© Шанская А., текст, 2024

© Сафро Е., иллюстрации, оформление обложки, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2024

Лето. О том, как быстро меняется жизнь…

20 июля

Я уже собиралась ложиться спать, когда телефон зазвонил Полиной. Полина – это девочка-подросток, дочь моей подруги.

– Знаете, – сказала Полина, – тут кот из окна выпал. Я только окончание падения увидела и не знаю, из какого окна. Но кот, кажется, сломался.

Кот забился под балкон и смотрел на нас испуганными огромными жёлтыми глазами. Был он серый, полосатый, на лбу его красовалась буква «М».

– Красивый, – сказала я, рассматривая длиннющий котовий хвост.

– Конечно, красивый, – сказал кот. – Я же, считай, наполовину бенгал.

В том, что коты (и кошки, и собаки, и даже хомячки) умеют разговаривать, нет ничего удивительного. Когда жизнь только появилась на нашей планете, все друг друга отлично понимали, потому что знали: Земля – общий дом. Но потом кто-то из людей решил, что человек – царь, а все остальные слуги. Те, кто стали думать по-царски, перестали понимать животных. А люди, уверенные в том, что все мы в этом прекрасном мире одинаково важны, отлично слышат даже кузнечиков.

Кот попытался привстать, но не смог: с задней лапой что-то было не так. Я вздохнула:

– Пойдём, что ли, ко мне?

Кот присмотрелся оценивающе и спросил:

– А где ты живёшь?

– В соседнем доме.

– Этаж?

– Шестой.

– Одна?

– Нет. Муж у меня. И дети. Паша и Варя.

– И всё?

– Ну, кошка ещё…

– Одна?

– Две… Кошка Бася – толстенькая и беленькая. Кошка Шнурок – чёрненькая и вечно спящая.

– И всё?

– Ну, собака ещё… Рони…

– Да у тебя там дурдом. Породистая хоть собака?

– Не-а…

Кот закатил глаза:

– Знаешь, я, наверное, хозяина подожду. Он скоро придёт за мной. Всё-таки я бенгал. Наполовину.

– Я думаю, он бы пришёл уже.

– Нет-нет, – сказал кот. – Он придёт. Он просто не знает, что коты не летают. Я и сам не знал до сегодняшнего дня. Он сейчас увидит, что меня нет, и придёт.

Я пожала плечами и оставила кота – ну, вдруг и правда придёт хозяин за ним.

Бывают же чудеса.

21 июля

Ни свет ни заря я пошла к соседнему дому. В груди моей слабо теплилась надежда: вдруг действительно пришёл хозяин и забрал свою животинку непутёвую. Но под балконом, сжавшись в комочек, уменьшившись и совсем запечалившись, сидел кот.

– Не пришёл, представляешь? – прошептал он на вдохе и сморщил нос.

Я покачала головой:

– Пойдёшь со мной? У тебя ж явно что-то с лапой не то, давай к врачу съездим?

– Ну, разве что к врачу и обратно. А то хозяин придёт, а меня нет. Расстроится.

Я не стала спорить и подняла кота. Он вцепился своими красивыми большими лапами мне в кофту.

– Ну и пахнешь ты… – я поморщилась.

– Знаешь, если бы ты вылетела с седьмого этажа – и не так бы пахла.

– Наверное, – согласилась я, а про себя запо-

мнила: седьмой этаж.

– К какому врачу? – спросил вдруг кот.

– Так к ветеринару.

– У-у-у, – послышалось разочарование. – Я думал, к ортодонту, брекеты ставить – видишь, у меня тут клык кривой.

И кот показал мне свой клык.

– У хозяина стоят брекеты. Я тоже хочу.

* * *

Рентген оказался ужасным, как и заключение врача: лапа сломана в районе бедра, ещё и со смещением, ещё и с осколком.

– Вот так-то, кот. – Ветеринар показывал коту снимки и тыкал ручкой в перелом.

– Ты конкретно говори, айболит, сколько денег? – перебил ветеринара кот.

Ветеринар его понял. Все ветеринары понимают котов.

– Так тридцать тысяч.

– О нет, – сказала я и упала в обморок.

Когда я очнулась, кот сидел на столе и рассказывал ветеринару, какой у него богатый хозяин и как он всё оплатит, а эта девушка, что на полу лежит, просто…

– …просто водитель, – кот многозначительно поднял брови.

