© А. Лисьев, текст, 2023

© Издательство «Четыре», 2023

Часть первая
Богиня Любви

Пролог

«Тысячи лет люди колонизируют космос, а человек по-прежнему слаб».

Две слезинки выкатились из-под темных очков Элизабет Роверто, но она не шелохнулась. Ослепительно белая пустыня второй Салактионы, гладкая как стол, искрилась в лучах Гизы.

А за спиной Элизабет пыхтела и испускала пар нелепая стальная конструкция горнодобывающего комбината. Позвякивая соединениями, роботы чередой шли на погрузку руды, возвращались пустыми.

Шаттл с «Норгекаравана», что доставил сюда туристов два дня назад с первой Салактионы, терялся на фоне громадного транспортного корабля. Пройдет не один месяц, прежде чем его трюмы наполнятся рудой.

Новая слезинка щекотно повисла на левой щеке. Элизабет сняла кепи и расправила узел на затылке. Перед поездкой она обрезала свои черные волосы по плечи, но все равно было жарко. Слеза зашипела на решетке под ногами. Девушка переступила с ноги на ногу, подошвы горных ботинок успели прилипнуть. Роверто посмотрела сквозь решетку и все-таки зажмурилась.

В трехстах метрах внизу огненная река Салактионы-2 медленно гнала круговороты ярко-зеленой лавы.

Исполинская платформа землян с комбинатом, космодромом и городком шахтеров высоким мостом покрывала обугленные берега ущелья, где текла река. А еще выше безупречной синевой давило близкое небо.

Салактиона-2 не признавала полутонов. Все три цвета – река, пустыня и небо – слепили неподготовленного наблюдателя.

И Элизабет устала от этой однозначности, устала от впечатлений.

«Может это возраст притупляет остроту впечатлений? А еще больше я устала от Маргарет, призналась себе она. Хочу на работу! Вот только на которую?»

Роверто почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Оператор роботов в бурой от пота безрукавке и драных шортах засмотрелся на ее затянутую в черный походный костюм фигуру, но смутился, уткнулся в планшет, и зашагал дальше. Элизабет поджала губы и приподняла очки. Проводила шахтера взглядом и…

– Госпожа Роверто! – От топота румяного пухлого пилота решетка под ногами тряслась. – Нам пора!

– Больше никого не ждем? – спросила она и нахмурилась.

«Какая я тебе госпожа? Мне всего 36 лет! Ладно, почти 37», – подумала она.

– Никого! Мадам привезла внука родителям на каникулы, а студенты останутся здесь на практику. Так что обратно летите только вы с матерью.

Роверто суетливо поспешила к шлюзу космопирса так, чтобы пилот не увидел ее гримасы. «Все считают Марго матерью. А она никакая не мать!»

По опущенному на пирс трапу Роверто вошла в трюм шаттла и по лесенке поднялась на второй этаж в пассажирский салон.

Грузная Маргарет неуклюже развалилась в желтом кожаном кресле. Элизабет она встретила победной улыбкой:

– Принеси мне кофе.

Элизабет машинально подчинилась. Женщина-второй пилот протянула ей термос и две пластиковые чашки.

«О! Я – самая стройная на борту!» – обрадовалась Элизабет, скользнув взглядом по пухлым фигурам пилотов.

Она поставила кофе на столик перед сестрой и уселась в кресло напротив. Роскошный салон, светлая кожа и светлое дерево, контрастировал с утилитарным трюмом внизу.

Роверто посмотрела, как сестра, отведя в сторону мизинец, маленькими глотками пьет горячий кофе.

«Надеюсь, шум двигателя заглушит бесполезную болтовню Маргарет», – подумала Элизабет.

Они совершенно не были похожи ни фигурой, ни цветом волос. Марго носила рыжую поредевшую с возрастом копну на голове. Элизабет, клонированная на тридцать лет позже сестры, всю жизнь оставалась жгучей брюнеткой без единого седого волоса. Генетики наделили сестер Роверто одинаковыми глазами, цвета крепкого чая, и все. Собственно, избыточный вес старшей сестры, с которым та безуспешно боролась всю жизнь, как и бездетность, были результатом генетического сбоя.

