Пробка дико бесила. Я опаздывал в офис, и хотя вполне мог позволить себе подобное, сегодня меня все раздражало. Начиная от летнего меню, что я решил лично создать для одного из ресторанов, заканчивая звонком бывшей, принявшейся донимать меня в последнее время особенно яростно.

– Да твою же маааать! – выругался, сцепив зубы, когда меня подрезала чья-то тачка.

Наверняка бабская – небольшой и старенький Рено, который только на свалку, а не разъезжать на нем по улицам мегаполиса.

В любом другом случае, я бы обогнал видавшую виды колымагу и, притерев к обочине, рассказал, что думаю о подобной манере вождения. Но сейчас не хотел тратить время.

Все же добравшись до офиса, сделал вдох-выдох. С чего так завелся, не понимал и сам. Наверно, надо будет нервишки подлечить – и не привычным способом, а у какого-нибудь мозгоправа.

Когда поднимался в лифте на тринадцатый этаж, телефон, чтоб его, зазвонил снова. Наверняка опять Виолетта, от которой уже было так тошно, что хоть на стенку лезь.

Мы расстались не так давно, но Летти, как она сама просила себя называть, уже успела об этом пожалеть. А я – нет. Просто в один момент понял, что меня не устраивают холодные, как остывший ростбиф, отношения. И такая же холодная постель, даже если в ней и происходило то, в чем Летти показывала все свои умения., весьма, надо сказать, разнообразные. Может, это было приближением старости?

Глянув на экран телефона, вздохнул с облегчением – Марк Жук, один из тех, кого я был рад слышать всегда.

– Слушаю, – ответил на звонок, и тут же меня ошарашили.

– Через неделю, Ноттингем, благотворительный фестиваль. Будешь?

А Жук умел ввести в ступор.

– Что за фестиваль? – уточнил, выходя из лифта, уже зная, что скорее всего, поеду. Наверно, именно этого мне и не хватало – немного развеяться.

– Шефы устроят мастер-класс для детей с ограниченными возможностями. В остальном – грандиозная обжираловка, как и всегда.

Я хмыкнул, добравшись до приемной. Кивнул секретарше, обвел глазами помещение, и уже собрался идти в кабинет, когда мои ноги приросли к полу.

– Я перезвоню, окей? – спросил у Марка, и не успел тот ответить, отрубил связь.

Это была она.

Нет, не так.

Мне навстречу поднялась Диана. Женщина, черты лица которой я помнил досконально. Но понял это только сейчас, когда увидел ее вновь. Мы виделись лишь однажды, но эта встреча до сих пор не шла у меня из головы. И тому были очень веские причины…

– Олег Владимирович, к вам посетители, – озвучила секретарша очевидное.

А я стоял напротив и понимал простую вещь – Диана меня не узнала.

– Добрый день, – заговорила она, и я посмотрел на паренька, лет пяти, которого Диана держала за руку. – Мы с вами незнакомы, но…

Она запнулась и, опустив взгляд, покачала темноволосой головой. На губах заиграла легкая улыбка, полная смущения.

– Мы с вами незнакомы, но? – подсказал я хриплым голосом. А в голове моей проносились миллионы вопросов, главным из которых был лишь один – со стороны Дианы это притворство, или..?

– Но мы с Матвеем лично пришли, чтобы поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь.

Я нахмурился, снова переводя взгляд на мальчишку. Твою… дивизию! Это же я, собственной персоной, только на тридцать лет младше.

Во рту стало так сухо, что язык прилип к небу, мешая произнести хоть один звук.

Теперь я узнал парня – именно на его лечение я перевел деньги какое-то время назад. И тоже не забыл – ни его огромных глаз, полных какой-то безнадеги, ни кучеряшек, торчащих в разные стороны.

– Пройдемте ко мне в кабинет, – сказал, когда смог говорить. – Кофе?

– Если можно, – кивнула Диана. – Но мы бы не хотели вас отвлекать.

– Вы меня не отвлечете, – заверил я мать моего сына.

Черт! Почему от этой мысли все внутри переворачивалось? Я ведь еще двадцать минут назад даже помыслить не мог ни о чем подобном!

– Света, два кофе и мороженое для Матвея.

– Олег Владимирович, но…

– Никаких «но». Чтобы все было через десять минут.

