– Вот чёрт!

Доктор Эммет Браун,

«Назад в будущее»

Глава 1

Сумерки наступили быстро. Тёплое солнце исчезло за высоким зелёным склоном, и городок накрыла тень. Утих беззаботный бриз, да и море, словно устав за день, успокоилось и молчаливо замерло. Вода едва слышно плескалась об изрезанную трещинами и выбоинами стену волнореза. На самом краю этого нагромождения огромных плит, похожего на замшелые руины древнего замка, сидел паренёк. Он изредка бросал в воду камешки, отчего по мелкой ряби волн разбегались тонкие круги, и в вечернюю тишину улетало ленивое «плюх».

Вскоре в ладони паренька остались только обкатанные морем шероховатые полупрозрачные стеклышки. Закатное небо, отражённое в тихих волнах, светилось внутри этих застывших цветных капелек переливающимся светом, и от его странной красоты невозможно было отвести взгляд.

Вода медленно превращалась из опалово-розовой в темно-синюю, и, наконец, почернела совсем. Стало прохладно. Паренёк ловким движением вскочил на ноги и напоследок посмотрел на уходящую вдаль бесконечность. Где-то над горизонтом среди едва заметных звёзд плыл мигающий огонек самолёта, и казалось, что кроме него вокруг не движется больше ничего.

Улочка, на которую вышел паренёк, тонула в желтоватом полумраке. Редкие фонари терялись среди пышных крон, и света их хватало лишь на то, чтобы нарисовать на асфальте причудливые узоры теней.

Услышав позади себя торопливое шарканье, паренёк обернулся. По дорожке семенила, слегка прихрамывая, сгорбленная старушка в длинном неопрятном платье. Она помахала рукой, очевидно, попросив остановиться. Резкий запах дешёвых духов смел тонкий аромат ленкоранской акации, окутывавший улочку, и паренёк поморщился.

– Стой, постой, молодой-красивый, – немного задыхаясь, сказала старушка. – Весь день тебя искала.

– Что, ручку позолотить? – улыбнувшись, ответил паренёк.

– Бог с тобой, – цыганка махнула рукой. – Не надо мне ничего. Я тебе только скажу, ты не спрашивай ничего, и не пытай. Просто послушай. Что-то странное должно случиться скоро. Смотри почаще вдаль. И помни, что за зелёным морем наступит черная тьма. Всё.

– Спасибо… бабуля, – нахмурившись, пробормотал паренёк. – Доброй ночи.

Цыганка кивнула, и снова по узенькой улочке побежали шаркающие звуки. Тихо прошелестел в кронах легкий ветерок, запахло кипарисами и морем.

Паренёк пожал плечами и быстрым шагом направился вверх по улице.

Громко лязгнул засов на калитке, и тут же в окне загорелся свет. Скрипнула рама. В жёлтом прямоугольнике окна появился женский силуэт.

– Эмиль, это ты?

– Да, Нонна Михайловна, добрый вечер!

– Добрый, – кивнула женщина. – К тебе сегодня приходили.

– Кто? – вскинув бровь, спросил паренёк.

– Не знаю, мужик какой-то. Вроде пенсионер, по виду так. Тебя спрашивал, а я говорю: «Эмиля дома нет». А он такой: «А когда вернётся?» А я ему: «А вам, собственно, зачем?» А он бороду почесал, калитку закрыл, да только его и видали.

– Интересно, кто бы это мог быть, – пробормотал Эмиль. – Ведь даже я сам неделю назад не знал, что буду жить именно здесь. Ладно, утро вечера мудренее. Посмотрим.

В уютной комнатке на цокольном этаже было прохладно и свежо. Эмиль аккуратно повесил одежду на спинку стула и рухнул на кровать. Заскрипели на разные лады пружины, всё вокруг закачалось и заплясало. Эмиль закрыл глаза, и не заметил, как заснул.

Утреннее солнце пробивалось в окно через плотную листву виноградника и рассыпалось по скатерти яркими пятнышками. Эмиль смотрел на поднимающуюся пенку в турке, и недоумевал, как ему удалось ни разу за вчерашний вечер не удивиться. Сегодня же вся эта история с цыганкой казалась чьей-то нелепой выдумкой, не стоящей внимания.

Эмиль снял с огня заворчавшую турку и наполнил до краев большую глиняную чашку. Нонна Михайловна охотно разрешала пользоваться кухней и всей посудой, которую там можно было найти, но Эмиль всегда ограничивался только утренним кофе. Готовить что-то серьезное не хотелось.

