Над древним замком ходят тучи,

И не унять ту поступь бездны.

Но одинокий, яркий лучик

Укажет путь сквозь смог небесный.

Он обогреет души смертных

И свергнет слуг слепого мрака,

Облюбовавших холм окрестный,

Пробьет их строй своей атакой.

Казалось, что пойдет все прахом…

Но Ланселот всегда в строю.

Он разобьет все чары взмахом,

Непобедим в любом бою!

Но время, как вода сквозь пальцы,

Уходит, жизни забирая.

Отважным оставляя шансы

И на борьбу благословляя.

Вот Рафаэль глядит с портрета

Вполоборота, как живой.

Он так и не нашел ответа…

Пройдя свой путь, обрел покой.

Автор

Пролог

Престарелый глава английского аристократического семейства, граф Роберт де Уэмберли, собрал в своем уединенном замке, возведенном еще при династии Тюдоров, в годы правления небезызвестной королевы Марии по прозвищу «Кровавая», самых близких ему людей на празднование очередного Рождества, как всегда, неожиданно наступившего в конце уходящего года.

Небольшой замок, что находится на севере Англии, вблизи маленького, забытого богом городишки графства Дарем под названием Шилдон, несмотря на свой почтенный возраст, был в приличном состоянии, но, вопреки всем усилиям его хозяина, все равно постепенно разрушался. Прогуливаясь каждый раз по начавшему зарастать парку, старый граф с печалью наблюдал, как его родовое гнездо медленно приходило в упадок и требовало все больше усилий для приведения его в надлежащий вид. Но, если каменные строения еще можно было отремонтировать, наняв соответствующих специалистов по реконструкции (хотя и это становилось делать все труднее), то здоровье графа с каждым годом все больше ухудшалось, и тут уж ничего было не поделать. Роберт Уэмберли уже давно начал задумываться о том, чтобы полностью отойти от дел и юридически оформить свое состояние на детей, мол, пусть они заботятся обо всем сами, но почему-то откладывал этот момент. Сомнения одолевали его. Ему казалось, что, занимаясь делами компании и домом, он таким образом отодвигает неизбежный финал, который ожидает каждого на излете прожитых лет. Но, все-таки осознав неизбежность законов природы, после мучительных сомнений и бессонных ночей, Уэмберли наконец склонился к очевидному решению. Сложность выбора объяснялась еще и тем, что не с кем было откровенно поговорить и обо всем посоветоваться. Нет, друзья и приятели у старого графа, конечно, были. Но с таким щепетильным вопросом он не мог к ним обратиться, так как прекрасно понимал, что может услышать от них в ответ: «Старик, сам решай…» «Если чувствуешь силы, продолжай рулить, без тебя все сгинет…» «Брось все и живи спокойно, радуйся каждому прожитому дню».

Он бы и сам ответил что-нибудь из этого, спроси кто-то его мнения. А вот если бы жива была его супруга, умная, проницательная женщина, то он, не раздумывая, поступил бы, как она скажет. Он частенько полагался на ее внутреннее чутье, помноженное на незаурядную проницательность. Она всегда говорила и думала по существу проблемы. Не было такого случая, чтобы Роберт пожалел, что послушал жену. Каждый раз он не забывал поблагодарить ее за дельный совет.

Но несколько лет назад она навсегда покинула этот суетный мир, оставив на нем все хозяйство. Первое время Роберт не находил себе места, метаясь, как загнанный зверь в поиске успокоения, и даже одно время подсел на антидепрессанты. Но, собрав всю свою волю в кулак и осознав, что Эмилия явно не одобряет его поступков, наблюдая за ним сверху, послал психиатра к черту с его таблетками и занудными советами.

По заведенной еще издавна традиции, хозяин замка собирал, как он любил выражаться, «на главный праздник года» только самых дорогих ему в мире людей. Мол, остальные события не такие значимые… Навыдумывали кучу памятных дат, лишь бы дурака валять, а не делом заниматься. Правда, в этот раз во время празднования он намеревался еще огласить свое решение о том, что собирается переписать принадлежащие ему акции компании «Земля Англов» на детей, а также, если потребуется, за бутылкой коллекционного вина с вековой выдержкой, доставленной по такому случаю из подвала винного погреба, обсудить договор семейного дарения и, если понадобиться, внести в него некоторые изменения. Чтобы не вызвать ссору между потомками и никого не обидеть… А то и в фамильный склеп потом никто не заглянет, когда его грешная душа отлетит на небеса.

Граф Уэмберли собирался нанять толкового малого из «Клиффорд Чанс», которого рекомендовал его давний друг. Этот стряпчий и должен был подготовить все надлежащие документы, а при необходимости еще и уладить все возникшие по этому поводу разногласия.