Распахнув перед Дианой дверь, я пропустил их с малым в кабинет и зашел следом. Сердце, как сумасшедшее, билось с такой скоростью, что этот звук казался мне слышимым всеми. Однако Диана выглядела расслабленной, хоть и продолжала смущаться.

Нет, она и взаправду меня не узнала.

Я посмотрел на Матвея. Он оглядывался с интересом, но в карих глазенках была опаска. А потом вдруг сорвался с места и, подбежав к столу, схватил мою Золотую Цесарку.

– А это что? – потребовал он ответа.

– Матвей! – воскликнула Диана с таким ужасом в голосе, как будто он не Цесарку схватил, а звезду Мишлен. Которой у меня, впрочем, пока не имелось.

– Это один из самых почетных призов, – пояснил я и сделал то, чего не ожидал от самого себя.

Присел перед сыном (а в том, что это именно мой сын, я не сомневался) на корточки и улыбнулся.

– Нравится? – уточнил у Матвея.

– Я люблю призы, – кивнул он в ответ. – У меня есть… – Нахмурив брови, Матвей принялся вспоминать, что у него есть.

– Диплом победителя, – подсказала Диана.

Она уже обосновалась – присела на край стула и теперь смотрела на нас. А мне вдруг стало очень интересно – если она меня не узнала, то… от кого же, по ее мнению, родился Матвей? Это я и планировал выяснить в самом ближайшем будущем, пока же нужно было наладить с Дианой мало-мальский контакт.

– Диплом победителя – это просто отлично, – похвалил я, распрямившись.

Секретарша как раз внесла кофе и мороженое, за которым ей наверняка пришлось сбегать в ближайшее кафе.

– Я не спросил, можно ли Матвею сладкое, – произнес, когда Света расставила напитки и крем-брюле на столе.

А потом она застыла и, нахмурившись, стала рассматривать ребенка. Черт, еще не хватало, чтобы по офису поползли слухи!

– Можно, – кивнула Диана и улыбнулась. – С некоторых пор я стала его баловать.

Пока Матвей уплетал мороженое, я вопросительно посмотрел на Свету. Она наконец отмерла и, рассеянно оглядевшись, извинилась и вышла.

– Сейчас у Матвея все хорошо? – осторожно спросил у Дианы, опираясь бедром на край стола.

Судя по всему, ребенок уже был здоров, да и со слов его матери я понял, что жизнь сына вне опасности.

– Да, сейчас все хорошо. Конечно, мы регулярно обследуемся, но с ним все в порядке. Спасибо вам большое.

Она снова улыбнулась мне – тепло и открыто. Я не удержался от ответной улыбки, но конечно, кое-что меня продолжало напрягать. А именно та ситуация, в которой мы все оказались.

Мы познакомились с Дианой около шести лет назад в клубе. Ну как, познакомились? Я был в компании на мальчишнике лучшего друга. Напитки покрепче, слова покороче… Я принял ее за другую – одну из нескольких бабочек, прилетевших скрасить время для нашей мужской компании. А когда оказалось, что она не только не легкодоступная девица, но еще и была невинной до меня…

Я пытался ее найти. Сам не знал, зачем. То ли от воспоминаний о том, как она вся зажималась со мной, пыталась отстранить, а я – принимал это за игру. То ли потому что была первой, кто настолько смог зацепить с тех пор, как я расстался со своей невестой.

И вот теперь… черт побери! Да она же наверняка от меня залетела после той ночи! Только почему сейчас давала понять, что видит впервые? Или все это было лишь искусной игрой? Да, возможно.

Давая деньги на спасение Матвея, я не скрывал своего имени. И могло получиться так, что Диана узнала, кто был тем самым благотворителем, поняла, что именно я – отец Матвея и теперь пришла ко мне. Но, если так и было, стоило признаться – ей чертовски хорошо удавалась актерская игра.

– Не благодарите, Диана. Никакие деньги не идут в сравнение с тем, что касается человеческой жизни. Тем более, если речь идет о жизни ребенка.

Твоего ребенка, Волков, – тут же добавил внутренний голос.

Только теперь мне нужно будет понять, как выяснить, правда ли это. И что делать с пониманием, что меня могли попросту не узнать.

– Мама, я доел, – объявил Матвей и, отставив стаканчик из-под мороженого, слез со стула. – Ты обещала еще и в зоопарк.

– Да.

Диана тоже поднялась и, поставив пустую чашку на поднос, снова мне улыбнулась. Нет, она не могла притворяться. Она взаправду не узнала во мне того парня, с которым провела ночь.