Над головой послышалось зловещее шипение и позвякивание. Эмиль вздрогнул, обернулся и нашел взглядом старинные часы, висевшие около окна. Прочихавшись, они принялись гулко бить. Девять. Море, конечно, уже похоже на суп с фрикадельками. Эмиль почти вживую услышал крики возмущенных мам и несмышлёных детей, увидел суету и беготню, почувствовал запах пива и варёной кукурузы. Нет уж, если и идти купаться, то не сейчас, а как вчера, ближе к ночи. Проспал, что же тут поделаешь. Завтра все-таки стоит заставить себя проснуться раньше, а то какой смысл в том, чтобы приехать на море и не плавать.

Впрочем, идея прогулки по старинному городку тоже выглядела привлекательной, и Эмиль, допив кофе, легким шагом выскочил из дома. Узкие извилистые улочки, со всех сторон заросшие кипарисами, туями и мушмулой, переплетались и разбегались в разные стороны, превращая город в лабиринт. Чем дальше уходил Эмиль от дома, тем труднее становилось идти – дорожки и переулки медленно, но верно ползли вверх по склону. Повсюду попадались необычные виды – небольшой водопад с хрустально чистой водой, старинные развалины и непонятные скульптуры.

Эмиль увлечённо сворачивал в переулки, нырял под арки, протискивался между заборами и кустарниками на узких тропинках, и, наконец, вышел на пустырь, покрытый жухлой травой. Городок исчез за рядами деревьев, и притих, словно играя в прятки. Эмиль остановился, посмотрел по сторонам и провёл ладонью по затылку. Дорога кончилась, никуда не дойдя, да ещё и потерялась в высоких желтоватых зарослях. Все замерло в безмолвии.

Совсем рядом громко крикнула птица. В траве что-то прошуршало, а в вышине крон скрипнула ветка. «Странное должно случиться скоро», – промелькнуло в голове. Мурашки прохладными ручейками пробежали по рукам.

– Нас невозможно сбить с пути – нам по фигу, куда идти, – пробормотал Эмиль.

Не тратя время на поиски тропинки, он решительно шагнул прямо и принялся прокладывать другую. Куда угодно, но только подальше от этого непонятного пустыря. На счастье, впереди темной стеной возвышались сосны.

В густой прохладной тени высоких деревьев пахло хвоей и почему-то яблоками. Эмиль прибавил ходу, заставляя себя ни в коем случае не оглядываться. Вскоре в просвете между стволами показались серые пятна асфальта, и быстрые шаги превратились в бег.

Остановившись посреди дороги, Эмиль отдышался, вытер со лба холодные капли и огляделся. Вдоль потрескавшегося полотна в обе стороны тянулся высокий кирпичный забор. Слева вдалеке поблескивала на солнце покатая крыша. Эмиль решил больше не доверять интуиции и направился туда, где дорога шла под горку.

Скоро забор кончился. Неровно висящая на самом углу белая табличка лаконично сообщала: «ул. Верхняя». Эмиль пожал плечами, почесал нос и вздохнул. Ему отчаянно захотелось оказаться в толпе – где угодно, хоть на базаре или в ночном клубе, только не здесь, не в этой иллюстрации к роману про исчезновение человечества.

Резко ударил в уши звук запускаемого мотора, и Эмиль улыбнулся. Стараясь казаться спокойным, он двинулся вниз по улице. Появились дома, побежали между столбами провода. Тишина осталась позади, и воздух наполнился привычным гулом.

Впереди показался перекресток со светофором, и Эмиль чуть не подпрыгнул от радости. Теперь осталось лишь спросить, как пройти до переулка Шмидта, и закончить блуждания. Эмиль подошёл к переходу и остановился перед двухэтажным домиком с вывеской, изображавшей что-то похожее на плохо завязанный мешок муки.

Вдруг дверь распахнулась, и на всю улицу раздался громкий голос с сильным кавказским акцентом:

– Дорогой генацвале, попробуй мои хинкали! Не обижай старика отказом, порадуй меня заказом!

Эмиль приветливо улыбнулся и вошел в прохладное помещение, наполненное запахами кинзы, лука и аджики.

Глава 2

Стройный пожилой мужчина в безукоризненно белом поварском халате и очках проводил Эмиля к столику и вручил меню.

– Ты мой первый гость сегодня, – сказал он. – Если закажешь хинкали, хачапури дам бесплатно.

– Буду очень рад, – кивнул Эмиль. – С бараниной, пожалуйста.

Старик исчез за дверью с цветным стеклом, но уже через пару минут появился снова, на сей раз с подносом.

– Пить что будешь? Хванчкара, киндзмараули?

– Э… Я вообще-то как бы… Тем более, утром, – растерялся Эмиль.