– В общем, чем скорее сделаем операцию – тем лучше, – сказал ветеринар. – Потом месяц реабилитации – и опять хороший кот.

– Я и так хороший.

– Но под балкон его больше нельзя.

Я кивнула и повезла кота к себе домой.

* * *

– Ну, кого ты ещё притащила? – спросила меня с порога Бася, увидев переноску.

– Вот: кот.

– Игрушка? – Бася присмотрелась.

– Сама ты игрушка, – мякнул тут же кот. – Впрочем, и правда, какая хорошенькая.

– Нет, Бася. Не игрушка, – сказала я.

– Живой, что ли? – уточнила Рони и принюхалась. – А чего от него так воняет?

– От тебя ещё и не так бы воняло, если бы упала с семнадцатого этажа, – огрызнулся кот.

– Ты же сказал, с седьмого. И вообще, кот, в твоём доме двенадцать этажей, – поправила я.

– Неважно.

– Относи его обратно, – сказала Шнурок.

– А я и не собираюсь здесь жить, – огрызнулся кот.

– Я не могу, – оправдывалась я. – У него лапа сломалась. Мы его починим и хозяина найдём.

– Не надо мне хозяина искать. У меня есть хозяин, – сказал кот. – И он за мной придёт. И у него квартира – покруче вашей будет! У него телевизор в каждой комнате и ручки на дверях золотые. А у вас одни книги.

– Чини его быстрее, – сказали мне хором животные и больше со мной в этот вечер не разговаривали.

* * *

Варя, Паша и муж Лёша отнеслись к коту ласковее.

– Ой, какой классный, – сказал Паша.

– Для тебя опасный! – отрезал кот.

– Какой-то он злой, – заметила Варя.

– Если бы ты с сорокового этажа упала…

– Кот, ну сколько можно…

Кот между тем смотрел на Лёшу.

– Ты муж?

– Муж.

– Чем занимаешься?

– Драматург.

Кот с уважением покачал головой.

– А мой хозяин менеджер.

Помолчали.

– Давайте напишем объявление, – предложила я. – Вдруг твой хозяин всё-таки приходил тебя искать.

– Что значит «всё-таки»? Конечно, приходил.

– Давайте, – поддержал Лёша. – Напишем: нашёлся кот в районе дома…

– Ты точно драматург? – кот прищурил глаза на Лёшу, потом зыркнул на меня. – Пиши!

Дорогой мой хозяин!

Вечером 20 июля я вышел погулять в окно. Если ты не заметил, я до сих пор не вернулся. Всю ночь я ждал тебя под балконом. Мне было очень страшно. Но ты не пришёл… Я тебя не сужу, хозяин. Наверняка у тебя были очень важные дела. Я немного поломался, но меня починили. Приходи за мной, мой мяу, забери меня, и будет нам счастье – ведь я знаю, что в душе ты тоже кот.

Ну и телефон свой не забудь оставить.

Я записала текст.

– Не починили же. Врём, получается, – сказала я.

– У тебя что, деньги есть меня чинить? Может, хозяин меня в более приличную клинику отвезёт. Знаешь, твой айболит у меня доверия не вызвал.

– Чини его быстрее, – сказали мне Варя и Паша и больше со мной в этот вечер не разговаривали.

22 июля

Мы расклеили объявления по всему микрорайону.

Никто не позвонил.

23 июля

Опубликовали информацию о коте в соцсетях, во всех возможных группах.

Никто не откликнулся.

24 июля

Дополнительно мы наклеили пять объявлений в том подъезде, из окон квартиры которого выпал кот. Мы наклеили их в лифте, в подъезде, у почтовых ящиков и на седьмом этаже – на всякий случай.

Тишина.

25 июля

– Кот, мне очень жаль, но тебя, похоже, всё-таки выбросили.

Кот отвернулся и целый день пролежал, спрятав нос в лапки.

26 июля

Удивительные существа люди.

Жестоки они бывают до ужаса, до страха, до отчаянного возгласа «ну как же так?». Могут выбросить котёнка и щенка, могут пройти мимо маленькой жизни, могут привязать собаку к дереву и оставить так навсегда, даже могут осуждать тех, кто спасает. Странные это люди, непонятные. Они думают, что свободны, а сама их душа привязана к чему-то тёмному и злому.

Но есть и другие. Они ничего не говорят, ничего не спрашивают, не учат жить. Они просто берут и помогают. Чужим, незнакомым, неродным. Просто верят. Нужна помощь? – поможем.

