Пролог

Она мечтала стать киборгом.

Для этого имелась тысяча причин, и не было смысла приводить их все.

Быть совершенной. Не ощущать недомоганий своего тела, не испытывать раздражения от того, что не успеваешь или не можешь совершить задуманное, обрести независимость от большинства эмоций и получить кристальную ясность мышления.

Все склоняло чашу весов в пользу мечты, но способ ее осуществления оставался так же нереален, далек, абстрактен, как мигающие искорки звезд на ночном небосводе.

От этого хотелось плакать, и опять вдруг глухим горячим комком к горлу подкатывала ярость, а тело отказывалось поддержать ее, оно как будто вело иную жизнь, не согласованную с чаяниями рассудка, хотело есть, спать, подвергалось сотням иных неудобств.

Потом навязчивые мысли и желания отступали на время – не то таились, в страхе оказаться разбитыми очнувшимся здравым смыслом, не то просто угасали, как несбыточная надежда, задавленная обыденностью, суетой, бытом.

Но мечта не угасала совсем.

Она теплилась в душе, словно искорка света в кромешной тьме, и наступил день, когда тьма расступилась, позволив надежде расправить крылья.

Она отлично помнила тот унылый непогожий вечер рано начавшейся зимы, когда дождь пополам с мокрыми тяжелыми снежинками падал в ущелья улиц, проносясь серой хмарью в свете редких осветительных панелей, – Земля жила на осадном положении, Флот Свободных колоний, оставив позади Линию Хаммера^[1], угрожал вторжением в Солнечную систему.

Странно, но этим вечером, нарушая светомаскировку, над головой парил росчерк лазерной рекламы, внезапно превративший мечту в реальность.

Он манил, обещая воплотить все, о чем грезилось под гнетом одиночества, страха, осознания собственной ничтожности и бессилия перед вселенским безумием, имя которому – война.

Почему она сразу поверила, не задумываясь над сотней древних как мир истин, например, гласящих о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке?

Ей подумалось: будь что будет. Существовали конкретные обстоятельства, частично объективные, а частью надуманные, она смотрела на неровные, искажающиеся под порывами ветра буквы, зовущие ее стать совершенной, уйти от бессмысленного существования среди безлюдных улиц опустевших городов, и верила, что жизнь может вот так, в одночасье, измениться.

Ее внутренняя готовность диктовалась не только потаенной мечтой: у любого стремления есть корни. Когда тебе двадцать, а войне идет двадцать девятый год, когда обезлюдели города и уже приходится скрываться, чтобы не попасть на один из мобилизационных пунктов и далее – в самое пекло вселенской бойни, где начатое людьми завершали машины, разум невольно цеплялся за любую соломинку.

Неровные строки, парящие в небесах, обещали ей шанс обрести новое, никогда не стареющее тело, сохранив при этом и человеческий облик, и свой рассудок, избежать оккупации и начать новую жизнь за сотни световых лет от Земли, избавиться от страха и одиночества, и она поверила, пошла на зов, потому что в ее жизни не осталось ничего, кроме холода и едва теплившейся надежды.

Пусть здесь все превратится в руины, пусть я буду далеко и стану другой.

Надежда умирает последней. Она не знала, какую цену нужно будет заплатить, но пошла навстречу своей мечте, идеалу совершенства, взлелеянному в рассудке под напором неодолимых жизненных обстоятельств.

Ей бы остановиться и задуматься, кто и в каких целях предлагает столь щедрый дар всем «уклонистам», скрывающимся среди бесчисленных уровней Вечного Города (так называли Землю обитатели мегаполиса, занимавшего девяносто процентов материков планеты), но мечта оказалась сильнее.

Ей грезилось, что оставшиеся у руля власти люди наконец опомнились и теперь пытаются спасти остатки населения Земли, применив ради этого последние достижения военных технологий.

Она ошибалась.

Чем ближе, чем неотвратимее становилось поражение Альянса, тем яростнее, исступленнее искали выход из тупика не только люди, но и вплетенные в структуры управления, уже вполне осознающие себя и окружающую действительность искусственные интеллекты.

Созданные в целях войны, воспитанные чудовищным противостоянием, они не принимали удручающей окончательности грядущих событий, для них падение Солнечной системы и капитуляция Земли являлись лишь временной неудачей, локальной победой противника, которую, применив всю сумму накопленных, но еще не реализованных на практике технологий, можно будет обратить в свою пользу.

Нужно лишь время, пусть противник поверит в собственную победу, потеряет бдительность, распылит собранные в кулак силы.

* * *

Она шла навстречу своей новой судьбе, не подозревая, что за мечту придется заплатить кровью, ибо в душе тех, чье назначение обернуть историю вспять, не должно гнездиться страха.

