Цитаты из книги «Осеннее преступление»

Самые жестокие ссоры выходят с теми, кого любишь.

Я помогал ему доставать яичные лотки. У меня шурин работает на птицефабрике. Можно еще? Анна налила ему еще чашку “смазочного материала”, одновременно ввернув вопрос, который заставил бы Йорана продолжать. – Яичные лотки? Йоран кивнул. – Для шумоизоляции. Симон устроил в Энглаберге музыкальный зал на втором этаже гаража. Ну, или студию. Я притащил туда двести яичных лотков всего за пару месяцев до несчастья.

“I’ll see you by the waters. The dark and lonely waters”

Since you went away the days grow long And soon I’ll hear old winter’s song But I miss you most of all my darling When autumn leaves start to fall.

The falling leaves Drift by my window. The falling leaves of red and gold.     I see your lips, the summer kisses, the sunburned hands I used to hold.

The falling leaves Drift by my window. The falling leaves of red and gold.     I see your lips, the summer kisses, the sunburned hands I used to hold.

“И ищущий находит, и стучащему отворят”.

Самые жестокие ссоры выходят с теми, кого любишь. Анна вычитала это вскоре после развода. Она тогда решила, что речь о романтическом чувстве, но теперь, став старше и умнее, понимала: утверждение применимо ко всем разновидностям любви. Между друзьями, братьями и сестрами, между родителями и детьми.

Интересно, вчерашней вспышки достаточно, чтобы он ее уволил? Может, и нет. Она в должности совсем недавно, и репутация в полицейских кругах у нее – во всяком случае до статьи в газете – была хорошая. К тому же не стоит недооценивать, что она женщина. Анна решила потягаться с мужчиной, который больше не состоит на полицейской службе и к тому же оспаривал ее авторитет, и, увольняя ее, полицеймейстер рискует сам подставиться под удар. Поэтому он будет ждать более веской причины. Например, подозрений в том, что она имеет отношение к смерти Хокана.

Мелкая ненужная ложь – защитный механизм, способ дистанцироваться от чего-то неприятного, чего-то, с чем человек не хочет иметь дела. – Вы с Симоном ведь были двоюродными? – спросила Анна. Мари поежилась.