И вот на таких, других, держится наш круглый земной шар.

Деньги на лечение кота удалось собрать за два дня. Хватит их с лихвой и на операцию, и на лекарства, и на корм во время реабилитации.

29 июля

Сделали коту операцию. Теперь месяц он должен быть в «фонарике» и сидеть в клетке.

– Это чтобы он не разлизывал шов и не начал бегать и прыгать, – сказал врач. – Придётся потерпеть.

Кот кивнул.

– Ну и таблетки две недели, уколы неделю. Умеете делать уколы?

– Конечно, умею. Я хозяину делал. Бывшему… – буркнул кот.

Ветеринар кивнул с уважением и обратился ко мне:

– А вы?

– Умею.

– Ну и отлично. Ждём вас на осмотр дней через десять. Сложный месяц у вас впереди.

9 августа

Первые дни кот лежал. Иногда мы подходили и трогали его: дышит ли?

Лапа его была туго перебинтована, так что не было возможности ни встать, ни даже сесть. Глаза котовьи иногда туманились, и он, забравшись совсем в угол, смотрел в стену.

– Ну, кот, – я наклонилась к клетке. – Ты же понимаешь, что так надо. Что иначе не поправишься. Там такой перелом был…

Кот вздохнул.

– Выбросьте меня… На помойку… Как тапочек…

– Это он из-за хозяина переживает, – подсказала Бася.

– Да это понятно, – я покачала головой.

– Да где тебе понять? Где? Тебя выбрасывали из окна? За тобой не приходили? Тебя вот так бросали? А ведь у нас с хозяином даже песня была своя.

– Какая?

– Ты да я, да мы с тобой…

 
Ты да я, да мы с тобой…
Корма поедим,
Потом махнём на Ма-а-а-арс…
 

Есть у меня подозрения, что его хозяин коша-

чий язык не понимал и оттого слов пронзительных не слышал, а слышал что-то среднее между воем и визгом.

– Прилично поёшь, – сказала добрая Рони.

Кот махнул лапой, но видно было, что приятно ему.

– Чего уж… Кому я теперь буду петь? Вот и вы меня выставите. Подлечите и тоже из окна выбросите.

– Да что ты, кот. Мы тебя оставить не можем, сам видишь, – я показала рукой на двух кошек, собаку, двух детей и мужа. – Но мы тебе найдём отличную новую семью.

– А давай, – вдруг сказал Лёша, – мы тебе уже сейчас имя новое дадим? Новое имя – новая жизнь.

Кот восхищённо взглянул на Лёшу.

– Да… Драматург! Уважаю. А давай!

Много-много имён мы перебрали: Мурзик («Слишком просто!»), Барсик («Слишком глупо!»), Шпротик («Я не рыба!»), Фёдор Михалыч («Что за фрукт?»), Матрос («Меня укачивает!»), Жульен («Вот это ничего!»), Фунтик («Хрю-хрю»), пока Варя не предложила:

– Ефим! В честь прадедушки, которого я никогда не знала.

– А что… – Кот покрутил имя в голове. – Мне нравится. Буду вам, детки, как дедушка.

Варя и Паша поморщились. Бася кивнула. Шнурок спала. Рони завиляла хвостом.

– Картина маслом, – сказал Лёша.

25 августа

Ох, как ошибался врач, когда говорил, что месяц реабилитации будет сложным. Золотым он был, золотым.

Фима почти всё время проводил в клетке, выпускали его только, чтобы он сходил в туалет под общее умиление:

– Ох какой умница, какой чистоплотный котик.

Иногда Варя или Паша доносили Фиму до лотка и обратно, так было его жаль, хромоножку.

Ещё Фима выходил поесть.

– Конечно-конечно, я купила твой любимый – с тунцом, тебе ведь нужно поправляться, – говорила я, а Варя и Паша мягко, но безапелляционно отстраняли Басю, Шнурка и Рони: «Нет, вам нельзя». И те, милые наши, всё понимали.

А по вечерам мы брали Фиму к себе на диван и смотрели вместе кино. Кот, растянувшись, в блаженстве прикрывал глаза и лишь иногда картинно морщился. Мы сразу все напрягались:

– Что, Фимочка, болит?

– Чуть-чуть, – тихо шептал кот, и чувствовалось, что болит очень, но он терпит, прямо из последних сил терпит – ради нас.