© Лик А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Чтобы найти разгадку, нужно увидеть элементы, из которых состоит загадка.

Она всему виной.

Разгадай шифр и найди ответ.

Каждая цифра имеет значение, каждый элемент – кусочек пазла.

Глава 1

Когда умирает мечта, то тьма заполняет опустевшее место.

Анджей Сапковский

«Неужели я умерла?» – открыв глаза, думает Ева.

Ощущение, что она сделана из камня, – спина, плечи, шея затекли, окостенели и беспощадно ноют, руки и ноги скованы холодом. Ева лежит на боку и смотрит в повисший вокруг полумрак и бетонную стену, неровную и уродливую. Чуть выше – тусклый желтый блик, падающий откуда-то сверху из-за спины.

Ева осматривает себя, на ней вновь белый костюм, от вида которого подташнивает.

Сейчас бы надеть привычные черные джинсы и толстовку, натянуть капюшон и забыть все, что она видела. Забыть о том, что сделала и не сделала.

Но эту игру ей не забыть уже никогда.

«Где я, черт возьми? Гончую саму загнали в капкан…»

Хриплый смех вырывается из горла. Она тут же обрывает его и замирает. Прислушивается – тихо. Поворачиваться страшно, но и лежать в ожидании еще хуже. Ева напрягается и медленно начинает шевелиться. Боль вспышками пронзает левое плечо, растекается по рукам и ногам.

«Еще бы. После такого-то падения».

Она закрывает глаза, пытаясь отдышаться и успокоить боль. Чувствует, как поднимается и опускается грудь. Глотает промозглый воздух и вдыхает запах низины: земли и застоялой влаги.

«На поверхности… Хотя неточно. Еще в игре? Вряд ли. Хорошо это или плохо? Черт его знает. Но я проиграла. Все было зря… Все…»

Ева пытается собрать разрозненные воспоминания в звенящей голове. В глазах от боли собираются слезы. Она смаргивает их. Сжимает ладони в кулак и разжимает, пытаясь привести себя в чувство и разогнать кровь. Опускает взгляд на голые ступни.

В метре от нее темный пустой угол. Ева медленно ведет головой в сторону, откуда исходит свет, пытаясь уловить малейшее движение.

У другого конца стены лестница с толстыми деревянными ступенями, уходящими к потолку. Такого богатства в городах не увидишь. Значит, она либо среди руин, либо… на Острове.

«Чушь! – возмущается Ева про себя. – Как бы я попала на Остров? Либо меня оставили где-то на развалинах, выбросив, как мусор. Либо игра продолжается».

Под лестницей маленькая дверь. Чуть дальше на стене квадратная металлическая решетка, за которой прячется неоновая лампа. Ее слабый невнятный свет падает на стену, заклеенную толстой мутной пленкой.

Ева опирается здоровой рукой о матрас, на котором лежит, чувствует ладонями пружинные блоки и осторожно садится.

«Дорогой матрас, с наполнением. Жаль, без подогрева», – думает Ева, поглаживая гладкую резиновую поверхность.

Осматривается: в комнате, кроме нее, никого нет.

Выдыхает с облегчением и разминает затекшие плечи и шею. Еще усилие – и она стоит на ногах, по которым проходят судороги, словно пол сделан из тысячи ледяных иголок, впивающихся в кожу. Ева вновь садится на матрас и растирает ноги, шевелит пальцами, лишь бы избавиться от этих ощущений. Когда становится легче, она вновь поднимается. Смотрит по сторонам, переминаясь с одной ноги на другую. В дальнем углу видит белые литые подошвы. Идет к ним и примеряет. Подошвы моментально облепляют ступни, принимая нужную форму и сохраняя остатки тепла, которое еще есть в ее теле.

«Теперь я смогу бежать или хотя бы идти по руинам», – думает Ева, рассматривая себя.

