– Алло! Квартира Дубовицких?.. Это из милиции беспокоят. Криминальной. Дочка дома?.. Так, срочно пусть приходит, мы без неё возбудиться не можем…

Ради Бога, не подумайте ничего плохого о Георгии, который не может возбудиться… Это он по запарке ляпнул, на автомате. На нашем ментовском жаргоне слово «возбудиться» означает всего лишь «возбудить уголовное дело», а не всякие там глупости. Но в семье Дубовицких, понятная история, таких тонкостей не знают, поэтому я представляю, что сейчас происходит на том конце провода. Вы поставьте себя на их место. «Доченька, тебя в милицию вызывают». – «Зачем, мама?»… Далее по тексту.

– Прямо сейчас пусть подходит… Бегом. Нам ещё закрепиться надо… Жду. Седьмой кабинет.

«Закрепиться» – это процессуально оформить собранные улики…

– Какой все-таки у нас народ бестолковый. – Жора бросает трубку на аппарат. – Зачем? Почему? Сказано – бегом, значит, так надо.

– Прибежит?

– Обещала… В конце концов, она хочет получить свои цацки или нет?

– Наверно хочет, иначе б не заявляла.

Три дня назад младшую Дубовицкую огорчили в родной подворотне.

Возвращалась Натали с институтской дискотеки поздней ночью по тёмной-претемной улице, когда силы зла царствуют беспредельно, и прицепился к ней кавалер дракуловской наружности со стойким выхлопом водки сомнительного происхождения. Да ещё с ножиком в трясущейся руке. Типа, одолжи на такси, до дома добраться. По-хорошему. Что тут поделаешь? Пришлось сдать кавалеру тридцать рублей бумагой, пятёрку мелочью, пару колец, серёжки, студенческий билет, паспорт и льготный проездной. Губная помада, пудра, средство предохранения, а также девичья честь молодого человека не заинтересовали. Натали, вернувшись в отчий дом, поведала страшную правду, и на семейном совете было решено обратиться в берегущие органы. Не столько из-за золота, сколько из-за паспорта.

На паспорте кавалер сегодня и спалился. Не понравился он чем-то постовому в метро, слишком долго не мог в щель жетончиком попасть. Что в разгар операции «Вихрь-антитеррор» крайне подозрительно. Постовой кавалера за воротник и в пикет. Вежливо, согласно уставу потребовал мандат. Кавалер развёл руки, и в этот момент его обыскали. И достали из широких штанин краснокожую паспортину Натали Дубовицкой.

– Твоя?

– Не моя.

– А чья?

– Нашёл.

– Хорошо, приляг в угол, мы сейчас.

Дальнейшую, техническую сторону вопроса опускаю. Уже час спустя кавалер сидел в кабинете Георгия и красочно рассказывал, как ему улыбнулось найти паспорт несчастной Натали.

– Ты прикинь, командир, я с утречка тяжёлый был, дай, думаю, по парку пробегусь. Пару километров. Типа, кросс, ну в смысле – трусцой. Растрясусь. Говорят, помогает. А потом в баньку схожу, веничком помашу. Ну, бегу, короче, уже обратно, вдруг – глядь, в траве что-то краснеется. А я грибник прирождённый, глаз намётан. Думаю, может подосиновик? Они как раз сейчас пошли. Крепкие, с большой шляпкой. Во, такие! Ну, притормозил, зарулил в траву. А это ксива, ой, виноват – паспорт бабский. Обронила, должно быть, девчонка, ну, в смысле потеряла. А может, чего и похуже… Я, ясен перец, подобрал. Документ все-таки. Вернуть надо. Сунул в карман да закрутился с делами, забыл про него… Вы позвоните ей, в натуре. Человек волнуется, переживает… А менту из метро, в смысле – сержанту, я этого так не оставлю. Ты сначала разберись, что к чему, а потом по печёнке стучи. Вы позвоните, позвоните девчонке…

– Подосиновик, говоришь?..

Последующие события также носили весьма