Цитаты из книги «Столица на костях. Величие и проклятие Петербурга»

Непросто жить в городе, который и создан как бы вопреки природе, вопреки истории, вопреки обстоятельствам.

если Вы любите капитализм, Вам надо полюбить конкуренцию и безработицу; а если Вы любите социализм, любить надо тайную полицию и дефицит.

Жизнь в Петербурге – это жизнь на той же широте, на которой находятся и Скандинавия, и Русский Север. То есть в месте, где слишком много экстремальных факторов. Петербург испытывает пронизывающим сырым холодом, темнотой, метелями, наводнениями, коротким летом, удивительными красками на его мерцающем небе, болотами. Петербург – это Север в той же степени, что и Скандинавия.

Но ведь то, что является границей Европы, – одновременно и граница России. Петербург расположен на границе России с Европой.

Но и в ряду таких городов-символов, как Архангельск или Одесса, Петербург резко выделяется. Тут, что ни говори, совсем другой масштаб. Петербург больше и по размерам, и по глубине своего воздействия на человека, по степени своих отличий от всего остального.

Петербург удивительным образом оказывается сразу на нескольких границах. Самая очевидная из этих границ – это граница суши и моря.

А ведь с кем с кем, а с Новгородом Великим у Москвы свои, давние счеты… Да и со всем Северо-Западом тоже.

Если проследить, для какого именно региона Санкт-Петербург становится своего рода «региональной столицей», то легко убедиться – это как раз территория Новгородского государства.

Казалось бы – уж петербуржцы-то должны лояльно относиться к властям предержащим. А они проявляют постоянное, устойчивое стремление дистанцироваться от начальства, жить не по велениям царей и чиновников, а по собственной воле. Культ частной жизни, попытка уклониться от государственного тягла, умение и желание копить деньги, насмешливое отношение ко всякому «должен» и «обязан»…

Уже в начале – середине XIX века проявляется парадоксальное сходство жителей Санкт-Петербурга и новгородцев – жителей Древнего Новгорода. Та же активность (Лев Гумилев назвал бы ее пассионарностью), та же ориентация на Европу, тот же отказ относиться к властям и их решениям со звериной серьезностью.