Брок бесновался. Неистовствовал! Сказка у него не получалась. Точнее, получалась, но именно что сказка.
Сказочка для дошколят. А ему хотелось написать серьезную вещь. То есть как раз не серьезную, а юморную, но серьезную в том смысле, что она… должна быть… должна стать… В общем, даже определиться, что именно он хотел написать, сыщик не мог. И это его неимоверно злило.
Брок редко выходил из себя, но сейчас как раз вышел. Сначала он убедился, что никого больше в офисе нет, а потом стал буянить. Удалил файл с началом неподдающейся сказки, порвал в мелкие клочья распечатанные страницы, раскидал их по кабинету и стал носиться взад-вперед, жестикулируя и приговаривая:
– Я бездарь! Я тупица! Я графоман!
Он заламывал руки, стучал кулаками по голове, даже попытался себя пнуть, но не удержался и упал.
Несчастный Брок лежал на полу, словно не нужная никому забытая вещь, разглядывал серые ворсинки ковролина перед носом, вдыхал запах пыли и жалел себя. Он был прекрасным сыщиком и никудышным писателем. А хотелось – наоборот. То есть не наоборот, конечно, а чтобы и тем и другим сразу. Замечательным профессионалом в обеих сферах. Прекрасным писателем хотелось быть даже чуточку больше. Наверное, потому, что недостижимое всегда кажется заманчивей.
Нажалевшись себя вволю, Брок немного успокоился и даже начал задремывать. Но лежать на полу было все-таки жестко, грубый ворс ковролина покалывал щеку, так что до настоящего сна дело не дошло. Впрочем, взглянув на часы, сыщик понял, что спать уже и некогда – рабочий день благополучно закончился.
Брок поднялся на ноги, отряхнул костюм и стал собираться домой. Оделся, погасил свет и лишь тогда заметил, что Сашин монитор остался включенным.
– Так-так-так-та-ак, – пробурчал сыщик. – А где же Сашенька?
Он торопливо подошел к столу дочери и заглянул под него. Но света от монитора оказалось недостаточно, чтобы разглядеть там что-либо, кроме тьмы.
Брок поспешно вернулся к выключателю и снова зажег лампы. Теперь даже от стены он увидел, что под Сашиным столом пусто. Не было дочери и под его столом, и под стульями. Оставались необследованными шкафы, но Брок пересилил себя и не стал заниматься глупостями – студентка технического вуза не полезла бы в шкаф. Так почему-то казалось опытному сыщику. А своей интуиции он привык доверять.
Тогда Брок расстегнул пальто, снял шапку и, усевшись в кресло для посетителей, стал вспоминать. То, что Сашенька определенно сегодня была на работе, он помнил прекрасно. Она пришла после обеда, потому что с утра сдавала экзамен в университете. Потом они принимали клиентку. И Саша при этом тоже присутствовала. Да-да, она же играла роль медсестры! Вот только зачем?.. Этого Брок с ходу вспомнить не мог, но заморачиваться не стал: какая разница – зачем? Главное, что играла. В смысле, присутствовала. Он ведь еще собирался отправить ее с этой клиенткой, но передумал. Так-так-так-та-ак!.. Уже теплее. Может быть, дочка не послушалась его и все же пошла? Нет, вряд ли. Как дочь она бы и впрямь могла его не послушаться, характером выдалась в папочку, но как подчиненная… Нет-нет, тут Саша блюла строгую субординацию. Фыркнуть – еще могла, поворчать – тоже, но чтобы пойти против воли начальника – такого она себе не позволяла никогда. Поэтому же, кстати, не могла и сбежать раньше с работы, не отпросившись у него. А она отпрашивалась?..
Стоп!.. Что-то такое было! Что-то определенно было!.. Брок вскочил. Он вспомнил! Было не «что-то» – был «кто-то»! Сумасшедший парень. Мирон. А теперь он тоже исчез. И отцовское сердце подсказывало сыщику, что исчез он… вместе с Сашенькой!
Тут и проснувшаяся память услужливо подсказала слова дочери: «Я провожу его до дома, возьму фото невесты…» И что самое ужасное, вспомнился его, Брока, ответ на это: «Обязательно проводи!» А потом еще что-то совсем уж нелепое про какие-то прыщики той самой дурацкой невесты. Какие прыщики?! Какой невесты?!
