии, которая с распростертыми объятиями принимает Сашу в свои ряды. Новообращенный коммунист получает ответственное задание: отправиться в путешествие по губернии в поисках коммунизма, рожденного в естественной среде обитания. По пути Саша знакомится с товарищем Копенкиным — карикатурным персонажем, являющимся прямой отсылкой к Дон Кихоту. Он, как и его испанский коллега, путешествует на лошади с громким именем Пролетарская сила и воздыхает по советской версии Дульсинеи — Розе Люксембург.

Партийная миссия заводит товарищей в разные поселки и деревни, каждая из которых демонстрирует одно из существовавших в то время политических течений, например, анархизм. Выглядят жители российских глубинок весьма своеобразно, чего стоит один только коммунист-скитник, забаррикадировавшийся у себя в хате с грудой разряженных гранат и рыцарскими доспехами, не снимаемыми им ни под каким предлогом. Описание губернии и ее жителей чем-то напоминает Шир Толкиена, правда, не с дружелюбными хоббитами, а пустоголовыми крестьянами, чья глупость сопровождается следующими умозаключениями автора: «Он видел в жизни, что глупые и несчастные добрее умных и более способны изменить свою жизнь к свободе и счастью».

В итоге путешественники вновь оказываются в городе, где докладывают начальству об увиденном. После завершения первой сюжетной линии, наши герои разными путями попадают в чудный коммунистический топоним — Чевенгур. Его жители утверждают, что коммунизм они уже давно построили, расстреляв не только тела всех буржуев, но и их души: «Буржуев в Чевенгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла порадовать, потому что после тела у них была расстреляна душа».

Но с прибытием Копенкина и Дванова возникают новые сомнения и вопросы по поводу чевенгуровского коммунизма: точно ли они его построили и что такое вообще коммунизм? Эта часть текста носит исключительно философский характер и практически лишена событийной наполненности, что нисколько не понижает градус читательской вовлеченности.

Как вы уже имели возможность понять, говорить о том, что такое «Чевенгур», и как его понимать, — я не могу и не буду. Это совершенно субъективная работа, которая от каждого берет по способностям и дает по труду. Объективно сказать можно только одно — «Чевенгур» написан потрясающе красивым, совершенно неподражаемым языком, на непростые и вечно насущные темы: социального строя и смысла человеческой жизни.

Посоветовать роман я, конечно, могу, но то, как каждый из читателей его воспримет, не поддается никаким прогнозам. Платонов настолько хорош, что даже однозначного ответа на вопрос: «поддерживает автор текста коммунизм или нет?» — вы не получите. А как всем нам хорошо известно — чем больше у литературного произведения интерпретаций, тем оно лучше, а потому работа Платонова совершенно справедливо занимает свое место в списке сильнейших и наиболее значимых трудов советской литературы.

У писателя Андрея Платонова была тяжелая и не продолжительная жизнь, но несмотря на это до конца он писал вдохновляющие рассказы. Сказка «Любовь к Родине или Путешествие воробья» глубоко затрагивает эмоции каждого из нас. После прочтения хочется воспринимать музыку, как что-то глобальное и гениальное. Также пробуждается чувство патриотизма, сострадания, милосердия, любви ко всему живому. А у кого-то возможно просто возникнет желание творить добро.

История рассказывает о пожилом скрипаче, который не видит смысла в своей жизни. Он считает, что ничего не добился. Поэтому музыкант решил каждый вечер приходить на Тверской бульвар в Москве и играть на скрипке любимые сочинения под памятником Пушкину.

«Поднявшись по этим ступеням к самому пьедесталу, старый музыкант обращался лицом на бульвар, к дальним Никитским воротам, и трогал смычком струны на скрипке. У памятника сейчас же собирались дети, прохожие, чтецы газет из местного киоска, – и все они умолкали в ожидании музыки, потому что музыка утешает людей, она обещает им счастье и славную жизнь.»