Родные, как обычно, с радостью откликнулись на приглашение хозяина замка и, прибыв накануне, расположились в ожидании празднования и оглашения воли графа в гостиной с огромным камином в виде устрашающе раскрытой пасти льва. Они непринужденно общались, попивая тонизирующие напитки. Уходящий под потолок камин был расположен прямо по центру главного зала замка, что добавляло интерьеру помещения особый изыск с налетом средневековья. Это впечатление усиливали фигуры доблестных рыцарей в доспехах, стоящие с грозным видом возле дальней стены. Ничто не предвещало неожиданностей, тем более, все уже и так знали, что хочет объявить глава семейства, и к тому же прекрасно понимали, что никто не будет обижен вниманием последнего, но тут позвонили в дверь. Старый граф вздрогнул, будто предчувствия беду. Причем звонок произошел неожиданно, совпав синхронно с гулким боем старинных часов, находящихся в углу зала и указывающих на семь часов вечера. Опоздавших не было и, оглядев присутствующих пронзительным взглядом, Роберт де Уэмберли молча кивнул дворецкому, одиноко стоящему возле свисающих с окон тяжелых штор фиолетового цвета, с расшитыми изображениями герба династии Уэмберли. Вообще, фиолетовый цвет присутствовал повсюду, так как был одним из символов этой родовой ветви.

Дворецкий отсутствовал недолго и, вернувшись, вручил хозяину замка сложенную вчетверо телеграмму, которую получил от посыльного почты. Прочитав ее, граф, побелев, выронил послание из своей старческой руки. Зашатавшись, он устало повалился в стоящее рядом кресло и немигающим взглядом уставился на старинную фамильную люстру из венецианского стекла…

Это произошло так стремительно, что все в недоумении переводили взгляды то на валявшуюся на полу телеграмму, то на старого графа, раскинувшегося в кресле, словно подстреленная птица. Присутствующим сначала показалось, что мужчина уже мертв, его душа отлетела на небеса, и только взгляд потухших глаз смотрел в звездное небо, минуя люстру и потолок замка, будто и не было этих преград.

Но граф был по-прежнему жив. Конечно, в безмолвной тишине его дыхания не было слышно, но редкое, едва заметное движение его губ говорило о том, что их обладатель находится в здравии…если так можно выразиться. Казалось, что граф пытается что-то сказать, глядя на переливающиеся блики разноцветных стекляшек. Обрадованные родственники бросились к нему, пытаясь понять, что так его напугало, но тот неожиданно поднял руку, останавливая их на полпути. После этого он с отрешенном видом посмотрел поверх присутствующих куда-то в сторону, при этом крепко сжав губы и вцепившись руками в резные подлокотники кресла. Проследив его взгляд, приглашенные догадались, что его взор был направлен на противоположную стену, увешанную картинами в золоченных рамах. На этих старинных полотнах, написанных известными художниками своего времени, среди которых присутствовали работы Тернера и Блейка, были изображены почти все предки теперешнего хозяина замка, включая и основателя древнего рода.

Тем временем старший сын Энтони, приблизившись к своему отцу, который все так же не реагировал на окружающих, поднял с ковра полученную телеграмму и, быстро прочитав ее, некоторое время молча, недоуменно продолжал разглядывать доставленный листок бумаги.

Все это время в приемном зале стояла полнейшая тишина, если не считать потрескивания горевших в камине поленьев. Когда пауза затянулась до неприличия, Энтони тихо произнес:

– Вы представляете, в телеграмме написано всего три слова… Только три слова, и все. Ничего не понимаю… Может, это такая злая рождественская шутка? Вот. Взгляните сами, – с этими словами виконт развернул к гостям текст злополучной телеграммы.

И действительно, присутствующие очень удивились, когда, передавая друг другу таинственное послание, стали его читать. В телеграмме было написано всего три слова: «ЭТО НЕ ТЫ».

Часть первая «Черная папка»
Крючкотвор из «Клиффорд Чанс»

Еще некоторое время я решил немного поспать. Все-таки был выходной, и в контору не нужно было ехать. Безусловно, вчерашняя вечеринка давала о себе знать, но не это так вымотало меня. Подумаешь, пиво намешал с красным вином. Первый раз, что ли? Да и затянувшееся празднование моего нового назначения вряд ли повлияло бы на мое неважное самочувствие. Конечно, все дело в этой взбалмошной Сюзи. Устроила скандал на пустом месте. Видите ли, ей не понравилось, как я близко прижал к себе во время танца нашу смазливую сотрудницу из общего отдела. Хотя, выпив три достаточно крепких коктейля, сама в это время висела на моем приятеле Чарльзе, придавив счастливого бедолагу своим третьим размером. И еще, набравшись наглости, заявила: «Это чтобы ты приревновал».

