Не всякая кровь равна: одна рождена, чтобы течь,

другая – чтобы властвовать.

ПРОЛОГ

Тихие перешёптывания вокруг сливались в белый шум над головой. Сидя на мягком пуфике у туалетного столика, я смахнула слезу, стремительно скатившуюся по щеке.

– Эй, дорогуша, никаких слёз! Не хватало, чтобы ты макияж испортила! – жрица достала бумажную салфетку и промокнула влагу с лица. – Так-то лучше.

Сухая, как ветка, женщина отошла и оценила результат работы. В отличие от остальных девиц, обхаживавших меня, она носила длинное чёрное одеяние с капюшоном и красный камень на шее – отличительный знак жриц Сирка.

– Иди-ка сюда, – сказала она и взяла меня за руку, подводя к широкому зеркалу.

Её улыбка раздражала. Жрица кивнула на отражение, предлагая оценить многочасовые старания собравшихся.

Швеи постарались, сшив платье из красного атласа с тугим, затягивающимся сзади корсетом. Они добавили его после очередной примерки, во время которой, под цоканье языков, я выслушивала, что нельзя худеть сильнее. И только добавив бандаж со шнуровкой и туго стянув его на моей спине, они, наконец, остались довольны работой.

Плотная ткань спадала до самого пола, слегка открывая носки острых туфель на каблуках. Рукава из тончайшего фатина почти не ощущались на коже, а движения напоминали взмах крыльев бабочки.

Шею и декольте намеренно оставили открытыми.

Я поморщилась, жалея, что платье не сделали закрытым под горло. Перекинув волосы вперёд, я прикрыла оголённые участки.

– Ну, до чего хороша! – хлопнула в ладоши молодая помощница, восторженно глядя в отражение.

– Не болтай. Лучше волосы собери, – велела старшая жрица, следя за каждым моим движением.

– Эх, сюда бы колье какое-нибудь… – начала было девушка, но тут же замолчала под хмурым взглядом надзирательницы.

Девица схватила с туалетного столика расчёску. Она то и дело встречалась со мной взглядом в зеркале и смущённо улыбалась. Я не могла представить, о чём она думает, но наверняка ей казалось, что она прикасается к чему-то священному.

– Присядьте, пожалуйста, – вежливо попросила прислужница, ставя рядом пуф.

Аккуратно, боясь сделать больно, девушка водила зубцами по моим локонам, тщательно прочёсывая их. Руки запорхали над прядями, укладывая их в высокий пучок.

Она замерла, оценивая свою работу, а после дёрнулась к туалетному столику, порылась в шкатулке и достала несколько шпилек. Заколки осторожно легли в волосы, обрамляя пучок, словно тонкий сияющий обруч.

Теперь я была идеальна. Точнее, выглядела идеально. Интересно, что бы он сказал, увидев меня такой? Наверняка бы замер, а потом засмеялся и сказал, что, если бы я жила в древности, то рыцари рвали друг другу глотки за честь получить моё внимание.

Я улыбнулась, поддавшись приятной фантазии, но улыбка быстро схлынула под весом реальности. Его здесь не было. Поэтому всё сложилось именно так, а никак по-другому.

Всё происходившее напоминало декорации к театральной постановке. Казалось, меня выведут на сцену и заставят играть роль, слов которой я не выучила.

Весь этот фарс не вызывал никаких других мыслей. К чему всё это? Платье, будто из другой эпохи, жрицы, напоминающие прислугу, и чрезмерное внимание к персоне, которая этого вовсе не заслуживает.

– Тебе невероятно повезло, – едва слышно пробормотала жрица и отвернулась. Показалось, что она и сама не верила своим словам и потому не осмелилась сказать их в глаза.

Повезло, как же…

Меня начали готовить за месяц до этого дня. Сначала обследования, анализы, приём необходимых для восстановления витаминов. Потом за меня взялись девушки, приводившие в порядок волосы, брови, лицо и ногти. На вопрос: «К чему такой тщательный уход?» – мне отвечали стандартным: «Вы – избранная Бога Сирка! Иначе нельзя…»

Уснуть я так и не смогла, долго рассматривая потолок комнаты. В результате пару часов назад я получила выговор за тёмные круги под глазами, которые пришлось прятать под макияжем.

Девушка в отражении была бледной. Я видела всё то, что скрывалось от других. В зеркале на меня смотрели карие, почти чёрные от печали глаза.

И пусть для всех она казалась идеальной… Есть то, что не скрыть за одеждой, красивой причёской и косметикой.

– Я могу войти? – раздался голос отца.

Обернувшись, я увидела, как он осторожно просунул голову в приоткрытую дверь. Встретившись со мной взглядом, он сначала удивился, а затем осветился от радости.

По случаю «праздника» папа натянул свой самый нарядный костюм. Брюки и пиджак оказались слегка коротковаты, отчего он больше походил на наряженную шпалу.

Наверняка костюм пылился в шкафу ещё со времён его молодости, но он счёл верным надеть именно его: незачем покупать новый. Практичность превыше глупости.

Светло-русые волосы, почти такого же оттенка, как у меня, он зачесал назад, стараясь выглядеть более презентабельно.

Всю жизнь он проработал в аптеке, продавая лекарства. Папа всегда был тем, кого называют простаком, и мне казалось, что я больше пошла в маму, хотя совсем её не помнила.

Наверняка когда-то он был другим, когда мама ещё была жива. Но, увы, я знала его только таким. Понимала, что он всю жизнь старался, чтобы я выросла достойным человеком. Но кто ж знал, что всё закончится именно так…

– Ты так прекрасна, Кая, – медленно, будто боялся меня запачкать, он коснулся моей руки, прошёлся взглядом по длинному кроваво-красному платью и заулыбался ещё шире. – Иногда я забываю, какой взрослой и красивой женщиной ты стала. Волнуешься? – его жёлто-карие глаза, такого же цвета, как и мои когда-то, до того, как их затянула пелена печали, взглянули на меня.

Мне так много хотелось сказать, а лучше – закричать, бить его руками в грудь и плакать, но я лишь кивнула, затолкав все чувства подальше. Для большинства людей нашего мира это была честь. Это был не просто шанс на лучшую жизнь. Это был дар самих богов. Только вот я о таком благословении не просила.

Первая за много лет – избранница богов. Звучало возвышенно, почти мифично. К сожалению, за громкими словами о «регалиях» и «великой чести» не последовало ни одного объяснения.

Я пыталась узнать, что меня ожидало: перерыла интернет, изучала электронные архивы и форумы, забивала в поисковик всё, что только могла. Пришлось даже наведаться в городскую библиотеку, но в нашем небольшом городке такой информации и подавно не оказалось.

Все твердили одно: «После ритуала ты всё поймёшь».

Только вот всё, что мне удалось выяснить, – это то, что я должна была принести формальную жертву. Ни зачем, ни кому, ни что будет потом – никто так и не объяснил.

– Все уже собрались, ждут, когда я тебя приведу, – не дождавшись ответа, отец протянул мне руку, помогая подняться.

Последнее, что я сделала перед тем, как шагнуть в бездну, – посмотрела на своё отражение. На ту, которая медленно исчезала. В её глазах не было ни боли, ни страха, лишь безмолвная пропасть, поглощавшая всё, что когда-то делало меня собой.