Она переводит взгляд на комнату. Небольшая, как ее конура в городе, площадью метров пятнадцать. Ни одного окна, только четыре стены и лестница к потолку. Обходит матрас, лежащий на земляном утоптанном полу, и дотрагивается до шершавого холодного бетона стен. Проводит по нему рукой, стучит – звук глухой и тихий. Подходит к лестнице, смотрит наверх – в потолке небольшой квадратный люк. Никакой ручки или выемки нет. Осторожно поднимается и толкает его. Заперто.

Спускается и обходит лестницу. Аккуратно открывает дверь за ней – мизерная туалетная кабина, и ничего больше.

Ева удрученно кивает.

В горле сухо, но в комнате нет ни намека на воду. Она читала, что от обезвоживания умирать достаточно мучительно, как и от голода.

«Лучше бы меня сразу убили. Но, по-видимому, этого я пока не заслужила».

Вновь оглядывает комнату, рассматривает странную пленку, закрывающую одну стену. Мысли воронкой кружат в голове, словно останки ранее существовавшего, но полностью снесенного смерчем города.

«Черт возьми, что делать-то?»

Ей не хочется верить в реальность. Она кидается к лестнице, взбирается по ступеням, пригибается, чтоб не разбить голову об потолок. Упирается руками в неошкуренные деревянные доски, пытаясь выдавить их вверх. Наваливается всем телом, стараясь вытолкнуть дверь, но она остается неподвижной и неприступной. Кожа на руках в мелких занозах, но это не самое страшное, что с ней происходило. Далеко не самое.

Ева кричит, требуя, чтобы ее выпустили. С силой бьет по двери кулаками, все сильнее сдирая кожу. Жалкие звуки, то звонкие от ее голоса, то глухие от ударов, рикошетят об стены. Они растворяются в пространстве погреба, в воздухе тюремной камеры, где ее заперли.

«Если это новый этап игры, то нужно понять, как его пройти», – пытается успокоить себя Ева.

Она быстро спускается, нога соскальзывает, и Ева, успев ухватиться за верхнюю ступень, оседает, ударяясь локтем. Сжимает зубы и громко вдыхает воздух, стараясь справиться с болью, от которой немеет рука.

«Нельзя показывать свою слабость, только не сейчас».

Ева прижимает к себе руку, в локте пульсирует. Она чуть раскачивается, все сильнее стискивая челюсти, стараясь не издать ни звука. Гнев подгоняет сердце неистово биться в груди. Она ощущает себя пузырьком воздуха в закупоренной бутылке игристого пойла.

«Нужно выбить эту пробку и вырваться отсюда! Как можно скорее», – думает Ева.

Через несколько минут она аккуратно сходит с лестницы и снова изучает комнату в поисках шанса на спасение или задания. Нагибается, скребет по твердой земле, проверяя, сможет ли разрыть ее. Но пол настолько утоптан и непробиваем, что мысль о том, чтобы откопать себе путь на волю, сразу отправляется в урну.

Под самым потолком в дальнем углу замечает маленькую сканирующую камеру, а в ближнем, над матрасом, динамик. Сделав всего несколько шагов, она стоит под камерой и пытается допрыгнуть до нее, но не дотягивается и кончиком пальца. Жаль, что она не в своих любимых подошвах с платформой. Плюс десять сантиметров ей бы не помешали.

«Игра должна была закончиться. Я проиграла. Но тогда какого острова меня снимают? Надо рассуждать логически. Я жива, и это не может не радовать. Значит, тот, кто меня поместил сюда, не знает, что я гончая. Или знает, и поэтому я заперта? Лучше уж надеяться, что игра продолжается. Тогда у меня есть шанс выжить и исполнить его мечту. Перебраться на чертов Остров, – горько смеется Ева. – В расщелину Остров, зачем он мне? Это была его мечта, не моя. И чем все закончилось? Он бесследно пропал, оставил меня, обрек на такую жизнь, на вечные поиски. И вот я оказалась здесь. Ненавижу все это!»

Ева яростно стискивает зубы. Она больше не позволит себе страдать из-за него.