– Мы поедем, Олег Владимирович. Еще раз спасибо вам за все.

Она произнесла эти слова, а у меня внутри все перевернулось. Матвей и Диана вот так вот уедут, и этот малыш не будет знать, что я – его отец? И сама Диана… она меня попросту не вспомнит?

– Диана, подождите, – сказал, когда они направились к выходу из кабинета. – Возьмите мою визитку.

Я нашел на столе белый прямоугольник с написанным на нем номером телефона и протянул Диане. Та взяла визитку после некоторых раздумий.

– Надеюсь, что если повод позвонить мне и найдется, он будет совсем не таким, какой свел нас вместе раньше.

На этом моменте я цепко всмотрелся в лицо Дианы, потому что фраза моя звучала весьма двояко. Но, кажется, она поняла все весьма однозначно.

– Да, я тоже надеюсь, что таких поводов больше не будет. Спасибо вам, Олег Владимирович.

Они ушли, а я некоторое время простоял, глядя им вслед, после чего подошел к окну. Матвей и Диана как раз усаживались в машину. В тот самый старенький Рено, который подрезал меня по дороге на работу. Усмехнувшись, покачал головой – а ведь наше второе знакомство могло состояться раньше и прошло бы в менее дружелюбной атмосфере.

Дождавшись, пока машина отъедет от офиса, я повернулся и осмотрел кабинет. Мне на глаза попалась пластиковая ложка, которой ел мороженое Матвей. Кажется, можно сделать анализ на днк, использовав ее в качестве подручного материала.

Меня охватило какой-то странной лихорадкой, какой я не испытывал ни разу в жизни. Выглянув из кабинета в приемную, я отдал распоряжение секретарше:

– Дай мне все контакты, которые оставила Диана. Все, что ты записала.

Света воззрилась на меня с таким выражением на лице, что мне тут же захотелось ее уволить к чертям собачьим за возможные последствия от ее болтливого языка (если таковой все же обнаружится через время).

– Хорошо, Олег Владимирович. Сейчас я приберу в вашем кабинете.

Она быстро взяла себя в руки и уже направилась в мою сторону, когда я ее остановил:

– Не нужно, все потом, – сказал ей, и прежде чем секретарша снова одарила бы меня удивленным взглядом, скрылся за дверью.

Старенький Рено Логан тяжело вздохнул, когда я нажала на педаль газа, и неторопливо, словно бы неохотно, двинулся с места. Эта машина была тем немногим, что я не успела продать в тот страшный период, когда жизнь сына висела на волоске. И то только потому, что никто не хотел ее брать, да и денег она много не принесла бы. Не покрыла бы даже сотой доли от дорогостоящего лечения.

Для любой матери, наверно, нет ничего страшнее ситуации, когда оказываешься лицом к лицу с такой бедой, как болезнь твоего ребенка. Хуже того – с невозможностью ему помочь, потому что требуемой на лечение суммы не видела в глаза за целую жизнь. Я до последнего момента не знала, удастся ли собрать нужное количество денег и когда кто-то сделал очень щедрое пожертвование – поклялась себе, что поблагодарю этого человека лично.

Мне хотелось сказать ему так много добрых слов, но при встрече все они куда-то подевались, подавленные странным чувством, будто я знала Олега Волкова не только по фотографиям в интернете.

Но этого никак не могло быть! Таких мужчин, как он, попросту не забывают. И скорее всего это была не более, чем иллюзия, рожденная его известностью. Как я выяснила впоследствии, разыскивая человека, спасшего жизнь моего сына, Олег Волков был знаменитым шеф-поваром и бизнесменом. Наверняка я просто видела его прежде где-нибудь по телевизору и не более того.

Занятая этими мыслями, я не сразу поняла, что Матвей ведет себя непривычно тихо, хотя обычно сын охотно болтал обо всем на свете, начиная со своих друзей и заканчивая тем, что ему попадалось на глаза из окон машины.

– Эй, о чем задумался? – спросила я, кинув взгляд на сына и улыбнувшись его серьезному, сосредоточенному виду, с которым он вертел в руках любимую мягкую игрушку – пингвина в смешной голубой шапочке.

В ответ на мой вопрос сын лишь тяжело вздохнул. Я уже решила было, что он так ничего и не скажет, но Матвей неожиданно произнес:

– Мне понравился дядя Олег. У него глаза добрые.