Сначала она пройдет через чистилище последних сражений за Землю, возможно, отдаст жизнь бренного тела, но машины сохранят ее изменившийся рассудок, который действительно обретет обещанную свободу, свою мечту о совершенстве, не утратив присущих человеку качеств, но…

…Но все случилось не так, как предполагали бездушные обладатели искусственных интеллектов.

Битва за Землю была проиграна^[2] прошли столетия, а запланированное возмездие не свершилось.

Часть первая
Особое задание

Глава 1

2943 год Галактического календаря.

Окраина…

Планета Эрлиза находилась на начальном этапе колонизации.

Поселения колонистов еще не превратились в города, они были асимметрично разбросаны по площади одного из материков нового для людей мира. Очаги пришлой жизни окружали уже лишенные исконной растительности, но еще не терраформированные территории. На данном этапе освоения, за периметром поселений, похожих на укрепленные форпосты, простирались мертвые пространства, на которых только начинали предварительные работы бригады почвоукладчиков.

Сюда мог прилететь на постоянное или временное место жительства кто угодно, в колонии существовала лишь номинальная администрация, в основном представленная органами самоуправления отдельных общин, сформированных по признаку национальной принадлежности к планетам-метрополиям.

Удивляло обилие частных посадочных площадок, еще не претендующих на громкое название «космопорт», порой спрятанных от посторонних глаз в диких, неосвоенных регионах планеты. Они оборудовались минимальным количеством аппаратуры, необходимой для контроля посадки или старта небольших космических кораблей, рядом, как правило, размещались приземистые постройки бункерных зон, где осуществлялся прием и сортировка грузов.

Одно из таких незарегистрированных поселений, имеющее собственный «космопорт», располагалось в горах. Космодромом в данном случае служило естественное горное плато, люди же облюбовали для себя несколько пещер, загерметизировав их при помощи суспензорного поля^[3].

Вольные торговцы (так именовали себя владельцы небольших космических кораблей) вели свою, обособленную от остального мира, жизнь. Они прилетели на Эрлизу, основав поселение в горах, не в целях освоения планеты, а исключительно ради создания перевалочного пункта и складов для хранения разнообразного товара. Отсутствие в молодой колонии таможенного контроля делало планету привлекательной для собственников коммерческих судов…

…Эрик Неволдо и Ли Тан наблюдали, как над горным плато снижается очередной транспорт класса «Элизабет-Альфа», сопровождаемый эскортом из четырех истребителей.

– Надо бы поговорить, Ли. – Эрик отвел взгляд от снижающихся кораблей.

Стоявший рядом с ним низкорослый крепыш повернул голову.

– А что, есть интересная тема?

– Так, мысли… Пойдем, потолкуем? – Эрик машинально пригладил коротко стриженные волосы. Традиционная прическа пилотов, которую в шутку называли «а-ля гермошлем».

Ли Тан в этом смысле придерживался иных традиций. Его черные волосы были аккуратно заплетены в косичку, что также не мешало ношению гермоэкипировки.

Они вошли в пещеру, совмещавшую в себе функции склада и жилого помещения. Благодаря встроенным в структуру суспензорного поля эмиттерам, зеленоватое сияние защиты раздалось в стороны, образуя небольшой проход, куда, овевая лица людей, ударил порыв воздуха, возникший из-за постоянно поддерживаемого внутри естественной полости избыточного давления. Это помогало обходиться без сложных шлюзовых устройств, хотя и вело к неизбежным потерям части атмосферы загерметизированного помещения.

Пройдя мимо штабелей контейнеров, они свернули в образованный складированными грузами проход и очутились в небольшом, приспособленном под жилье, тупиковом ответвлении пещеры.

Эрик уселся на жесткую койку, достал портативный комп, снабженный системой голографического воспроизведения, и включил устройство.

Ли без особого интереса наблюдал за его приготовлениями. Эрика он знал давно, вот уже три года они вели совместный бизнес, что по меркам неспокойного мира Окраины – солидный отрезок времени. Когда каждый полет между молодыми колониями сопряжен с изрядной долей риска, люди быстро узнают друг друга.

В последнее время бизнес шел «не очень». Несколько корпораций, набирающих силу на Окраине, старались подмять под себя, монополизировать межзвездные перевозки в секторе, и вольные торговцы ощутимо испытывали прессинг со стороны нарождающихся корпоративных флотов.

