Над древним замком ходят тучи,

И не унять ту поступь бездны.

Но одинокий, яркий лучик

Укажет путь сквозь смог небесный.

Он обогреет души смертных

И свергнет слуг слепого мрака,

Облюбовавших холм окрестный,

Пробьет их строй своей атакой.

Казалось, что пойдет все прахом…

Но Ланселот всегда в строю.

Он разобьет все чары взмахом,

Непобедим в любом бою!

Но время, как вода сквозь пальцы,

Уходит, жизни забирая.

Отважным оставляя шансы

И на борьбу благословляя.

Вот Рафаэль глядит с портрета

Вполоборота, как живой.

Он так и не нашел ответа…

Пройдя свой путь, обрел покой.

Автор

Пролог

Престарелый глава английского аристократического семейства, граф Роберт де Уэмберли, собрал в своем уединенном замке, возведенном еще при династии Тюдоров, в годы правления небезызвестной королевы Марии по прозвищу «Кровавая», самых близких ему людей на празднование очередного Рождества, как всегда, неожиданно наступившего в конце уходящего года.

Небольшой замок, что находится на севере Англии, вблизи маленького, забытого богом городишки графства Дарем под названием Шилдон, несмотря на свой почтенный возраст, был в приличном состоянии, но, вопреки всем усилиям его хозяина, все равно постепенно разрушался. Прогуливаясь каждый раз по начавшему зарастать парку, старый граф с печалью наблюдал, как его родовое гнездо медленно приходило в упадок и требовало все больше усилий для приведения его в надлежащий вид. Но, если каменные строения еще можно было отремонтировать, наняв соответствующих специалистов по реконструкции (хотя и это становилось делать все труднее), то здоровье графа с каждым годом все больше ухудшалось, и тут уж ничего было не поделать. Роберт Уэмберли уже давно начал задумываться о том, чтобы полностью отойти от дел и юридически оформить свое состояние на детей, мол, пусть они заботятся обо всем сами, но почему-то откладывал этот момент. Сомнения одолевали его. Ему казалось, что, занимаясь делами компании и домом, он таким образом отодвигает неизбежный финал, который ожидает каждого на излете прожитых лет. Но, все-таки осознав неизбежность законов природы, после мучительных сомнений и бессонных ночей, Уэмберли наконец склонился к очевидному решению. Сложность выбора объяснялась еще и тем, что не с кем было откровенно поговорить и обо всем посоветоваться. Нет, друзья и приятели у старого графа, конечно, были. Но с таким щепетильным вопросом он не мог к ним обратиться, так как прекрасно понимал, что может услышать от них в ответ: «Старик, сам решай…» «Если чувствуешь силы, продолжай рулить, без тебя все сгинет…» «Брось все и живи спокойно, радуйся каждому прожитому дню».

Он бы и сам ответил что-нибудь из этого, спроси кто-то его мнения. А вот если бы жива была его супруга, умная, проницательная женщина, то он, не раздумывая, поступил бы, как она скажет. Он частенько полагался на ее внутреннее чутье, помноженное на незаурядную проницательность. Она всегда говорила и думала по существу проблемы. Не было такого случая, чтобы Роберт пожалел, что послушал жену. Каждый раз он не забывал поблагодарить ее за дельный совет.

Но несколько лет назад она навсегда покинула этот суетный мир, оставив на нем все хозяйство. Первое время Роберт не находил себе места, метаясь, как загнанный зверь в поиске успокоения, и даже одно время подсел на антидепрессанты. Но, собрав всю свою волю в кулак и осознав, что Эмилия явно не одобряет его поступков, наблюдая за ним сверху, послал психиатра к черту с его таблетками и занудными советами.

По заведенной еще издавна традиции, хозяин замка собирал, как он любил выражаться, «на главный праздник года» только самых дорогих ему в мире людей. Мол, остальные события не такие значимые… Навыдумывали кучу памятных дат, лишь бы дурака валять, а не делом заниматься. Правда, в этот раз во время празднования он намеревался еще огласить свое решение о том, что собирается переписать принадлежащие ему акции компании «Земля Англов» на детей, а также, если потребуется, за бутылкой коллекционного вина с вековой выдержкой, доставленной по такому случаю из подвала винного погреба, обсудить договор семейного дарения и, если понадобиться, внести в него некоторые изменения. Чтобы не вызвать ссору между потомками и никого не обидеть… А то и в фамильный склеп потом никто не заглянет, когда его грешная душа отлетит на небеса.

