© Интернациональный Союз писателей, 2022

Предисловие

Марина Цветаева – удивительный поэт, великий, глубокий и разный. Ей всегда было тесно в строгих рамках, и, возможно, поэтому она не примкнула ни к одному из многочисленных литературных течений Серебряного века. Она всегда шла своим путем, который менялся до неузнаваемости. Судьба поэта во все эпохи бывает нелегка. Слишком отзывчива его натура, которая чутко реагирует на все, что происходит в мире. Даже в спокойные времена поэту трудно быть безоблачно счастливым.

Что же сказать о Марине Цветаевой, которой достались тяжелые и суровые годы? Она всем сердцем любила родную страну, во время революции не смогла остаться в безопасной эмиграции, вернулась «в дом, который – срыт» и погибла следом за страной.

Горько думать о смерти поэта, но мы знаем – нет смерти для поэзии. О Цветаевой мало говорили, редко издавали, но ее стихи пережили все исторические катаклизмы и остались с верными и чуткими читателями.

В этом году исполняется 130 лет со дня рождения Марины Цветаевой, и «настал свой черед» поздравить с этим событием, представив читателям новый «СовременникЪ», посвященный имени великой поэтессы.

В стихах и прозе, составивших эту книгу, звучат разные интонации: светло-певучие, скорбные и гневные. Они выражены в разных формах – то выверенных до классической строгости, то необычных, еще не авангардных, но уже новых.

И во многих строках видится образ Цветаевой. Здесь многое сказано о ней и к ней обращено, в разной степени. То промелькнет намек на ее строки и интонации, то почудится словесная перекличка, иной раз автор прямо обратится к ней – через эпиграфы, цитаты, почтительные посвящения.

Цветаева словно наблюдает: что же вы делаете, как чувствуете, о чем и как говорите, «задумчивые внуки»?

Мы сильно изменились за этот век, во многом другой стала и наша речь – поэтическая в том числе. Но есть вещи, которые не меняются: любовь к родине и жизни, восхищение красотой человеческой души, глубокое уважение к слову и к тем, кто им владеет.

Читайте и открывайте для себя новые грани красоты и творчества!

Рамиз Аббаслы

Рамиз Аббаслы (Бархударов Рамиз Магомед оглы) – азербайджанский писатель, переводчик художественной литературы, родом из Карабахского региона Азербайджанской Республики – села Паправенд Агдамского района.

Учился в сельской школе; особенно любил точные науки, но с большим интересом читал произведения знаменитых писателей. После окончания средней школы поступил в Бакинский университет. Долгое время работал в нефтяной отрасли.

Свою первую книгу («Школа семи деревень») опубликовал в 1994 году. И она сразу же стала бестселлером; за неё автор получил награду «Творческий успех». Потом вышли в свет другие книги: «Мираж» – 2000 г., «Тёмные ночи» – 2008 г., «Имя вора» – 2015 г., «Химера» – 2018 г. Его рассказы, статьи и переводы публиковались во всех литературных газетах и журналах Азербайджана.

Рамиз Аббаслы – двуязычный писатель: пишет на азербайджанском и русском. Рассказы на русском языке публиковались в России, очень понравились нашим читателям и получили высокую оценку российских критиков. С этими рассказами автор участвует в разных международных литературных конкурсах и фестивалях, стал лауреатом «ЛиФФта» (2019 г.).

Студенты Шанхая

Рассказ

Ему сказали, что договор будет готов только через полчаса. У него было свободное время, и он зашёл в наш отдел, который был рядом с канцелярией. Человек долго возился, нервничал, поэтому выглядел уставшим. Заключение договора – дело трудное, и мы это знали. Но всё же он молодец, добился своего. Кто-то из работников отдела включил электрочайник, чтобы человека – на вид мужчину примерно лет тридцати пяти – угостить стаканом чая. Это надо было сделать, потому что в дальнейшем мы с ним будем работать совместно, чтобы реализовался его договор, который практически был уже заключён, остались лишь какие-то формальности. Интересно, кто он, откуда?

– А вы сами откуда? – спросил я его.

Подобные вопросы: вы откуда, из какого района, из какого села? – у нас обычны. Насколько я знаю, незнакомые люди в других странах сначала говорят о погоде. А мы стараемся узнать, откуда наш собеседник.

– Я из Сальянского района, – ответил мужчина.

Я даже иногда думаю: а что было до 1930 года? Ведь до этого Азербайджан был разделён на уезды. А районов стало больше, потому что на базе одного уезда порой возникало три района. Наверно, раньше начинали с вопроса «А вы с какого уезда?». Теперь же мы говорим о районе, и он, оказывается, из Сальянского района. А там есть город Сальян – райцентр – и около ста селений. Надо было уточнить.

– В самом Сальяне живёте? – спросил я.