Старик хотел делиться своей музыкой с окружающими, дарить им радость и наслаждение от прослушивания. Закрыв футляр от скрипки, он давал понять, что играет не ради денег, а просто получает удовольствие. А в закрытом футляре лежали «кусок черного хлеба и яблоко, чтобы можно было поесть, когда захочется»

Скрипач приходил, когда начинало темнеть. «Для его музыки было полезней, чтоб в мире стало тише и темней.» Он становился возле памятника и начинал играть. Прекрасное звучание скрипки наполняло сердца, проходивших мимо людей чувством невесомости и спокойствия, каждая нотка была сыграна от чистого сердца и с любовью. Музыканту казалось, что его игра делает вечер людей приятным и радостным. Он верил, что его музыка может унести душу человека в чудесный и волшебный мир. Это придавало сил.

И вот однажды, играя прекрасным осенним вечером, он увидел воробья, который прыгал по футляру в поисках еды. Не найдя и крошки, воробей «пошевелил ножками денежные монеты, взял из них клювом самую мелкую бронзовую копейку и улетел с ней неизвестно куда». Старику стало не по себе, ведь воробушек был голоден. На следующий день он открыл футляр с кусочком хлеба, надеясь, что птица вернётся. Так прошло четыре дня. Воробей всё не прилетал.

Однако на четвёртый день птичка прилетела, и, увидев приготовленное лакомство, стала жадно клевать его. Музыкант осторожно приблизился и стал наблюдать.

«Воробей был взлохмаченный, головастый, и многие перья его поседели; время от времени он бдительно поглядывал по сторонам, чтобы с точностью видеть врага и друга, и музыкант удивился его спокойным, разумным глазам. Должно быть, этот воробей был очень стар или несчастен, потому что он успел уже нажить себе большой ум от горя, беды и долголетия.»

С тех пор старик ждал воробушка каждый день и «перед тем как идти на бульвар, ежедневно крошил в футляр скрипки мягкий теплый хлеб». Воробей занял место в его сердце и стал каким-то родным. Может быть, потому что во взгляде бедного существа он увидел самого себя. Когда наступила зима, старик стал выходить намного реже, ведь снег и мороз были беспощадны.

Но не стоит забывать это ведь сказка, а в сказке все может произойти. В один ненастный день придя к памятнику и не обнаружив там футляр с едой воробей стал летать вокруг и его «понесло вдаль, на большой пустой высоте». Буря вынесла его в теплые края, где уже лето и зажил воробей, один, только скучал по скрипачу. Он ложился спать на скале «надеялся, что когда-нибудь настанет буря и она сорвет его, спящего, с камня и унесет обратно домой, на Тверской бульвар».

Конец у истории грустный, но по-другому у Платонова бывает редко.

Рассказ был написан в 1936 году и скорее всего Платонов очень просто и доступно показывает нам проблемы иммигрантов, уехавших и мечтающих вернуться. Он пытается донести, что, несмотря на райскую жизнь в чужой стране, любой человек, каждое создание тоскует по своей Родине.

Писатель безумно любил природу и всё живое. Он считал, что все живые существа равны с человеком. Также он любил разговаривать с растениями. Он верил, что они слышат и слушают его. Практически в каждом его произведении можно встретить животный и растительный мир.

Рекомендую всем, хорошая, добрая и грустная сказка.

Не буду юлить, имею совсем малый опыт по части русских классиков, в особенности советских.
Есть такое, знаете ли, предубеждение. Не села бы читать за просто так Чехова, Шолохова, Горького... До недавних пор в этот список входил и Платонов.
Андрюш, извини, ничего личного!

Картина Филонова на обложке подогрела мой интерес к книге. Плохую вещь Филоновым не украсят, ребят.

Мы не проходили "Котлован" в школьные годы (физмат, ей-богу!), а значится, я - чистый лист и не имею никаких предубеждений, основанных на неприятных детских травмах в попытках прочесть сие, да, вы не ослышались, великолепное произведение.