Граф Уэмберли собирался нанять толкового малого из «Клиффорд Чанс», которого рекомендовал его давний друг. Этот стряпчий и должен был подготовить все надлежащие документы, а при необходимости еще и уладить все возникшие по этому поводу разногласия.

Родные, как обычно, с радостью откликнулись на приглашение хозяина замка и, прибыв накануне, расположились в ожидании празднования и оглашения воли графа в гостиной с огромным камином в виде устрашающе раскрытой пасти льва. Они непринужденно общались, попивая тонизирующие напитки. Уходящий под потолок камин был расположен прямо по центру главного зала замка, что добавляло интерьеру помещения особый изыск с налетом средневековья. Это впечатление усиливали фигуры доблестных рыцарей в доспехах, стоящие с грозным видом возле дальней стены. Ничто не предвещало неожиданностей, тем более, все уже и так знали, что хочет объявить глава семейства, и к тому же прекрасно понимали, что никто не будет обижен вниманием последнего, но тут позвонили в дверь. Старый граф вздрогнул, будто предчувствия беду. Причем звонок произошел неожиданно, совпав синхронно с гулким боем старинных часов, находящихся в углу зала и указывающих на семь часов вечера. Опоздавших не было и, оглядев присутствующих пронзительным взглядом, Роберт де Уэмберли молча кивнул дворецкому, одиноко стоящему возле свисающих с окон тяжелых штор фиолетового цвета, с расшитыми изображениями герба династии Уэмберли. Вообще, фиолетовый цвет присутствовал повсюду, так как был одним из символов этой родовой ветви.

Дворецкий отсутствовал недолго и, вернувшись, вручил хозяину замка сложенную вчетверо телеграмму, которую получил от посыльного почты. Прочитав ее, граф, побелев, выронил послание из своей старческой руки. Зашатавшись, он устало повалился в стоящее рядом кресло и немигающим взглядом уставился на старинную фамильную люстру из венецианского стекла…

Это произошло так стремительно, что все в недоумении переводили взгляды то на валявшуюся на полу телеграмму, то на старого графа, раскинувшегося в кресле, словно подстреленная птица. Присутствующим сначала показалось, что мужчина уже мертв, его душа отлетела на небеса, и только взгляд потухших глаз смотрел в звездное небо, минуя люстру и потолок замка, будто и не было этих преград.

Но граф был по-прежнему жив. Конечно, в безмолвной тишине его дыхания не было слышно, но редкое, едва заметное движение его губ говорило о том, что их обладатель находится в здравии…если так можно выразиться. Казалось, что граф пытается что-то сказать, глядя на переливающиеся блики разноцветных стекляшек. Обрадованные родственники бросились к нему, пытаясь понять, что так его напугало, но тот неожиданно поднял руку, останавливая их на полпути. После этого он с отрешенном видом посмотрел поверх присутствующих куда-то в сторону, при этом крепко сжав губы и вцепившись руками в резные подлокотники кресла. Проследив его взгляд, приглашенные догадались, что его взор был направлен на противоположную стену, увешанную картинами в золоченных рамах. На этих старинных полотнах, написанных известными художниками своего времени, среди которых присутствовали работы Тернера и Блейка, были изображены почти все предки теперешнего хозяина замка, включая и основателя древнего рода.

Тем временем старший сын Энтони, приблизившись к своему отцу, который все так же не реагировал на окружающих, поднял с ковра полученную телеграмму и, быстро прочитав ее, некоторое время молча, недоуменно продолжал разглядывать доставленный листок бумаги.

Все это время в приемном зале стояла полнейшая тишина, если не считать потрескивания горевших в камине поленьев. Когда пауза затянулась до неприличия, Энтони тихо произнес:

– Вы представляете, в телеграмме написано всего три слова… Только три слова, и все. Ничего не понимаю… Может, это такая злая рождественская шутка? Вот. Взгляните сами, – с этими словами виконт развернул к гостям текст злополучной телеграммы.

И действительно, присутствующие очень удивились, когда, передавая друг другу таинственное послание, стали его читать. В телеграмме было написано всего три слова: «ЭТО НЕ ТЫ».