И после паузы сказал то, отчего у меня все внутри перевернулась:

– Я бы хотел, чтобы мой папа был на него похож. У дяди Олега даже награды есть, – пробормотал Матвей с настоящим благоговением.

А я до боли поджала губы, чтобы не выдать своей реакции.

Господи, мне, наверно, до конца жизни не избавиться от стыда перед сыном за то, что я не знала, кто его отец. Нелепая, безумная ситуация, но я действительно не имела об этом ни малейшего понятия! Хуже того – я, кажется, даже не желала этого вспоминать. Так мне сказала психолог, к которой меня притащила мама.

Я прикрыла глаза, вспоминая тот ужасный момент, когда вдруг выяснилось, что я беременна. В ушах, как наяву, стояли крики мамы, которая сначала обвиняла меня в том, что я развратница, а потом плакала, умоляя признаться, кто этот негодяй, который меня, как она выразилась, обрюхатил.

Но мне решительно нечего было ей рассказать! До того момента, как попала к гинекологу на прием из-за пропавших месячных, я даже не подозревала, что уже не девственница. И когда узнала о том, что внутри меня растет новый человек, долго не могла в это поверить. Не могла принять.

В тот ужасный период, когда Матвей боролся за жизнь, я винила во всем себя. В том, что не знаю, кто его отец и мы не можем обратиться к нему за помощью; в том, что поначалу не хотела принимать факт своей беременности, не была готова стать матерью… Мне казалось – кто-то свыше наказывал меня за все это. И как только не сошла с ума за то время, когда сын болел – не знала и сама.

Понимание, что у меня нет ничего дороже, чем мой ребенок, пришло в тот момент, когда я впервые взяла его на руки. Пусть даже рядом не было человека, который разделил бы со мной это счастье. Именно счастье, равного которому нет.

– Твой папа… – начала я, тщательно подбирая слова для этого самого трудного разговора, – самый лучший человек на свете. Иначе и быть не могло, ведь он подарил мне тебя, – натянула я на лицо улыбку, повернувшись к сыну.

Если бы только мне и правда быть в этом уверенной! Отец Матвея мог оказаться кем угодно – наркоманом или алкоголиком и, как знать, может, именно этот факт повлек за собой проблемы со здоровьем у сына. Этого я точно знать не могла, но если верить моему психологу, то почти наверняка выходило, что этот человек как минимум был… насильником. Ирина Борисовна считала, что моя память просто заблокировала все воспоминания о той ночи, потому что шок от случившегося был слишком сильным.

Я ведь не была какой-нибудь беззаботной тусовщицей, готовой заниматься сексом с малознакомыми людьми. Совсем напротив – мама воспитывала меня в строгости, вбивая в голову, что секс между мужчиной и женщиной может быть только после свадьбы. И никогда прежде у меня с парнями не было ничего большего, чем поцелуи. Поэтому я не могла даже представить, что решилась бы вдруг на подобное развлечение. Такого желания у меня и не возникало – ни до той ночи, ни, тем более, после.

– Жаль, что я не узнаю папу, – сказал Матвей.

Он проговорил это совсем тихо, но я его услышала. И сердце снова сжалось от невыносимого чувства вины. К несчастью, у меня не было иного выбора, кроме как сказать сыну, что его отец погиб.

– Мне тоже жаль, – ответила ему, сворачивая на парковку у зоопарка. – Но у тебя есть я, а у меня есть ты. И это самое главное.

Матвей задумчиво кивнул, а когда вскинул на меня глаза, в них уже светились совсем иные чувства – предвкушение и надежда.

– Мама, а можно будет покормить животных? – спросил сын, когда мы вышли из машины. – Мне так нравится кенгуру! И верблюд….

– Боюсь, что нельзя, – вздохнула я, закрывая старую верную «Рено». – Это очень опасно для них. Но в следующий раз мы с тобой сходим в другой зоопарк, поменьше, где нам дадут для специальную еду для животных. Идет?

– Идет, – кивнул Матвей и я почти расслабилась, радуясь тому, что дети способны так быстро переключаться и менять свое настроение. Но, оказалось, что с выводами я поторопилась.

– Надо нам было позвать с собой дядю Олега! – заметил Матвей, когда мы вошли в зоопарк. – Мне кажется, кенгуру бы ему очень понравилась.