Первое, что удивляет, восхищает и пугает - это несравненный язык. Он словно существует сам по себе, отмежевавшись от нашего бытового понимания языка как средства общения между людьми, он как иная ступень эволюции, что-то совершенно невероятное: новое и одновременно задним умом понимаемое.
Платонов не переводим. Нет, дословно перевести, конечно, можно. Но какой в этом будет смысл? Вне контекста, вне народа и вне истории этого смысла наберётся едва ли со спичечную головку.

Сельские часы висели на деревянной стене и терпеливо шли силой тяжести мертвого груза; розовый цветок был изображен на облике механизма, чтобы утешать всякого, кто видит время.

Хочется смаковать каждую строчку. Да и по-другому не получится. Понимание происходящего ускользает мгновенно, стоит отвлечься в мыслях хоть на секунду! Пусть даже мысли всецело посвящены книге.

— Зачем же он был?
— Не быть он боялся.

Экзистенциализм, зацикленность на поиске смысла жизни (в самый разгар коллективизации), отчаяние и танатос - вот, что вы найдёте на дне "Котлована"
Не слишком-то оптимистично, да? Ещё и не то будет.
Как вам похороны будущего?
Да-да, искренний коммунист Платонов хоронит "великое" и "светлое" социалистическое будущее.
Противоречия в этой книге повсюду, и она оживает благодаря им.

— Они все равно умерли, зачем им гробы! — негодовала Настя. — Мне некуда будет вещи складать!
— Так уж надо, — отвечал Чиклин. — Все мертвые — это люди особенные.
— Важные какие! — удивлялась Настя. — Отчего ж тогда все живут! Лучше б умерли и стали важными!

Несмотря на морально тяжёлые темы, которые затрагивает Платонов (да что там "затрагивает"! вываливает комом на голову!), книга не лишена особого, специфического юмора.

— Ну, прекрасно, — сказал тогда Чиклин. — А кто ж их убил?
— Нам, товарищ Чиклин, неизвестно, мы сами живем нечаянно.
— Нечаянно! — произнес Чиклин и сделал мужику удар в лицо, чтоб он стал жить сознательно.

Почитав книгу, я полезла искать отзывы критиков и филологов на неё.
Оказалось, ни критики, ни филологи, не могут сказать ничего путного.
Дано ли нам понять замысел Платонова? Или мы ограничимся лишь поверхностными "сатирой СССР", "антиутопией" и "конфронтацией жизни со счастьем"?

Ясно то, что я и сейчас пребываю в шоке от "Котлована". И буду мысленно возвращаться к нему ещё очень долго. Это совершенно не то, чего я могла ожидать. Мне устроили встряску, надавали пощёчин, выкинули на мороз. Невероятная повесть, достойная широкого круга читателей, но, увы, ими не читаемая и не понимаемая. Поверьте, книгу нужно прочитать, если уж вы за неё взялись. Не важно, сколько времени вы потратите. Это чарующая, гротескная история ухватит за горло и покажет вам, где начинается рабочий пролетарский класс и чем знаменуется экстатическое восшествие коллективного бессознательного.

Близ мертвых в сельсовете активист опечалился вначале, но затем, вспомнив новостроящееся будущее, бодро улыбнулся и приказал окружающим мобилизовать колхоз на похоронное шествие, чтобы все почувствовали торжественность смерти во время развивающегося светлого момента обобществления имущества.

При складывании печатных знаков, которыми автор изобразил жизненное существование и смысл всех, кто родился в мир, начинаешь чувствовать увеличение ума….

Вот таким а-ля-платоновсим стилем я задумывал написать свою рецензию. Но передумал, потому что хочется сказать много и быть правильно понятым, а платоновский язык только для аллегорий и всяких собраний активистов и членов разного рода «комов» (парт, проф, мест).

Повесть Платонова – блестящая антисоветчина! Далее никому в советской и российской литературе не удастся написать такой мощный антисоветский текст. Солженицын со своими потугами на тысячестраничность, выглядит на фоне Платонова карликом, а все эти Рыбаковы, Аксёновы, Войновичи и прочия-прочия– просто пигмеи.

