Часть первая. Постыдное ремесло

Пролог

Переселенцы прибыли на безымянную планету ранним утром, и поразились красоте этого мира. Казалось, сам воздух наполнен прозрачным нежно—малиновым светом, в котором кружили вихри красноватых, голубых и золотистых линий. Поэтому, планета получила имя Земли Рассвета.

Был выбран один континент, самый подходящий для жизни, и земляне обосновались на нем. Правда, в этих местах обитали аборигены, вполне разумные гуманоиды, но когда человечество это останавливало? Обычно, земляне с местными планетянами жили дружно, правда, занимая лучшие территории. Или же загоняли их в резервации, иногда даже истребляли, с помощью войск Земной Федерации. Но, не в этом случае. Прибывшие, вместе с семьями и соратниками, были остатками разбитой повстанческой армии, и рассчитывать могли только на свои силы.

Местные аборигены сильно разнились внешне – некоторые расы совсем не отличались от землян, а другие выглядели весьма экзотично, и мало напоминали людей. Но, почти все они приняли пришельцев дружелюбно, и особых проблем в освоении материка не возникло.

У этого мира была странность, особенность, под названием магия. То, что на земле казалось нереальным, в Землях Рассвета было обычным делом и применялось повсеместно. Подивившись, переселенцы приняли это чудо за данность, и нарекли магических существ привычными для себя именами – эльфами, троллями, гоблинами, демонами… Как оказалось, прибывшие тоже могут использовать магию, и очень успешно, к тому же, волшебство не требовало никаких материальных затрат, только умение им пользоваться. И земляне отринули технические знания своей цивилизации, приспособились, ассимилировали, и деградировали до средневековья, нисколько об этом не сожалея. Они образовали Монийскую республику, которая, со временем превратилась в империю.

Сила мага зависела от самого человека, и передавалась его потомкам – люди называли это генетикой. Кроме того, использовались магические приемы и заклинания, и чем больше ты их знаешь, и умеешь применять , тем ты сильнее. Были и секретные знания, которые хранили, оберегали, и передавали по наследству. Сильнейшие маги выделились и возвысились над другими, более слабыми – так возникла аристократия. Самый сильный – или самый коварный из них – провозгласил себя императором, Монию империей, и основал династию правителей страны.

На материке остался только островок демократии и технического прогресса – город Сайнтифик, где обосновались ученые, вернее, потомки ученых, прибывших на планету, которые передавали свои знания из поколения в поколение, развивали их и совершенствовали, не приемля магию, и не полагаясь на нее. Здесь же находился и корабль, на котором в Земли Рассвета прибыли земляне. Теперь он представлял только музейную ценность, и к нему, многие года, прибывали паломники, потомки переселенцев. Они не забывали свою родную планету, и считали корабль ее частицей.

А потом началась война. Кто, и из—за чего ее начал – уже забыто, но памятно, что длилась она долгие годы, и все жители – и местные, и потомки землян – разделились на два лагеря. Своих противников люди, опять используя земные термины, окрестили темными, или демонами, а соратников – светлыми.

Темные побеждали, как более искусные в магии – так сложилось , и светлые оказались на грани уничтожения. Но прибыли два разумных дракона, необычайно магически и физически сильных, встали на светлую сторону, и демоны оказались повержены, и рассеяны. Откуда явились драконы, и почему защитили именно светлых – никто не знал. Драконы, прекрасно разговаривающие на местном языке, не пожелали это объяснять.

От Монийской империи остался небольшая часть, а остальные земли или обезлюдели, или вышли из состава страны – в том числе, и Сайнтифик превратившийся в самостоятельный город—государство. Однако, Мония продолжала называться Империей. И долгие годы ее процветание продолжалось, под охраной драконов.

Затем, началась новая война.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Многие знатные Дома погибли во времена Первой войны, и их в Монийской империи осталось не много, но эти немногие сильны, богаты, и служат императору.

К аристократическим Домам принадлежала и семья Барно.

