Цитаты из книги «Хочу от вас ребенка»

Алена посмотрела на меня как на дебила. Я, может, таким и был, но уголки ее губ заметно полезли вверх, и если мне придется всю жизнь творить чепуху ради этой улыбки, блть, я готов стать чертовым клоуном, пусть только не плачет!

– Павел Алексеевич, будьте добры, найдите сестре что-нибудь теплое. Пацан задумался, затем понимающе хмыкнул и метнулся в прихожую, откуда спустя пару секунд притащил Аленке куртку. Мужскую. Хотелось бы верить, – свою. Я запихнул Феечку в рукава, застегнул молнию, набросил на голову капюшон и поцеловал в красный нос. Потом еще раз, пока заторможенная Фея не отмерла, но тут же ретировался, прихватив с собой виновника пожара.

Ее брат. О их семье я уже все узнал, как и то, что она воспитала его одна. Кроме друг друга, у них никого нет. От понимания этого захотелось дать пацану приличную затрещину. Здоровый жлоб, а сестру не берег. Довел, вон, Фею мою прекрасную. На меня косился. Я его помнил: видел в лифте. Тогда подумал, может, сын Волковой. Не сын, к счастью, но тоже родственник. – Тебя как зовут? – я кивнул пацану над макушкой Алены. Тот встрепенулся, пробежался по мне оценивающим взглядом, прищурился и настороженно оповестил: – Павел Алексеевич. Пацан не промах, однако.

– Я тебя прибью! Прибью! – кинулась на брата, но была отловлена руками Зайцева, который заключил меня в кольцо. – Не сильно? Вот это не сильно? – верещала я, глядя на притихшего брата в чужом пуховике и моих тапках. – Какого черта ты заряжал планшет в моей комнате, паршивец? Все мои вещи…все! Всё сгорело! Я осталась даже без трусов! – вскрикнула в сердцах, утыкаясь носом в ключицу Зайцева. – Ален, ну тихо…ну не переживай…Одни трусы у тебя все же есть… – успокаивающе погладил меня по спине Иван Романыч, – я сохранил, – шепнул на ушко.

– Ален, да там не сильно, ну че ты? – Пашка бубнил мне в спину, когда втроем поднимались на четвертый этаж. Зайцев шел с нами. Я не спрашивала зачем, почему и не надо ли ему на работу. Я просто тихо радовалась этому факту про себя. С ним мне было спокойней. Всегда. Желанный островок здравого смысла в бушующем вокруг меня море дурдома.

Эта Феечка сведёт меня с ума! Или уже свела. Я, по большому счету, плохо в этом разбирался, но чувствовал, что со мной что-то не так. Я бесился. Бесился от того, что Алена Алексеевна виртуозно избегала оставаться со мной наедине уже целую неделю, при этом мистическим образом постоянно попадаясь на глаза в сопровождении кого-то. Я не мог к ней подступиться, хотя наоборот должен был радоваться, что наша с ней единственная связь не вылилась мне проблемами вроде женских слез и истерик, проклятий и прочего дерьма, которые любят устраивать обиженные, считающие себя использованными женщинами. Но Волкова, мать ее, Алена Алексеевна умеет удивлять. Ее система координат вообще какая-то неопознанная человечеством. Поэтому…поэтому, бл*, использованным чувствовал себя я. Употребленным и выброшенным. Для тридцати семилетнего мужика подобные мысли нелепы, но я четко понял, что лучше и не пытаться копаться в этих мыслях. В них логики ровно столько, сколько во мне желания оставить ситуацию с Волковой так, как есть. То есть выгодно нам обоим, без претензий и намеков на что-то большее, но дело в том, что это что-то большее засело у меня на подкорке. Когда мне стало важно знать – где она и с кем? Когда произошло так, что держать Феечку в поле зрения мне стало жизненно необходимо? Покосившись, боковым зрением жадно следил за тем, как она беззаботно улыбалась Сотникову. Румяная, смешливая, с ослепительно сияющими зелеными глазами… Что этот зануда мог такого веселого ей рассказывать?! Уверен, Феечка хохотала просто из вежливости. Свою вежливость она растрачивала бескорыстно, всю без остатка, а на меня не хватало. Ведьма она, а не Фея…

