Карамелек всегда хочется во время обеда, а во время карамелек – запечённую в углях от потухшего костра картошку. И вообще в это время ты сидишь на парах в центре Петербурга, будь там Кант или Гей-Люссак – не до картошки, а тем более не до карамелек. Должно быть.

Но почему-то и писать хочется во время лабораторной работы по физике, а когда едешь ночью на поезде и слушаешь музыку в режиме "перемешать всё" – … нет, лабораторные делать всё равно не хочется.

Всё всегда неправильно и не вовремя. Почему ты не знала, что останется ещё полтора часа на беседу с хорошим человеком? Почему твой левый глаз кокетничает, а правый следит за движением рук объясняющего? Почему бы не сделать выбор? Кокетство и внимательность чередовать каждую неделю. Очень даже внезапно. Почему бы не выделить в ежедневнике: каждый день с 3:47 до 4:15 по плану неожиданный и судорожный подъём в приступе вдохновения? И вот ты садишься писать. А если в ночное время вы обсуждаете носорогов и жирафов на чужой кухне – стоит уснуть ровно в 3:45, чтобы неожиданно проснуться в 3:47 и сказать: "О!" Но так не выходит, хотя бы потому что нет у тебя ежедневника. Хотя бы потому что ты ждёшь следующего дня, чтобы поймать на себе этот взгляд и поставить галочку – done. Но человек не посмотрел или вообще не пришёл.

Удачные моменты бывают, но они выскакивают из самых неожиданных углов и они – моменты, то есть длятся не ровно пикосекунду и не всегда. Я пять лет и двадцать две не ровно пикосекунды мечтаю о спонтанно сделанной фотографии. Но каждый раз я макушкой чувствую на себе взгляд человека или камеры и играю в поддавки, включая смешную естественную игру мимики. А когда я навожу объектив – чувствую за предметом моего внимания то же, но снова играю в поддавки – нажимаю на кнопку.

Конец ознакомительного фрагмента.