Законы Конфедеративного Содружества, подальше от влияния которых десять лет назад подался на Окраину Ли Тан, ослабевали по мере увеличения расстояния между Центральными Мирами и новыми поселениями. Торговать тут было удобно и прибыльно, но теперь все резко и недвусмысленно изменилось. В космосе, кроме пиратов и торговцев, появилась третья сила, равно угрожающая процветанию обеих традиционно враждующих между собой сторон, так что совершенно неудивительно, что теперь бывшие непримиримые враги пытались найти точки соприкосновения, взаимную выгоду: взять, к примеру, те истребители, что сопровождали севший транспорт. Они принадлежали каперам, и в недалеком прошлом подобный союз казался просто немыслимым.

Все меняется, – философски подумал Тан, ожидая, пока Неволдо, наконец, активирует свое кибернетическое барахло.

Над дискообразным корпусом мобильного компьютера возникла бледная сфера голографического воспроизведения. Тан присел на перевернутый пустой контейнер из-под пищевых концентратов и со скучающим видом принялся разглядывать непонятную на первый взгляд схему, появившуюся в информационном пространстве виртуального монитора.

Жирный, сплетенный из десятков курсовых нитей пространственный вектор вел от точки гиперсферного всплытия к условному маркеру планеты. Ли привычно попытался сориентироваться в навигационной схеме, нашел привязку к ориентирам и понял, что перед ним система Элио.

У Эрика, верно, крыша поехала,– решил про себя Тан. Столица Конфедерации Солнц никогда не входила в сферу экономических интересов свободных торговцев. Строго регламентированный список товаров, разрешенных для импорта и экспорта, постоянные досмотры, таможенные декларации, неусыпный контроль со стороны Галактического Патруля Совета Безопасности Миров – все это плохо сочеталось с привычными полуанархическими правилами торговли в секторах Окраины.

– Ну и? – Ли ждал пояснений, и нужно сказать, что первые же слова Эрика ему совершенно не понравились:

– Я, как видишь, скинул пару контейнеров с нанопылью в точке гиперсферного всплытия системы Элио, и уже три месяца получаю информацию по каналам ГЧ, – многозначительно произнес Неволдо.

– Вижу, – без энтузиазма откликнулся Тан. – И что это за курсы?

– Военно-транспортные конвои, – ответил Эрик. – Они следуют одним и тем же путем, поднимаясь из «гипера» на удалении от основных внутрисистемных трасс и затем, как ты видишь, продвигаются к орбитам Элио, под прикрытием чисто номинального охранения.

– Что они перевозят? – поинтересовался Ли Тан.

– Точно не знаю. Вернее, каждый раз груз в военных транспортах разный, но в основном, если верить данным сканирования, это тяжелое вооружение, изъятое с карантинных планет, иногда серв-машины, но чаще оружие и комплектующие, такие, например, как модули «Одиночка».

– Ну и зачем ты мне это демонстрируешь? Продай информацию пиратам, у них, может, и найдется пара отморозков, способных напасть на конвой ВКС Конфедерации, только смысла в подобной акции я все равно не вижу.

– Какой может быть тут смысл, кроме денег? – пробурчал в ответ Эрик. – Сначала выслушай меня, а потом будешь критиковать.

– Эрик, ты что думаешь, я стану принимать участие в действиях против флота?!– возмущенно фыркнул Тан.

– А куда ты денешься?

– Мы не пираты.

– Согласен. Но сколько наши корабли стоят на приколе? Месяц? Корпорации контролируют сектор, или ты забыл? У нас гора непроданного товара. Что нас вынуждают делать? Стать пилотами одной из корпораций? Горбатиться на них за мизерную зарплату? Это смешно. Мы вольные люди, но альтернативы нет. Либо тебя собьют эти бесноватые «Х-страйкеры»^[4] только из-за того, что ты нарушаешь «зону экономических интересов» корпораций, либо прямой путь в услужение к корпам, – последнее слово Неволдо произнес с презрением.

– И ты решил покончить жизнь самоубийством, да? – ехидно спросил Тан, рассматривая схему прохождения военно-транспортных кораблей. – Хочешь уйти эффектно и красиво?

– Перестань. Я люблю жизнь. Вот посмотри, это модель стандартного войскового транспорта. – Эрик включил дополнительный вывод данных, и на фоне навигационной схемы в пространстве голографического монитора возникло изображение четырехсотметрового космического корабля. В отличие от традиционной компоновки, в средней части транспорта были смонтированы дополнительные внешние грузовые секции, состоящие из жестко скрепленных между собой крупногабаритных контейнеров.

– Смотри, это уязвимое место любого конвоя. – Неволдо указал на внешнее крепление дополнительных отсеков. – Конфедераты сейчас активно зачищают карантинные миры, и поток грузов слишком велик, у них не хватает кораблей. Пойми, Ли, такое случается нечасто. Я случайно заметил подобный конвой, когда совершал промежуточное всплытие в системе Элио. Они выходят из гиперсферы без охраны, по данным, собранным наномашинами, истребители прикрытия появляются в точке рандеву только спустя двадцать минут после всплытия.