Брок схватился за голову и застонал. Это ж надо! Отдать собственную дочь в руки маньяку! Как он мог?! Почему допустил подобное?! Да потому лишь, что возомнил себя писателем, сказочником, самым талантливым, самым крутым! И что в итоге? Писатель оказался дешевым графоманом, а дочь попала в грязные лапы сумасшедшего маньяка!
Броку стало и страшно, и стыдно. Он поклялся себе, что, если Сашенька останется жива, он никогда больше не напишет ни строчки (кроме деловых бумаг и писем, разумеется). А если… Если не останется?.. Брок попытался найти ответ на сей жуткий вопрос, но почувствовал, как стремительно сжимается в черную ледышку сознание, отказываясь воспринимать подобные ужасы.
Сыщик заметался по офису. Он то рычал, то скулил. То проклинал себя, то сокрушался о Сашеньке. Снова попробовал себя пнуть, но, вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз, быстро опустил ногу. Валяться на полу было сейчас недосуг. Пусть и очень хотелось. Упасть, закрыть глаза, зажать уши ладонями, уткнуться носом в пыльный ковролин… Ничего не видеть, не слышать, не чувствовать! Но что тогда будет с Сашенькой?
Брок замер. А что с ней сейчас? Жива ли его дочурка? Может, как раз в это мгновение она лежит связанная, истекающая кровью, в темном подвале и зовет его на помощь?
Сыщик мгновенно оказался у двери и вылетел из агентства, забыв надеть шапку и выключить свет. Да и о каком свете могла идти сейчас речь, если весь он, как пелось в старой песне, сошелся сейчас для Брока клином на дочери, с которой тот и столкнулся возле самого входа.
– Ой! – вскрикнула Сашенька и, пожалуй, упала бы, не подхвати ее Мирон, шагающий рядом.
– Прости, – сказал Брок и помчался дальше.
– Папа, ты куда? – крикнула вслед ему Саша. – И где твоя шапка? Ты ведь простудишься, на улице мороз!
Сыщик лишь раздраженно отмахнулся и ускорил бег. Вскоре он исчез за поворотом.
Девушка лишь вздохнула и развела руками.
– Побежали за ним? – неуверенно предложил Мирон.
– Ага, – буркнула Сашенька, – его догонишь, как же! Когда в папе просыпается гончая, его ни догнать, ни остановить невозможно.
– А чего она в нем вдруг проснулась?
– Наверное, какое-то срочное дело, – пожала плечами Саша.
– Так рабочий день уже закончился, – посмотрел на часы Мирон.
– Для настоящего сыщика рабочий день никогда не заканчивается, – с явной гордостью за отца изрекла девушка. – А вот мы с тобой давай-ка отправимся домой.
– К-куда домой? – попятился парень.
– Ко мне, конечно же. Не собираешься же ты ночевать на улице?
– Я лучше в агентстве заночую! – схватился за дверную ручку Мирон.
– Ты что? – подбоченилась Саша и грозно шевельнула бровями. – Хочешь, чтобы я со стыда умерла?
– А что тут стыдного?
– Ну ни фига ж себе! К нам гость из иного мира пожаловал, а я его оставлю невесть где! К тому же голодного. И где ты собрался спать? На столе или в кресле калачиком?
– Я могу на полу… – стушевался Мирон.
– Все, не хочу больше слушать подобные глупости! – топнула Сашенька и схватила Мирона за руку. Но тот продолжал цепляться за дверную ручку, осторожно отталкивая девушку свободной рукой.
– Ты потолкайся мне тут, потолкайся! – запыхтела Саша. – Я тебя так толкну, что быстро улетишь в свою параллельную реальность.
Мирон отчего-то испугался этой наивной угрозы и сопротивляться перестал. Обрадованная победой Саша поволокла его прочь от двери, но парень крикнул вдруг:
– Стой! Там свет горит.
Сашенька остановилась и оглянулась на окна «Бритвы Оккама». В агентстве действительно горел свет.
– Ох, папа, папа, – проворчала она. – Вот так всегда: вспыхнет, загорится чем-нибудь, а остальное тоже гори огнем!
– По-моему, там всего лишь лампы не погашены, – робко возразил парень.
– Ясно, что не костер, – фыркнула Саша. – Я ж образно про огонь-то. Просто папа, когда чем-то искренне увлечется, становится ужасно рассеянным. Его мозг полностью переключается на главную задачу.
– Да, – кивнул Мирон. – Знаю. Я ж почти год уже с Олегом Константиновичем работаю.
– Работаешь? Год? – округлила глаза Сашенька. – Ах да! Я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что где-то есть еще один папа.