Разминает шею, глубоко дышит и идет к пленке. Пытается разглядеть, что под ней, но видит только смутные очертания чего-то. Ева пробует отодрать ее по краям, но та намертво приклеена к стене. Она встает у центра и впивается в пленку пальцами – жаль, ногтей нет, все обломаны еще в игре. Мутный плотный материал неохотно растягивается в стороны. Но даже не думает рваться. Злость и беспомощность клокочут внутри, и Ева остервенело вгрызается в преграду зубами. Появляется небольшая дыра. Она протискивает в нее пальцы и начинает медленно раздирать первый слой. Под ним в самом низу находит пачку разноцветных мелков. Ева ухмыляется, она никогда не умела рисовать. Но зато прекрасно знает, что в игре не бывает случайностей. Откладывает мелки и зубами рвет второй слой. К нему с обратной стороны в разных местах приклеены пластмассовые осколки зеркала, похожие на те, что были в шариках. Только тогда их края были острыми, а сейчас, увы, никак не использовать в обороне. Она срывает их и отбрасывает на пол. Следом рвет последний слой пленки.

По краям стены болтаются лохмотья, а Ева стоит и смотрит на расклеенные по кругу листы белой искусственной бумаги с фотографиями участников игры.

– Значит, это еще не конец, – говорит она вслух, а про себя думает: «Зачем я вообще согласилась на этот заказ? Зачем пошла на игру? Все внутри меня кричало, что нужно отказаться. Я ведь всегда выполняла работу только на своих условиях. И только за деньги. Но заказчик знал, как затуманить мою бдительность. Ради чего я была готова на все. Он знал обо мне все… Почему меня не смутило даже это? Потому что я дура. Или слишком устала за эти четыре года поисков, вот и схватилась за туманный шанс, крохотную надежду. За мечту, что никогда не исполнится. И это даже не чертова жизнь на Острове».

Она подходит ближе, изучает лица игроков.

Ее нет среди участников, зато есть чистый лист, который белым пятном вклинивается в череду цветных изображений. А в центре стены внутри замкнутого круга нарисован мелом знак вопроса.

Ева дотрагивается до фотографий. Все они мечтали, у всех были свои причины. Как и у нее. Слезы жгут глаза и текут по щекам. Рукавом толстовки Ева резко стирает с лица соленые дорожки и зажмуривается с такой силой, что белые точки выплясывают в темноте. Отворачивается и только после этого открывает глаза. Веки болят от напряжения, а Ева отказывается вновь смотреть в знакомые до спазмов лица. Ярость и сожаление поднимаются из глубин, нарастают, увеличиваются, словно волны, зародившиеся от толчка в сердце моря. Разрозненные эмоции накатывают все сильнее и сильнее, от них не убежать, не отстраниться, не спастись. В этот момент нет ничего рационального, только чувства, копившиеся последние годы.

Ева бросается к стене и сдирает листы, расшвыривая их в разные стороны. Она яростно размазывает белый мел по бетону, уничтожая ни в чем не повинный знак вопроса.

– Что вам от меня надо? Что? Черт бы вас всех побрал. Чтоб вы все рухнули в расщелину! – кричит Ева, до хрипоты, до визга.

Тело дрожит от безудержного потока гнева и беспомощности. Она бежит за дверь под лестницей, и желчь вырывается наружу. Рыдания разрывают воздух, и только после этого Ева вытирает лицо, возвращается в комнату, встает на колени и непослушными дрожащими пальцами собирает листы. Прижимает их к себе и ползет к матрасу. Ложится на него и стонет в пустоту:

– Что вы от меня хотите? Где условия этого этапа? Я все еще в игре, в «Александрии»?

Из угла под потолком слышится дыхание. Ева быстро садится и нервно смотрит на динамик, словно из него в любое мгновение может появиться чудовище. Никто не появляется, только металлический голос разрывает пространство:

– Добро пожаловать в суперфинал! – И угнетающий смех разливается по комнате.

Ева сильнее прижимает к себе листы. Смыкает челюсти – от ненависти, безысходности, страха, которые обволакивают всю ее.

– Ты знаешь, почему здесь? – произносит голос.

– Нет, – хрипло, но с вызовом отвечает Ева.