Цитаты из книги «Не только кимчхи: История, культура и повседневная жизнь Кореи»

Перемены начались в девяностые годы. Большую роль в этом сыграли вестернизация молодёжи, постоянно растущее влияние западной бытовой культуры, а также изменение гастрономических пристрастий корейцев, особенно молодых и образованных. Корейские маркетологи и специалисты по рекламе стараются представить вино как западный напиток, и эта стратегия работает: и Америку, и Запад в целом в Южной Корее любят давно и страстно, считая западный стиль жизни образцом для подражания. Вино в современной Южной Корее — это напиток корейских хипстеров, продвинутых и образованных молодых горожан.

В 1970-е гг. южнокорейское правительство решило поощрять местное производство виноградного вина. Причина этого решения по нынешним временам кажется весьма странной. Считалось, что для виноградников нужна плохая почва, то есть почва, которую нельзя использовать под выращивание риса — главной сельскохозяйственной культуры страны. Правительство полагало, что если удастся внедрить вино в обиход, то люди будут потреблять меньше алкогольных напитков на рисовой основе, результатом чего станет… экономия риса. Такая вот логика: считалось, что для того, чтобы люди не переводили рис на выпивку, надо способствовать выращиванию винограда и производству виноградных вин.

Около XIV века попал в Корею и виноград. Называется он по-корейски пходо: это корейское произношение двух китайских иероглифов, которые в современном литературном китайском языке читаются как путао Это слово, в свою очередь, является старой китайской транскрипцией слова *bādāwa, взятого из родственного персидскому бактрийского языка, на котором говорили на территории современной Средней Азии. Иначе говоря, уже само слово, обозначающее виноград в современном корейском языке, напоминает о западном, средиземноморско-ближневосточном происхождении и этого растения, и изготавливаемого из него напитка.

Это образ Каннама попал и в ставшую всемирным хитом песню «Каннам-стайл», которая из-за безнадёжной путаницы с транскрипцией корейских слов, характерной для нашей страны, в России больше известна как «Гангнам-стайл». Образ развращённого и пресыщенного Каннама, в общем, не совсем справедлив, ведь, как уже говорилось, в южной части города живёт половина его десятимиллионного населения, которое, понятно, не состоит из одних олигархов и их любовниц. Собственно, вызывающе роскошных районов в Каннаме не так и много, хотя они там действительно есть, — но этот Каннам, воспетый в ныне знаменитой песне, много меньше Каннама в географическом смысле этого слова. В любом случае забавно сейчас вспоминать о тех ухищрениях, на которые когда-то приходилось идти сеульским властям для того, чтобы побудить людей переехать в эти районы города.

Принятые меры оказались эффективными. К 1978 году в районах южного берега проживало уже 35% всех обитателей столицы (2,6 млн из общего населения Сеула в 7,5 млн человек), а к 1984 году доля каннамцев в населении города составила 45%. С 1995 года и по наши дни численность населения Каннама примерно равна численности населения старых, северных, районов города. Примерно с 1970 года цены на недвижимость в новом районе резко пошли вверх, и к концу 1980-х гг. Каннам окончательно приобрёл тот высокий символический статус, который он сохраняет и по сей день. С конца 1980-х гг. Каннам стал, если можно так выразиться, южнокорейской Рублёвкой, районом запредельно дорогих квартир, универмагов, шикарных бутиков и кафе, местом, где прожигают жизнь длинноногие подруги миллионеров и отпрыски олигархических семей.

Поначалу строящиеся на юге микрорайоны называли вторым Сеулом или новым Сеулом, но к концу 1970-х гг. за ними закрепилось название Каннам (буквально: «южная сторона реки»).

1970-е гг. — Каннам становится центром «нового Сеула» Сейчас в Корее найдётся немного мест, способных соперничать с сеульским районом Каннам по богатству и, скажем так, урбанистическому совершенству. Уже не первое десятилетие Каннам, то есть та часть Сеула, что расположена на южном (левом) берегу реки Ханган, рассматривается как обиталище людей богатых и влиятельных, а порой — и как символ социального неравенства. В связи с этим Каннам превратился в излюбленный объект обличительных речей корейских левых, лидеры которых, кстати сказать, сами в своём большинстве почему-то проживают именно там, в этом гнездилище порока и привилегий.

1976 г. — первая попытка перенести столицу из Сеула Корея всегда была очень централизованной страной, а в последние десятилетия и вовсе стала напоминать город-государство. На начало 2000-х гг. в Сеуле было сосредоточено 76% южнокорейского экономического потенциала и 62% всех финансов Кореи, а в так называемом столичном регионе, включающем Сеул, Инчхон и провинцию Кёнгидо, сейчас проживает больше 25 млн человек, то есть ровно половина населения страны.

1976 г. — корейские банки отказываются от практики обязательного увольнения женщин-сотрудниц после их замужества В мае 1976 года корейские банки объявили о том, что отныне они готовы принимать на работу замужних женщин, отменив таким образом прежнее правило, в соответствии с которым за замужеством сотрудницы в обязательном порядке следовало её увольнение с работы. В те времена от девушек, поступающих на работу в банки или иные фирмы (а брали туда тогда только незамужних), требовали в письменной форме согласиться с тем, что они будут уволены после вступления в брак. Отказ от этой практики стал результатом общенациональной кампании, инициатором которой выступила Ли Мён-сук, сотрудница банка «Чохын» (сейчас банк «Синхан»), отказавшаяся увольняться с работы после своего замужества.

Во многих случаях чиновникам хотелось отчитаться о как можно большей площади лесопосадок, поэтому они пренебрегали необходимостью ухаживать за уже высаженными деревьями и бросали все силы на посадки на новых территориях. Следствием этого стала плохая приживаемость саженцев. В некоторых случаях для посадки выбирались не самые подходящие породы деревьев. Некоторые их этих недостатков были исправлены в ходе Второго плана лесовосстановления, осуществлённого в 1979–1988 гг.