– Там он не папа, – напомнил Мирон. – Там он даже не женат.
– Странно. А вообще он похож на… моего папу?
– Один в один. Не только внешне, но и во всем остальном. До мелочей! Потому я сегодня так долго и не мог догадаться, что это не он.
Сашенька начала вдруг подпрыгивать и хлопать себя по плечам.
– Ты чего? – посмотрел на нее юноша.
– Замерзла.
– Так чего ж мы на улице стоим? Пойдем в офис, все равно костер потушить нужно.
– Остряк, – фыркнула Саша, и непонятно было, похвалила она Мирона или одернула.
Зайдя в офис, девушка сразу потянулась к выключателю, чтобы тут же уйти и не дать Мирону развить нелепую идею о ночевке в агентстве. Но рука повисла в воздухе, едва Сашенька бросила взгляд вглубь помещения.
– Ой! Что это? – вскрикнула она, прижав ладошки к щекам. – Что тут творилось?
Мирон, насупив брови, разглядывал царивший в офисе бардак: перевернутое кресло, рассыпанные по полу бумажные клочья, валявшуюся там же шапку Брока.
– Похоже, тут дрались, – неуверенно высказал он.
– Кто? С кем?! – вздрогнула Сашенька.
– Олег Константинович, разумеется. А вот с кем?.. Возможно, с тем, за кем он погнался.
Саша наклонилась и стала рыскать по кабинету, словно берущая след ищейка. Но вскоре выпрямилась и облегченно выдохнула:
– Слава богу, крови нет. Непохоже, чтобы тут дрались.
– Да уж, – согласился Мирон. – Олег Константинович если уж дерется, то рваной бумагой дело не обходится.
– Кресло ж еще…
– А на нем есть кровь?
– Не видно.
– Значит, оно не выступало в качестве оружия. Скорее всего, преступник за ним прятался.
– Ой! Хорошо, что ты подсказал, – подскочила к отцовскому столу Саша. Выдвинула верхний ящик и удивленно пробормотала: – Пистолет на месте…
Мирон вспомнил, как сыщик целился в него из этого пистолета, и поморщился:
– Ну, это еще ни о чем не говорит. Может, он просто не успел его взять.
– Или забыл, – согласилась Сашенька. – На папу это очень похоже. Мама рассказывала, что однажды он повел меня, маленькую, на прием к врачу, но сначала забыл, куда нужно идти, и вместо поликлиники пришел в милицию, а в итоге забыл там меня. Потом оправдывался тем, что постоянно путает телефоны 02 и 03, хотя в том случае звонить никуда было и не нужно.
– Кстати, – встрепенулся Мирон. – Мы ведь можем позвонить Олегу Константиновичу и узнать, что случилось! Надеюсь, в вашем мире есть мобильные телефоны?
– Ну, ты уж вообще нас за дикарей принимаешь, – фыркнула Саша, но за дельную мысль Мирона все же похвалила. А потом достала из кармана мобильник и сунула парню под нос: – Вот, смотри! Между прочим, крутая модель.
– Небось опять американский, – не сдержался и ухмыльнулся Мирон. А потом и вовсе хихикнул: – Или еще скажешь – корейский!
– Между прочим, и корейцы, и американцы тоже неплохие гаджеты делают. Но этот – финский.
– Ну наконец-то хоть что-то российское! – вознес к потолку руки Мирон.
– Ты что, глухой? Я сказала: финский, – по слогам повторила Сашенька.
– Я понял. Вот и говорю: российский.
– Слушай, Мирон, – с тревогой посмотрела на парня Саша. – А ведь я уже было поверила, что ты не сумасшедший.
– А… что тебя заставило опять в этом усомниться? – заморгал Мирон.
– Понимаешь, если что-то сделано в Финляндии, то оно никак не русское. Любой человек в здравом уме это скажет.
– Я и не сказал, что твой телефон русский. Я сказал, что он российский. В Российской империи произведен.
– А Финляндия… в России?.. – захлопала ресницами Сашенька.
– Ну, вчера еще была. Даже сегодня утром. А у вас что – нет?
– Не-ет… Хотя… – Саша вдруг вспомнила уроки истории. – По-моему, тоже была. Только не вчера. И уж тем более не утром. – Тут она нахмурила брови: – И вообще, какая разница, где он произведен! Главное, что звонить по нему можно.
Что Сашенька тут же и принялась делать.
О проекте
О подписке