– Вах, что ты говоришь, какое утро? Время обедать! А за обедом стакан доброго вина – это как поцелуй любимой. Но как хочешь. Тебя, кстати, как зовут?

– Эмиль.

– Э… Татарин? Нет? А, да какая разница! Будем знакомы. Тариэл.

– Ого, – Эмиль вскинул бровь. – Это… На эльфийском?

– На грузинском! – громко и с достоинством воскликнул повар. – Означает «царь-герой». Ну, конечно, царь я только в этом заведении, а героем и совсем никогда не был, но зато всякий в этом городе знает, что у Тариэла всегда есть, чем спастись от голода, и всегда наготове графин «Киндзмараули». А ты как здесь оказался?

– Просто приехал пожить немного. Море, горы…

– Турист, – понимающе кивнул старик. – А где остановился?

– Неподалёку от рынка, в частном доме полуподвал снимаю.

– Там многие так делают, да. Лучше, чем в гостинице. Давно приехал?

– Позавчера. И ничего не успел за это время, только погулял по рынку, посидел на берегу, поболтал с цыганкой и заблудился в городе.

– У нас легко потеряться, – усмехнулся Тариэл. – Город старинный, улицы запутанные. Но тут через пару кварталов есть местечко, обзорная площадка такая. Весь склон видно, как на ладони. А один раз увидишь – поймёшь, и уже не заблудишься. Как выйдешь, направо по перекрестку и через два светофора налево, вдоль зеленого забора. Да, спросишь. Её все знают. А у кого остановился, кстати, скажи?

– У Нонны Михайловны, – ответил Эмиль после некоторого колебания. – Знаете?

– Вах, как не знать? Хорошая женщина, очень душевная! У нее сын военный, не поймёшь, где живет. То в Краснодаре, то в Пензе, то ещё куда его занесет. Вот она и ищет постояльцев, чтобы не скучно было. Вай, хинкали! Ох, заболтался я тут с тобой!

Старик лихо вскочил из-за стола и снова исчез за белой прозрачной дверью. Эмиль медленно прошёлся взглядом по убранству кафе. Занавески на небольших окнах, скатерти, посуда – всё сияло чистотой и свежестью. Даже картины на стенах выглядели так, будто их только что вымыли. На всех столиках стояли глиняные подставки с белоснежными салфетками и сверкающие пузатые солонки. «Блин, как в музее, – подумал Эмиль. – И он один всё сам делает!»

Оказалось, что старик унёс меню, которое могло бы немного скоротать ожидание. Пришлось рассматривать картины. Сюжет везде был один и тот же – праздничный стол с винами и десятками блюд, и грузины в черных бурках. Наивная живопись, больше похожая на работы учеников художественной школы, неожиданно понравилась Эмилю. От них поднималось настроение, и разгорался аппетит.

Дверь распахнулась, и в зале, словно сказочный джинн, появился Тариэл. С трудом верилось, что один человек может удержать на руке поднос столь невероятных размеров, да ещё и заполненный от края до края. Хинкали с бараниной, кажется, не составляли и десятой доли того, что нёс повар. «Прощайте, мои маленькие финансы, – пронеслось в голове. – Впрочем, кажется, этот пир того стоит».

Эмиль в некотором замешательстве присел на краешек стула и чуть пододвинулся к столу.

– Зачем стесняешься? – спросил старик, усаживаясь напротив.

– Да как вам сказать, – пробормотал Эмиль. – Честно говоря, я даже не знаю, как половина из этого называется.

– Вах, кацо! Смотри. Это копчёный сыр сулугуни. Вот тут соусы – сацебели, ткемали и аджика. Хинкали едят руками, сначала надкусываешь – вот так, потом пьешь бульон, только осторожно, он горячий. Хачапури не забудь. Ну?

– Тариэл… А как вас по-отчеству?

– А, ну, Гиевич, так-то. Только ты меня так не зазывай. Давай, пока горячее, чего замер, как на первом свидании?

Эмиль аккуратно взял белый, покрытый мелкими капельками мешочек, и медленно надкусил его. В нос ударил горячий пар, отчаянно пахнущий пряностями и кинзой.

Спустя мгновение, а может, вечность, мир вновь вернулся на место. Вот только хинкали на блюде уже не было. Эмиль поймал весёлый взгляд Тариэла и улыбнулся в ответ.

– Это было непередаваемо круто, – сказал он. – Волшебный вкус. Вы настоящий мастер, честное слово!

– Вах, кацо, ты порадовал меня! Городок у нас маленький, и всех своих гостей я знаю давным-давно. Редко кто из туристов заходит сюда, уж больно от моря далеко. А у меня порядок такой – сначала ты мой гость, а потом друг.