Черт меня дернул связаться с ней. Не хватало еще семейных ссор. Становиться посмешищем перед своими коллегами мне никак не хотелось… К тому же, с новым назначением, а это – начальник бюро стратегических инициатив. Хотя и звучит как-то туманно, на манер разведывательного управления, но работа перспективная и ответственная, и, в первую очередь, с видами на Латинскую Америку. Конечно, у нас там есть представительства, но в последнее время дела в этих филиалах идут неважно. Конкуренты не дремлют. Вот шеф и принял решение создать новое аналитическое подразделение.

Нет, с Сюзи надо завязывать… Хотя сначала все складывалось как нельзя лучше. Я познакомился с ней на выставке картин знаменитого немецкого экспрессиониста Эмиля Нольде, куда был направлен шефом, чтобы заполнить пробел в своем невежестве. Дело в том, что сразу после закрытия экспозиции был проведен небольшой аукцион по продаже нескольких картин различных художников. Один тип, которого юридически сопровождала наша фирма, собирался участвовать в этом аукционе. Наш клиент мечтал приобрести какую-то мазню с начальной ценой в сто тысяч фунтов. Вот и заключил с нами договор на сопровождение сделки…Решил лишний раз подстраховаться, а то впарят подделку, и пиши пропало. Мотайся потом по судам. А с нами надежнее. За последнее время мы ни одного дела не проиграли. Забегая вперед, сообщу, что по итогам торгов наш клиент все-таки приобрел непонятно что, и за это недоразумение он заплатил сто тридцать пять тысяч фунтов. Вот так-то. У каждого свои причуды.

Мне было непонятно, почему люди покупают такие картины за сумасшедшие деньги… Я поинтересовался потом у экспертов, и ответ оказался банально прост. Оказывается, ничего дельного никто уже давно не продает. Ни музеи, ни частные коллекционеры. А какой смысл избавляться от настоящего искусства, если шедевры дорожают с каждым днем? Вот и выбрасывается на этот рынок второстепенная продукция малоизвестных художников.

Но что-то я отвлекся. Бесцельно шатаясь из зала в зал, я заметил группу туристов, которых просвещала симпатичная дама-экскурсовод в розовом брючном костюме, прекрасно подчеркивающем ее идеальные формы. Я не имел никакого представления о творчестве Эмиля Нольде и, недолго думая, решил к ним присоединиться. На мое счастье, Сюзанна, так она представилась нам, оказалась не только привлекательна, но и достаточно осведомлена о мире кистей, палитр и всякой такой ерунды. На все наши вопросы она отвечала уверено, слегка улыбаясь уголками своих в меру накрашенных губ. Не люблю, когда на девичьем личике ярко выделяются губы, в ущерб другим, не менее значимым объектам макияжа. Все должно быть в меру и желательно без фанатизма, а то, намалюются, как будто им бесплатно дали попользоваться косметикой в темном подземном переходе.

– Мне очень понравилось ваше увлекательное повествование, – обратился я к Сюзанне, когда она ответила на все вопросы присутствующих и собиралась уже уходить, пряча свои конспекты в стильный кожаный портфель. – Могу вас пригласить сегодня на ужин?.. Там мы могли бы побеседовать о прекрасном в непринужденной обстановке, – продолжил я осаду неприступной крепости.

– А вы зря время не теряете, – улыбнулась экскурсовод. – Но, простите, сегодня не могу. Сильно занята… Я наблюдала за вами. Вы не похожи на обычного посетителя выставки…

– А на кого я похож?

– На полицейского. Причем, на ответственном задании, – сказав это, Сюзи мило улыбнулась, оценивающее разглядывая меня.

Ничего не скажешь, она почти угадала род моих занятий.

– А что? Вы оказались почти правы. Разрешите представиться. Меня зовут Эндрю Говерниц. Мне тридцать один год. Я работаю юристом в «Клиффорд Чанс», что находится на 10 Upper Bank Street.

– Я знаю это место. Снимаю маленькую квартирку недалеко от вашего здания. Ничего не скажешь, приличное заведение.

– Ну, вот и славно, мы с вами почти соседи. А соседям надо дружить. Вы как считаете?

Мы с ней договорились встретиться через два дня в небольшом уютном ресторанчике возле Темзы…. Не знаю, кто кого затащил в постель, но на следующий день мы уже завтракали в моей холостяцкой берлоге, что находится на Abbe Road.

– А ты хорошо устроился, – макая маленькую булочку в кофе со сливками, сказала Сюзи, внимательно изучая мои апартаменты.

Понятно. Вчера ей некогда было рассматривать обстановку, надо было другим заниматься. А утром – в самый раз оценить, на какой уровень ее занесло. Моя вчерашняя рубашка, надетая на голое тело, была ей вроде халата, и это выглядело более чем привлекательно.

– Похоже, ты много зарабатываешь в своей фирме, имея такую недвижимость? – прищуриваясь, поинтересовалась девушка, продолжая оценивать квадратные метры.

– Я снимаю эти апартаменты, – пояснил я любопытной Сюзи. – Фирма половину денег в качестве годовых бонусов доплачивает…