– Элизабет. Может все-таки вернешься? Подумай еще раз, – начала свою песню Марго, – С чего ты решила, что наши отношения тяготят тебя? А?

– Ты это уже сто раз говорила! – огрызнулась Элизабет.

– Но я не слышу ответа!

– Ты просто не хочешь слышать!

Двигатели взревели. Легкая перегрузка известила, что шаттл стартовал.

Шум двигателей стал ровным, и Маргарет спросила:

– А отношения с психологом тебя не тяготят?

– Что ты о нем знаешь?!

– Достаточно! Проводи меня в туалет!

Маргарет встала на ноги и наклонилась, протягивая руку Элизабет. Та поморщилась, но подчинилась.

– Мы с тобой такую книгу написали! Еще пару лет, и можешь баллотироваться в Академию! Но нет, высунуться решила!

Они поднялись по ступенькам, туалет располагался в проходе между салоном и кабиной пилотов.

– Мне надоело держаться за твою юбку, – рявкнула Элизабет.

– Так ты… – Маргарет проглотила оскорбление и захлопнула за собой дверь.

– Держишься за его юбку, – закончила реплику Элизабет и зло посмотрела на сменившую цвет эмблемку туалета, – Нечего было соглашаться ехать с тобой в отпуск. Всю жизнь только и слышу от тебя «не высовывайся!».

Семейная диктатура Марго повергла Элизабет в депрессию. «Кризис среднего возраста», – заключил психолог и рекомендовал начать новую жизнь. Марго не могла смириться с этим, люто ревновала к психологу, и заводила беседу с младшей Роверто «а может вернешься?» при каждом удобном случае. Совместный отпуск по планетам системы Гизы разрушенные отношения между сестрами не спас.

Гравитация стала слабее, шаттл скоро должен был покинуть атмосферу Салактионы. Поэтому Элизабет дождалась Маргарет, но провожать ее на место не стала, а скрылась в туалете, точно так же хлопнув дверью.

Едва Элизабет Роверто коснулась рычажка слива, снаружи раздался треск, потом хлопок, шаттл вздрогнул. Погас свет, а рев двигателей сменился тонким на грани ультразвука писком. Девушка запаниковала, заметалась по крошечной кабине, ударилась голенью об унитаз, нащупала ручку двери. Надавила. Дверь не открывалась. Элизабет налегла на нее плечом. Тщетно. Заметно похолодало. Она подышала на ладони, согревая их. Села на унитаз, прислушалась. Из салона не издавалось ни звука. Двигатели молчали. «Или это у меня что-то с ушами?» – Элизабет потеребила мочки, помассировала ушные каналы пальцами. Звук появился. За бортом.

Но тяготение сохранялось и даже, кажется, усилилось. «Мы падаем?»

Роверто провела час в абсолютной темноте, замерзая от ужаса. Будучи взрослой и образованной, она понимала бесполезность паники, но мысли путались, скакали с одного на другое. «Если я не умерла мгновенно, значит, шансы еще есть? Даже с выключенными двигателями шаттл мог зависнуть в безвоздушном пространстве на орбите. Если так, меня обязательно найдут!»

Элизабет в сотый раз надавила на ручку, и дверь неожиданно распахнулась. Дыхание перехватило от холода, зубы застучали, а слюна во рту стала вязкой. Роверто прижала руки к лицу и сквозь пальцы выглянула в салон. В дальнем конце салона у самой лестницы в трюм ничком лежала Маргарет. Располагавшаяся дальше створка кормового люка отсутствовала, сквозь нее виднелось розовое небо. «Розовое небо первой Салактионы? Откуда?» – девушка обернулась к кабине.

Оба пилота были мертвы. Они по-прежнему сидели, уставившись стеклянными глазами в погасшую приборную доску, их волосы и кожа на руках, вцепившихся в штурвалы, искрились от льда. Элизабет бросило в жар от страха, интуитивно она ткнула пальцем в радиостанцию, – единственный знакомый ей прибор, светившийся лампой аварийного питания. Раздалось шипение, на дисплее красным высветились цифры аварийной частоты.

– Мэй-дэй, – произнесла Элизабет всепланетный сигнал бедствия и удивилась спокойствию своего голоса, – Мэй-дэй.