– Он очень занятой человек, Матвей, и ему нужно работать, – ответила я. – Но, может быть, в другой раз он найдет время познакомиться с кенгуру.

Конечно, никакого другого раза не будет и быть не могло по определению. Мы с Матвеем нанесли Олегу Волкову единоразовый визит и вряд ли когда-либо встретимся с ним снова. Для этого просто не было никаких причин.

Как вскоре оказалось – по этому поводу я сильно заблуждалась.

Я много думал о том, что же случилось после той нашей ночи в клубе. Многое сопоставлял друг с другом, чтобы понять, судьба ли – эта встреча с Дианой? Или хитрый ход, который она сделала, узнав, кто именно отец ее ребенка. И однозначного вывода по этому поводу у меня не имелось.

Зато имелось кое-что другое – возможность спокойно разузнать, каковы цели у матери моего ребенка. И есть ли они вообще.

Прошло несколько дней после нашей встречи, когда я все же решил позвонить ей. Чем дольше она молчала, тем больше я убеждался в том, что Диана взаправду просто пришла, чтобы меня поблагодарить. И ничего большего.

Сам же за это время выяснил то, что не давало мне спать в последние несколько ночей – Матвей был рожден от меня. Анализ днк показал это доподлинно.

– Алло? – с осторожностью ответила Диана на звонок, стоило мне набрать ее номер.

Я откашлялся. В горле пересохло – ей-богу, как одиннадцатиклассник, собирающийся пригласить на свидание понравившуюся девушку.

– Диана, добрый день. Это Олег Волков.

– О!

Она так и сказала. Просто «О!», ничего кроме. И что скрывалось за этим возгласом, понять я не мог.

– Вам удобно сейчас говорить?

– Удобно. Что-то случилось?

Конечно, случилось. Я тебя поимел, приняв за другую, искал, но не нашел, а теперь ты сама пришла ко мне.

Вместе с сыном. Нашим с тобой. И вот теперь я понять не могу, как нам строить отношения дальше.

– Нет, ничего не случилось. Вы оставили свой номер секретарше, когда приходили ко мне. И вот я решил вам позвонить и…

Нет, мне впору было давать звание «Идиот года». Особенно за эту паузу, которую сделал вместо того, чтобы пригласить Диану в ресторан.

– Позвонить… и? – спросила она, когда молчание стало звенящим.

– Позвонить и спросить: как вы смотрите на то, чтобы встретиться и поужинать?

Тишина снова стала такой осязаемой, что казалось, как будто ее можно потрогать руками. Диана молчала, но трубку не положила – и то хлеб.

– Я с удовольствием, Олег Владимирович, – наконец сказала она, и я выдохнул с облегчением.

– Завтра в семь вечера, устроит?

– Да… устроит. Я договорюсь с мамой, чтобы она забрала Матвея на пару часов.

Диана четко очертила границы. Только ужин, ничего больше. Но на большее я и не рассчитывал. Пока что.

– Хорошо. Продиктуйте адрес, я заеду за вами в половину седьмого.

– Давай перейдем на «ты», – предложил Диане, когда забрал ее и помог устроиться в машине.

– Давайте… точнее, давай, – согласилась она, улыбнувшись смущенно.

И от этой улыбки все внутри сжалось. Она ведь точно так же улыбалась мне в том клубе, но тогда я поспешил принять это за игру профессионалки. А сейчас понял – такой искренности не смогла бы изобразить ни одна, даже самая отъявленная, актриса.

– Куда мы едем? – спросила Диана, глядя по сторонам, как будто улицы, по которым мы передвигались, могли рассказать ей о конечной цели путешествия.

– В ресторан. Я же обещал ужин, – улыбнулся, чуть повернув к ней голову, когда мы остановились на светофоре.

Мне нравилось, что Диана выглядит совершенно естественной. Ни кричащей косметики, которую женщины наносят на лицо, как боевой раскрас, призванный сбить мужчину с ног. Ни ультра-короткого платья. Все просто и непринужденно.

– Хорошо, я как раз проголодалась.

Вроде бы в ее словах не было ничего двоякого, однако я тут же отреагировал на них так, как совсем был не должен. Возбуждение. Предвкушение. Желание. Вот, что испытывал сейчас, когда мы всего лишь ехали поужинать.

Да уж, Волков. Не зря она тебя тогда испугалась. Кажется, ты больше похож на животное, а не на заинтересовавшегося мужчину.