Предупреждаю сразу – я не поклонник антисоветской литературы, в том смысле, что, если это антисоветчина, то тогда мне любо. Ни в коем случае! Любое произведение, перенасыщенное идеологией, будь то как «за», так и «против», вызывает у меня интерес только как исторический памятник своей эпохи и конкретного идеологического направления.

Повесть Платонова - уникальный памятник. Не часто автору удается настолько объединить форму и содержание, что они начинают взаимно определять друг друга, Платонов с задачей справился. Речь о языке, которым написан «Котлован». Многим он кажется заумным, некоторым смешным, правда, есть и то, и другое.
А вам этот язык не кажется знакомым? Ведь, именно так разговаривают, например, почти все герои рассказов Зощенко, и булгаковские Шариков со Швондером говорят так же, и у Ильфа с Петровым можно найти образчики такой речи. Это не выдумка авторов – это глобальное явление в русской культуре двадцатых-тридцатых годов ХХ века.

Как говорил товарищ Сталин: «Всё решают кадры!». К концу тридцатых накуют новых кадров, дадут им хорошее образование. А пока «берите то, что есть». Революция сделала свое дело – носители культуры высокого уровня были истреблены, изгнаны, изолированы.

На авансцену вышел тот, о ком предупреждал Мережковский – «грядущий хам»! Это они – мещане – стали главной движущей силой обновления общества. Пролетариату было некогда – он «работу работал», крестьянство тоже было делом занято, а вот мещанство пошло во власть и в интеллигенцию.
Известно, что необразованный человек лучше, чем полуобразованный. Вот и мещане, имея кто пару классов гимназии или реального училища, кто – ЦПШ, а кто, просто начитавшись «умственных книг», торопились излагать свои мысли не по-старорежимному, а по-новому! Но главным источником новой лексики были газеты и митинги, а там такие же носители «новояза». Зачастую, не зная и даже не догадываясь о настоящем смысле употребляемых «умных» слов, рождая вычурные и такие же бессмысленные словообороты, эти люди представляли мощнейший культурный слой.

Вот его и зафиксировал Платонов в своей повести. Зощенко и другие заставляли говорить этим языков своих героев, Платонов использует смелый прием, и делает митинговый новояз авторским языком, достигая тем самым сногсшибательного эффекта. Именно язык- главное достоинство «Котлована», достоверный исторический документ.

Про идеологическую составляющую повести сказано немало. Но и тут хочу обратить внимание на историчность и документальность книги. Смотрите даты: конец 1929 – начало 1930. Все ответы ищите там.
Да, котлован – это социализм, в который Платонов не верит, поэтому он и изображен котлованом, а не башней, например. Помню-помню, котлован они копают как раз, чтобы потом построить башню. Но когда это будет и будет ли вообще? А пока они роют котлован – строительство нового мира есть закапывание все глубже в землю, образ не самый оптимистичный.

Не верит автор и в коллективизацию, и в индустриализацию. Крестьянство изображено безвольным, в роли сельского пролетария – медведь. С одной стороны – тупое животное, что с него взять, с другой – «русский медведь», который, если разозлиться, то мало никому не покажется.

Личное безволие, предопределенность, подчиненность некому центру, - даже колхоз имени Генеральной Линии, - главное качество героев повести. Да и героев-то, как таковых в ней нет. Автор так и не дает читателю главного героя, перескакивая с одного на другого, особенно ни на ком не задерживаясь. К концу повести все они сливаются в единую безличную массу.

Автор убедительно показывает, что будущего у этой страны с этими людьми нет. Потому-то и погибает Настя, оторванная от своей среды, тоскующая в последние минуты жизни по «маминым костям».

Он честно описал все то, что видел и знал. Он так видел и так чувствовал. Но во многом он оказался не прав – страна поднялась, дети Чиклиных и Вощевых получили хорошее образование, стали настоящими специалистами, построили электростанции и космические корабли, а их внуки и правнуки пошли еще дальше – сегодня они пишут рецензии на книги о своих прадедах на сетевых ресурсах :)

Котлован все-таки вырыли, башню построили другую, не ту, которую планировали, но фундамент покоится в котловане, вырытом тогда.