Он намекал на наш секс? Я не была готова его обсуждать. И, судя по спокойному виду Зайцева, наблюдающего за мной, для него наш интимный эпизод мало что значил. Он находил его чем-то будничным. Мне следовало относиться так же, чтобы не вырыть себе еще одну яму на работе под названием «неразделенная любовь». Поэтому… ничего не произошло. Стечение обстоятельств. Нервы…

– Если вы не против, так и я только «за»! Вы не подумайте, пожалуйста, в моей просьбе ничего личного. И тем более я не прошу у вас никакого участия после. То, что у нас с вами не складываются приятельские отношения, с этой точки зрения даже хорошо… Хрена себе она шустрая! Я ничего вякнуть не успел, а от меня уже чуть ли не родили. Чем больше она говорила, тем больше мне казалось, что я стал участником какого-то дешевого водевиля.

Всё это было, конечно, забавно, но абсурдность нашей беседы, порядком, утомила. Устроенный ею фарс надо было финалить. В крови зашипел азарт предвкушения. – Так и быть, уговорили. Сам процесс и никаких обязательств, – решительно подскочил с места. – Э-э-э…п-процесс?! – Феечка непонимающе округлила красные губы, но я, не дав ей опомниться, подхватил ошарашенную под локоть и вытряхнул с дивана. До нас никому не было дела, когда, перехватив женскую ладонь, я потащил покачавшуюся на шпильках провокаторшу за собой. – И-иван…Рроманыч…а мы куда? – прилетел мне в спину взволнованный женский голос. – Как куда? Делать вам ребенка…

–  Хм… Всё это прекрасно, Алена Алексеевна, но… почему именно я? – Ну-уу…– протянула Феечка свое излюбленное «ну» и чудовищно покраснела. Казалось, что жаром её пылающих щек можно было поджечь ви́ски у меня в стакане. Волкова опустила глаза, прикрыв их ресницами, нахмурила брови. – Понимаете, Иван Романыч, у вас пальцы ровные. И щетина хорошо растет. И рост…Телосложение пропорциональное. И…глаза, – она беспомощно замолчала и резко вскинула взгляд вверх, к моему лицу. Твою мать. Всякое мне женщины говорили, но восхищаться тем, как растет моя щетина… – В общем, Иван Романович, – тем временем продолжила искусительница гораздо бодрее и уверенней, – физически вы мне очень подходите. Ну а ваш скверный характер…по наследству не передается. В отличие от шизофрении. У вас же нет в роду шизофрении? А то был у меня тут ещё один кандидат… – Феечка сердито нахмурилась, будто до сих пор негодовала из-за этого несчастного кандидата с неподходящей родословной. Я залпом опрокинул в себя остатки виски. Оказывается, я еще и не первый в этом театре абсурда. М-да… – Кажется, не было, – прохрипел, справляясь одновременно с удивлением и приличной дозой влитого в себя алкоголя. – Ну вот видите! Вы отличный вариант! –  радостно подхватила Алена Алексеевна, и её зеленые глаза пьяно и счастливо засверкали. – Хоть и запасной, – пробурчал себе под нос, чувствуя совершенно иррациональную горчинку досады на языке. –  И много было кандидатов? –  едко поинтересовался. – Что вы, – отмахнулась. –  Вы второй. Не переживайте. Да я, собственно, не переживаю. Я в полном ахере. – Это утешает… Второй в очереди…Ладно. А как же будем воспитывать? – я подался к ней еще ближе. –  Жениться, что ли, будем, Алена Алексеевна? – Боже, нет! Мне нужен только ребенок и все! Я буду очень рада, если после этого вы вообще обо мне забудете! Хотите, где угодно в этом распишусь. – Звучит как мечта… – хмыкнул я, блуждая любопытным взглядом по её запрокинутому ко мне лицу.