К тому времени я ни разу в Сальяне не был. Только одно знал: этот район находится в нижнем течении Куры. Одновременно только понаслышке знал и название одного села. Но в годы моего студенчества получилось так, что не только я, а почти все студенты Шанхая знали, что в Сальяне есть такое село. Нет, я не учился в Китае, в китайском городе Шанхае тоже не бывал. Я учился в Баку и жил в посёлке Баилова. Но дело в том, что участок на склоне горы южного жилого массива этого посёлка в то время неофициально назывался Шанхаем. Почему так? Это можно было понять, если вы ехали из посёлка Шихова в сторону площади Азнефти. Тогда на левой стороне от вас, на расстоянии трёх километров, на южном склоне Баиловского нагорья открывался красивый пейзаж: поднимаясь снизу вверх, всё выше и выше, чередовались неровные ряды одноэтажных домов, а рядом с каждым домом росли деревья, зелёный цвет которых на фоне серого песчаного склона выглядел намного ярче, сама панорама же была очень красивой, как оригинальная картина мастера живописи. Говорили, что это якобы напоминает китайский город Шанхай. Поэтому этот участок Баилова назывался Шанхаем.

Итак, в то время название одного села близ Сальяна как-то неожиданно и совершенно случайно стало популярным в Шанхае, особенно же – среди студентов. А это было связано с тем, что один из жителей Шанхая, родом из ставшего известным села в Сальяне, собирался уехать за границу; он был нефтяником – буровым мастером, и его как хорошего специалиста направили работать в Пакистан. Человек собирался ехать со своей семьёй сроком на два года и не хотел, чтобы все это время его квартира пустовала, поэтому решил сдать её в аренду. Это сразу же стало известно всем квартирантам Шанхая, подавляющее большинство которых составляли студенты. Квартира была со всеми удобствами. Было и другое преимущество: хозяин уедет на два года, и ты за это время не увидишь его… Но кто станет счастливчиком? Хозяин искал подходящего человека среди студентов-квартирантов, и ему нужен был человек порядочный, воспитанный, надёжный, аккуратный. Начались поиски: опросили соседей, друзей, знакомых. А квартиранты Шанхая затаив дыхание с нетерпением ждали: кого же выберут, кто станет счастливчиком?

О том, как шли поиски, нас информировал Алик – такой же квартирант и студент, как и все мы. Но, в отличие от нас, он был земляком бурового мастера: оба они были уроженцами одного и того же села из Сальяна. Алик был нашим информатором, и мы его искали; даже можно сказать, ребята за ним охотились. На автобусной остановке, возле автоматов с водой, где всегда было многолюдно, часто можно было видеть пять-шесть парней, которые вроде стояли без дела и о чём-то весело болтали, иногда хохотали хором – убивали время. А на самом деле они не бездельничали, искали Алика. Вот наконец и Алик: он сошёл с автобуса Локбатан – Баку; наверно, домой идёт.

– Алик, Алик! Привет, Алик. Как твои дела? Иди сюда, Алик. Куда ты торопишься? Вы посмотрите на него, ребята! Он даже не считает нужным хотя бы на одну минуту задержаться в культурном центре Баилова и выпить стакан воды из этих красивых автоматов. Так нельзя, Алик. Каждый квартирант Шанхая обязан пить ежедневно минимум два стакана газированной воды из автомата: первый – без сиропа, второй –

с сиропом. Иначе автоматы не будут работать; их закроют, и мы останемся без холодной воды и будем вынуждены пить белую, как молоко, хлорированную воду из-под крана.

– Ему некогда. Он же не бездельник, как мы; человек и работает, и учится.

– Ну, Алик, шутки сторону. Как твои дела? Слава богу, что всё нормально. А теперь скажи, пожалуйста, Алик: твой земляк нашёл человека?

Алик уже был в окружении студентов Шанхая, которым позарез нужна была дешёвая хорошая квартира. А эти два параметра – дешёвый и хороший – несовместимы. Но в данной ситуации каким-то чудом они совмещались: буровой мастер хотел сдавать квартиру недорого, по уже установленной средней цене в Шанхае, и его квартира была со всеми удобствами; то есть хорошую квартиру сдавали дёшево. Всё было очень заманчиво. А вот как попасть в список кандидатов – это было проблемой. Если Алик – земляк, односельчанин бурового мастера не попал в список, значит, жюри было очень строгим.

– Нашли… гм. Думаете, так просто, что ли? – отвечал Алик спокойно. – Ну как вам сказать, ребята? Даже затрудняюсь. У них на примете есть два-три человека, они их обсуждают. Вот что могу сказать вам.

Значит, на примете есть два-три человека. Алик не знал их имён, может быть, и знал, но не хотел об этом говорить. Вопрос был исчерпан, и с Аликом обсуждать уже было нечего.

– А твои личные дела как, Алик? Как идёт учеба?

Алик учился в строительном техникуме. А у шанхайских парней техникум не котировался, потому что если не все они, то, во всяком случае, подавляющее большинство их училось в высших учебных заведениях: в университете, АзИ и нархо-зе, который в то время неофициально назывался институтом завмагов, политехническом, педагогическом, медицинском институтах. Алик был в курсе дел, поэтому без серьёзных причин не задерживался возле автоматов с водой и не любил возиться с этими высокомерными эгоистами. Если бы не было ажиотажа, связанного с квартирой бурового мастера, Алик, наверно, до конца своей учёбы чуждался бы их, а те, в свою очередь, не считали бы нужным якшаться с ним и обсуждать какой-либо вопрос.