Так что Платонов был убедителен, но не прав, его пессимизм не позволил ему увидеть тот человеческий потенциал, который выдернет страну из котлована безвременья. Но он создал самую лучшую антисоветскую вещь в нашей литературе, потому что она честная и искренняя. А это главное достоинство настоящего художника, даже если он заблуждается.

Не буду юлить, имею совсем малый опыт по части русских классиков, в особенности советских.
Есть такое, знаете ли, предубеждение. Не села бы читать за просто так Чехова, Шолохова, Горького... До недавних пор в этот список входил и Платонов.
Андрюш, извини, ничего личного!

Картина Филонова на обложке подогрела мой интерес к книге. Плохую вещь Филоновым не украсят, ребят.

Мы не проходили "Котлован" в школьные годы (физмат, ей-богу!), а значится, я - чистый лист и не имею никаких предубеждений, основанных на неприятных детских травмах в попытках прочесть сие, да, вы не ослышались, великолепное произведение.

Первое, что удивляет, восхищает и пугает - это несравненный язык. Он словно существует сам по себе, отмежевавшись от нашего бытового понимания языка как средства общения между людьми, он как иная ступень эволюции, что-то совершенно невероятное: новое и одновременно задним умом понимаемое.
Платонов не переводим. Нет, дословно перевести, конечно, можно. Но какой в этом будет смысл? Вне контекста, вне народа и вне истории этого смысла наберётся едва ли со спичечную головку.

Сельские часы висели на деревянной стене и терпеливо шли силой тяжести мертвого груза; розовый цветок был изображен на облике механизма, чтобы утешать всякого, кто видит время.

Хочется смаковать каждую строчку. Да и по-другому не получится. Понимание происходящего ускользает мгновенно, стоит отвлечься в мыслях хоть на секунду! Пусть даже мысли всецело посвящены книге.

— Зачем же он был?
— Не быть он боялся.

Экзистенциализм, зацикленность на поиске смысла жизни (в самый разгар коллективизации), отчаяние и танатос - вот, что вы найдёте на дне "Котлована"
Не слишком-то оптимистично, да? Ещё и не то будет.
Как вам похороны будущего?
Да-да, искренний коммунист Платонов хоронит "великое" и "светлое" социалистическое будущее.
Противоречия в этой книге повсюду, и она оживает благодаря им.

— Они все равно умерли, зачем им гробы! — негодовала Настя. — Мне некуда будет вещи складать!
— Так уж надо, — отвечал Чиклин. — Все мертвые — это люди особенные.
— Важные какие! — удивлялась Настя. — Отчего ж тогда все живут! Лучше б умерли и стали важными!

Несмотря на морально тяжёлые темы, которые затрагивает Платонов (да что там "затрагивает"! вываливает комом на голову!), книга не лишена особого, специфического юмора.

— Ну, прекрасно, — сказал тогда Чиклин. — А кто ж их убил?
— Нам, товарищ Чиклин, неизвестно, мы сами живем нечаянно.
— Нечаянно! — произнес Чиклин и сделал мужику удар в лицо, чтоб он стал жить сознательно.

Почитав книгу, я полезла искать отзывы критиков и филологов на неё.
Оказалось, ни критики, ни филологи, не могут сказать ничего путного.
Дано ли нам понять замысел Платонова? Или мы ограничимся лишь поверхностными "сатирой СССР", "антиутопией" и "конфронтацией жизни со счастьем"?

Ясно то, что я и сейчас пребываю в шоке от "Котлована". И буду мысленно возвращаться к нему ещё очень долго. Это совершенно не то, чего я могла ожидать. Мне устроили встряску, надавали пощёчин, выкинули на мороз. Невероятная повесть, достойная широкого круга читателей, но, увы, ими не читаемая и не понимаемая. Поверьте, книгу нужно прочитать, если уж вы за неё взялись. Не важно, сколько времени вы потратите. Это чарующая, гротескная история ухватит за горло и покажет вам, где начинается рабочий пролетарский класс и чем знаменуется экстатическое восшествие коллективного бессознательного.