– И что ты предлагаешь конкретно? – продолжал хмуриться Тан.

– Если согласишься с моим планом, мы навсегда решим свои личные проблемы. Станем богатыми и больше не будем мучиться вопросами неопределенности будущего. Сможем наплевать и на корпорации и на торговлю, потому что каждый внешний транспортный контейнер, по предварительным данным, несет груз, стоимость которого даже по бросовым оптовым ценам сделает нас миллионерами. Конфедераты перевозят военное имущество, они транспортируют его на базу РТВ Элио для изучения и последующего уничтожения. Я уверен, что любая из корпораций отвалит нам солидную сумму за обладание одним из подобных контейнеров.

– Ну, допустим, – без особого энтузиазма согласился Тан. – Если не учитывать, что все изложенное тобой смердит разбоем.

– Ты можешь один раз рискнуть, заставить заткнуться свои «принципы»?! – неподдельно возмутился Эрик, которого уже достало бездействие. – Ты понимаешь, что речь идет не только о миллионах, но и о нашей личной независимости? Если не желаешь завязывать с торговлей, можешь использовать свою долю и открыть официальный бизнес.

– Ладно. – Ли уже менее предвзято взглянул на схему. – Как ты себе представляешь саму операцию?

– Нам потребуется восемь каперских истребителей. С совершенно отмороженными пилотами, которые рискнут напасть на конвой, зная, что шансов сохранить корабли у них не будет.

– А как же они уйдут?

– На спасательных капсулах, оборудованных гипердрайвом.

– Смысл их «самопожертвования»?

– Отстрелить крепления внешних контейнеров с грузом. При стремительной атаке, по моим расчетам, они успеют «отрезать» от транспортов как минимум две-три сборки контейнеров. Затем истребители совершают отвлекающий бросок, уводя за собой силы Патруля. В этот момент, пока военные транспорты перестраиваются в оборонительную формацию, а контейнеры с грузом дрейфуют в космосе, на сцене появляемся мы – два мирных торговца с легальными маркерами. Пока в пространстве царит неразбериха, мы успеем ухватить контейнеры буксировочными полями и тут же сваливаем в гиперсферу. Таким образом, в наших руках оказывается товар стоимостью в несколько миллионов.

– А каперы?

– Они войдут в долю. Стоимость их суденышек не идет ни в какое сравнение с добычей. Хватит всем. Единственное, о чем я не смог пока позаботиться – это о потенциальном покупателе груза. Нужно скинуть добычу оптом, потому что подобное нападение не пройдет незамеченным, второго шанса уже не будет, да и на нас откроют охоту. Наша задача – побыстрее продать груз и исчезнуть.

– Ты уже зондировал настроения каперов?

– Его нечего зондировать. Они отчаянные ребята. Поверь, нападение на войсковой транспорт несет не больше риска, чем регулярные стычки с «Х-страйкерами» корпов. Любой из них согласится принять участие в операции.

– Да, но первые попавшиеся кандидатуры нас не устроят.

– Это верно. Давай условимся: я возьму на себя переговоры с пилотами каперских истребителей и отбор кандидатов. А ты попробуй найти оптовика. Такого, который не кинет нас в точке встречи, потому что нанимать еще одну группу истребителей, для прикрытия передачи груза, слишком рискованно.

– Что верно, то верно. Иногда с корпами иметь дело проще, чем с пиратами. Я попробую. У меня есть необходимые связи в коммерческих кругах, – согласился Тан.

– И свою совесть на некоторое время заткни подальше, ладно? Чтобы не получилось срыва операции из-за твоей мнительности.

Ли Тан лишь криво усмехнулся в ответ.

Когда-то у Вольных Торговцев действительно существовал свой кодекс чести. Но потом появились корпорации и установили на окраине закон сильного, который не учитывает принципы и мнения слабых. Им, как и сотням других «вольных» капитанов, была уготована вполне определенная участь, поэтому план, изложенный Неволдо, при здравом размышлении являлся далеко не самым худшим из многих вариантов. Они никого не убивают, отщипывают пару-тройку контейнеров с грузом от конвоя Конфедеративных сил и смываются. Незаконно? Да. Но когда будущее не сулит определенности, а твоя жизнь уже и так ничего не стоит, можно рискнуть. Тан не хуже Эрика понимал, что любой пилот Окраины в глубине души авантюрист. Он тоже не исключение из общего правила. Так что со своей совестью договориться несложно, учитывая далеко не радужные перспективы ближайшего будущего.

Гораздо труднее будет найти надежного покупателя.

* * *

Встреча с потенциальным покупателем состоялась спустя два дня, на Кьюиге.