Прекрасный вечер плавно переходил в ночь. С обеих сторон улицы призывно светились вывески питейных заведений и ресторанов, но кому они были нужны, когда руки грела свеженькая шаверма. Сегодня с маслинами и грибами, помимо курочки, помидоров, огурчиков и соуса – всё завёрнуто в восхитительный сырный лаваш. Может ли быть лучше? Виктор считал, что могло бы. Вот только по людной пешеходной улице проблематично гулять с собакой. Даже если это совсем маленькая, очень воспитанная, дружелюбная и игривая немецкая овчарка. Не так давно Виктору пришлось хватать Димона на руки с готовностью бежать, потому что откуда-то сверху, этажа с третьего, донёсся панический крик «Собака! Огромная собака! Она же неуправляемая!», вот только обернувшись как никогда в жизни быстро, чтобы оценить масштаб надвигающегося бедствия, он не увидел огромной собаки. С одной стороны, с другой стороны… Посмотрел на Димона. Тот ответил весьма красноречивым взглядом и урчанием. Выходило, что огромная неуправляемая собака – это он, либо Димон, либо сам Виктор. А ведь они тогда проходку для выставки репетировали и стойку пытались как положено сделать. Шея должна быть под углом 45°, а выходит 50°. "Абсолютно неуправляемая собака" – усмехнулся про себя Виктор, откусывая шаверму. С Димоном он как следует уже погулял, а завтра маркет, так что пёс останется на знакомого, от которого собственно и возвращался сейчас бес.

Над головой гирлянды из лампочек образовали реку сверкающих огоньков. Она всё тянулась и тянулась, увлекая за собой, хотя вместо долгих прогулок стоило бы готовиться к завтрашнему дню. Но привлекательность мерцающих огней была непреодолима. И так, глядя на гирлянды и жуя вкуснейшую шаверму, Виктор шёл вперёд. Зрение немного расфокусировалось. Всё, что попадалось в поле бокового зрения, расплывалось темным пятном, удачно оттеняя лампочки, желтый свет которых был таким теплым и нежным, как долгожданное весеннее солнышко.

Поймав эту замечательную волну благодушия, Виктор даже непроизвольно начал размахивать длинным похожим на хлыст хвостиком, а спрятанные от посторонних глаз рожки потихонечку проступили сквозь морок, демонстрируя прохожим