Близ мертвых в сельсовете активист опечалился вначале, но затем, вспомнив новостроящееся будущее, бодро улыбнулся и приказал окружающим мобилизовать колхоз на похоронное шествие, чтобы все почувствовали торжественность смерти во время развивающегося светлого момента обобществления имущества.

При складывании печатных знаков, которыми автор изобразил жизненное существование и смысл всех, кто родился в мир, начинаешь чувствовать увеличение ума….

Вот таким а-ля-платоновсим стилем я задумывал написать свою рецензию. Но передумал, потому что хочется сказать много и быть правильно понятым, а платоновский язык только для аллегорий и всяких собраний активистов и членов разного рода «комов» (парт, проф, мест).

Повесть Платонова – блестящая антисоветчина! Далее никому в советской и российской литературе не удастся написать такой мощный антисоветский текст. Солженицын со своими потугами на тысячестраничность, выглядит на фоне Платонова карликом, а все эти Рыбаковы, Аксёновы, Войновичи и прочия-прочия– просто пигмеи.

Предупреждаю сразу – я не поклонник антисоветской литературы, в том смысле, что, если это антисоветчина, то тогда мне любо. Ни в коем случае! Любое произведение, перенасыщенное идеологией, будь то как «за», так и «против», вызывает у меня интерес только как исторический памятник своей эпохи и конкретного идеологического направления.

Повесть Платонова - уникальный памятник. Не часто автору удается настолько объединить форму и содержание, что они начинают взаимно определять друг друга, Платонов с задачей справился. Речь о языке, которым написан «Котлован». Многим он кажется заумным, некоторым смешным, правда, есть и то, и другое.
А вам этот язык не кажется знакомым? Ведь, именно так разговаривают, например, почти все герои рассказов Зощенко, и булгаковские Шариков со Швондером говорят так же, и у Ильфа с Петровым можно найти образчики такой речи. Это не выдумка авторов – это глобальное явление в русской культуре двадцатых-тридцатых годов ХХ века.

Как говорил товарищ Сталин: «Всё решают кадры!». К концу тридцатых накуют новых кадров, дадут им хорошее образование. А пока «берите то, что есть». Революция сделала свое дело – носители культуры высокого уровня были истреблены, изгнаны, изолированы.

На авансцену вышел тот, о ком предупреждал Мережковский – «грядущий хам»! Это они – мещане – стали главной движущей силой обновления общества. Пролетариату было некогда – он «работу работал», крестьянство тоже было делом занято, а вот мещанство пошло во власть и в интеллигенцию.
Известно, что необразованный человек лучше, чем полуобразованный. Вот и мещане, имея кто пару классов гимназии или реального училища, кто – ЦПШ, а кто, просто начитавшись «умственных книг», торопились излагать свои мысли не по-старорежимному, а по-новому! Но главным источником новой лексики были газеты и митинги, а там такие же носители «новояза». Зачастую, не зная и даже не догадываясь о настоящем смысле употребляемых «умных» слов, рождая вычурные и такие же бессмысленные словообороты, эти люди представляли мощнейший культурный слой.

Вот его и зафиксировал Платонов в своей повести. Зощенко и другие заставляли говорить этим языков своих героев, Платонов использует смелый прием, и делает митинговый новояз авторским языком, достигая тем самым сногсшибательного эффекта. Именно язык- главное достоинство «Котлована», достоверный исторический документ.

Про идеологическую составляющую повести сказано немало. Но и тут хочу обратить внимание на историчность и документальность книги. Смотрите даты: конец 1929 – начало 1930. Все ответы ищите там.
Да, котлован – это социализм, в который Платонов не верит, поэтому он и изображен котлованом, а не башней, например. Помню-помню, котлован они копают как раз, чтобы потом построить башню. Но когда это будет и будет ли вообще? А пока они роют котлован – строительство нового мира есть закапывание все глубже в землю, образ не самый оптимистичный.

Не верит автор и в коллективизацию, и в индустриализацию. Крестьянство изображено безвольным, в роли сельского пролетария – медведь. С одной стороны – тупое животное, что с него взять, с другой – «русский медведь», который, если разозлиться, то мало никому не покажется.

Личное безволие, предопределенность, подчиненность некому центру, - даже колхоз имени Генеральной Линии, - главное качество героев повести. Да и героев-то, как таковых в ней нет. Автор так и не дает читателю главного героя, перескакивая с одного на другого, особенно ни на ком не задерживаясь. К концу повести все они сливаются в единую безличную массу.

Автор убедительно показывает, что будущего у этой страны с этими людьми нет. Потому-то и погибает Настя, оторванная от своей среды, тоскующая в последние минуты жизни по «маминым костям».

Он честно описал все то, что видел и знал. Он так видел и так чувствовал. Но во многом он оказался не прав – страна поднялась, дети Чиклиных и Вощевых получили хорошее образование, стали настоящими специалистами, построили электростанции и космические корабли, а их внуки и правнуки пошли еще дальше – сегодня они пишут рецензии на книги о своих прадедах на сетевых ресурсах :)

Котлован все-таки вырыли, башню построили другую, не ту, которую планировали, но фундамент покоится в котловане, вырытом тогда.

Так что Платонов был убедителен, но не прав, его пессимизм не позволил ему увидеть тот человеческий потенциал, который выдернет страну из котлована безвременья. Но он создал самую лучшую антисоветскую вещь в нашей литературе, потому что она честная и искренняя. А это главное достоинство настоящего художника, даже если он заблуждается.

Возвращаться всегда сложно, сложно, потому что возвращаешься всегда не туда, откуда уходил. Помните Гераклита с его мудрым определением, что "в одну реку нельзя войти дважды"? А Андрей Вознесенский вторит ему с иной позиции, но в принципе, о том же: "Не возвращайтесь к былым возлюбленным..."

Рассказ Платонова именно об этом, о неимоверной тяжести возвращения, о неискренности и зажатости чувств людей, которые только притворяются родными, на самом деле став за годы разлуки абсолютно чужими.

Главный герой - гвардии капитан Алексей Иванов - возвращается с войны домой, но эта женщина, которая считается его женой, которая называет себя "матерью его детей", кажется ему более чужой и более далёкой, чем "фронтовая подруга" Маша, с которой у капитана случился короткий роман непосредственно перед самым возвращением. Возможно, Алексей предчувствовал предстоящее ему непростое испытание, потому и задержался с возвращением, заехав "по пути" к Маше.

Но с Машей-то всё просто, никаких обязательств, есть ты и я, есть простота фронтового общения, а вот с женой всё намного сложнее. Жене тоже непросто дается возвращение мужа, казалось бы, такая радость - повезло, так повезло - мужик домой с войны живой и здоровый возвратился, а вот радости-то как раз и нет. Есть неловкость и напряжение, есть чувство вины и ожидание беды.

Вина, потому что у неё возникли пусть и платонические , но особые отношения с пожилым вдовцом Семеном Евсеевичем. Алексей, ухватывается за этот повод, чтобы выплеснуть свое копящееся раздражение. А Люба, так зовут жену, оправдываясь за эти отношения, признается в настоящей измене с совсем другим человеком. Теперь руки у Алексея развязаны, теперь можно с чистой совестью бросить нелюбимую жену, и уехать к той Маше, от которой так трудно было оторваться, вот к кому хочет по-настоящему "вернуться" капитан.

И не только от "чужой" жены бежит Алексей, но и от своих же детей, к которым тоже не испытывает каких-то особых чувств кроме, пожалуй, раздражения. Но именно дети становятся тем якорем, который не позволил капитану сбежать к желанной Маше. Рассказ заканчивается слезовыжимательной мелодраматической сценой, когда плохо обутые дети бегут за паровозом, увозящим их отца в чужую жизнь. И тогда у фронтовика дрогнуло сердце, и он сошел с поезда и по-настоящему вернулся, да у кого бы оно в такой ситуации не дрогнуло. Но...

Но правда жизни требует совсем другого финала, финала, в котором Алексей уехал, бросив жену и детей. Сколько таких трагедий случилось в первые послевоенные годы, это было естественно, хотя и не совсем справедливо.

Но для рассказа, опубликованного в 1946 году, касающегося такой щекотливой и не совсем привычной для литературы тех лет темы, правдивый финал был исключен, потому что воспринимался советской критикой как упадничество и очернительство. В рассказе и без того много "чернухи", которой избегало большинство авторов, поэтому, пусть и ценой театральной мелодраматичности, но финал должен быть оптимистичным.

Только это не конец, это только начало, начало тяжкого пути взаимных жертв. Такая взаимность хороша, когда у обоих партнеров есть четкое представление о целях союза, но мы-то уже знаем капитана Иванова, мы -то уже знаем, что если его сердце в какой-то момент дрогнуло от жалости, это ничего не обещает в дальнейшем. И нет никаких гарантий, что через неделю он не сбежит все на том же поезде всё к той же Маше...

После дождя всегда приходит радуга. (с)

Уже начало этого короткого рассказа ненавязчиво сообщает о корневых проблемах в стране, только пережившей мощное социальное землетрясение и продолжающей испытывать тяжёлые потрясения.

Отец-учитель не разъяснял девочке событий, жалея её детство, боясь нанести глубокие незаживающие рубцы её некрепкому растущему сердцу.

Жизнь героев, полная неясностей и стараний улучшить условия бытия, будто заносится песком. От него невозможно очиститься, несмотря на все усилия. Пустыня как аллегория неумолимой силы, которая не даёт свежему порыву изменить географию, реальную и метафорическую.
Борьбу с недобрым климатом, когда летом не легче, чем зимой, взваливает на себя молодая учительница, которую сразу после окончания курсов направили работать в школу в «село Хошутово, на границе с мертвой среднеазиатской пустыней».
Инициативная и решительная Мария Никифоровна пытается организовать жителей села в сообщество, в котором каждый из них заживёт «спокойнее и сытее». Для этого всем нужно объединить усилия и усовершенствовать пустынную степь…
Мария Никифоровна вычитала, что посевы, заключенные меж полосами сосновых насаждений, дают удвоенные и утроенные урожаи, потому что дерево бережет снежную влагу и хранит растение от истощения горячим ветром.

Не все ценят плоды бурной деятельности смелой героини, которой, по всей видимости, удалось на время организовать сельчан в единый организм. В их тесный мирок пожаловали кочевники.

Безветренная в этот час степь дымилась на горизонте: то скакали тысячи коней кочевников и топтались их стада.

Мотивацию «зажатых в барханы песков» кочевников можно понять. Они живут по привычным им лекалам на своей степной родине.

Имеет ли смысл что-то предпринимать, если добытые потом и кровью результаты могут быть сметены всего за несколько дней? В силах ли один человек, даже если он обладает «крепкой, весёлой, мужественной натурой», существенно изменить положение дел в определённом месте в конкретный момент времени?
Платоновская учительница делает свой выбор - совершать то, что возможно здесь и сейчас, в рамках отведённой ей топологии. Пусть успех гарантировать никто не может, а время предательски утекает.
Вероятно, рассмотренных двух-трёх лет недостаточно, чтобы жизнь стала другой в Хошутове и много где ещё… нужно, чтобы поменялось мировоззрение людей, произошёл сдвиг в системе ценностей.
Как бы там ни было, такие люди, как Мария Никифоровна, нужны. Её можно назвать деятельной идеалисткой, которая не позволяет себе унывать. Она не только верит в прогрессивные изменения, но и готова для этого годами трудиться, и трудиться с радостью.
В рассказе также затрагивается тема неприятия новых советских порядков вдалеке от политического центра. Местный вождь, как замечает Мария, умнее представителя государственной власти, который формально ответственен за происходящее в селе.

Несмотря на свою суровую аскетичность, пустынный пейзаж может завораживать. К тому же где-то там в песках, должно быть, затаился благословенный оазис. И потом, стали бы герои рассказа ценить зелёные насаждения, если бы не понимали, каких затрат стоит вырастить их в таком климате?