Миледи Гвен Барно, рыженькая восемнадцатилетняя девушка, смотрелась в большое зеркало, и с нетерпением стучала ногой по полу – две служанки делали ей прическу, и Гвен приходилось сидеть смирно, что ей уже надоело. Старая нянюшка, должная следить за процессом, мирно дремала, сидя рядом в кресле.

Гвен тряхнула головой, и заявила служанкам:

– Хватит!

– Миледи! – попыталась удержать девушку горничная, но Гвен, не обращая на нее внимания, встала с кресла. Тут в комнату вошла матушка, графиня Барно, красивая стройная блондинка сорока лет, и миледи плюхнулась обратно, а нянюшка встрепенулась и вытаращилась на прическу своей подопечной, изображая – не сплю, слежу и наблюдаю.

Графиня осмотрела голову дочери и приказала:

– Переделать!

– Мама! – воскликнула Гвен – Мы опоздаем!

– Лучше опоздать и не поехать, чем опозорится! – ответила ей матушка, и опустилась в другое кресло, намереваясь проследить за приготовлениями дочери к Большому турниру в честь Дня Рождения императора Сайроса IV.

В каждом аристократическом Доме есть своя отличительная особенность, магическая «фишка», благодаря которой они, когда—то, возвысились, и которую сохраняют и развивают поныне.

В семье Гвен и ее брата Ланса, Доме Барно, такой особенностью было искусство фехтования, разумеется, не простого, а с применением магии. Здесь важно было сочетание качеств – умение владеть шпагой, и магические навыки. Все Барно, и прошлые поколения, и нынешнее, считались, лучшими фехтовальщиками Земель Рассвета. Но, никто не владел шпагой, сочетающейся с заклинаниями, лучше, чем Ланс – он превзошел предков. И, конечно, брат будет участвовать в турнире, а семья, сидя на трибунах, в личной ложе, будет за него болеть.

На Большом турнире, проводимом по случаю Дня Рождения императора, присутствовали все аристократические Дома, поэтому, Гвен так долго и старательно наряжали – ее собирались выдать замуж, и подыскивали подходящую партию. А девушка о женихах не думала. Прошло всего два месяца, как миледи вернулась из академии, и она надеялась пожить дома, в семье, по которой соскучилась. Во время учебы в родном поместье она бывала не часто – только на каникулах.

Гвен, в отличии от Ланса, фехтование не любила, и особых успехов в нем не проявляла.

И внешность ее, опять же, в отличие от брата, была самая обычная, и манеры оставляли желать лучшего. В детстве девочка предпочитала драться не шпагой, а ногами, и кулаками и от нее часто доставалось мальчишкам – детям слуг и крестьян, из ближайших деревень. Дралась она и с мальчиками из знатных семей, если им доводилось играть вместе, чем шокировала как родителей, так и гостей поместья – такое поведение для девочки—аристократки неприемлемо. Но, больше всего, доставалось братику Лансу – ее раздражало восхищение им окружающих – незаслуженное, по ее мнению. Гвен внезапно нападала на него, колошматила, и злилась , когда брат уклонялся от ударов, смеясь над ее попытками.

Их родители любили своих детей, баловали, и огорчаясь поведению дочери, особо ее не наказывали – "Пройдет с возрастом!"– говорили они.

Когда девочка сломала свою первую шпагу, пытаясь обучится самым простым приемам фехтования, родители наняли ей учителя – до этого отец, граф Барно, обучал владению этим оружием детей сам. После третьей сломанной шпаги и фингала под глазом герцогского сына, родители отстали от Гвен и отправили ее учиться в Магическую Академию.

В первые годы обучения, она, со своим независимым, свободолюбивым и упрямым характером, доставила много хлопот и неприятностей как преподавателям, так и родителям, которым учителя жаловались на выходки их дочери. С годами, миледи Барно стала умнее и спокойнее, но нрав ее, особо, не изменился. А вот в магии она достигла значительных успехов, и стала одной из лучших учениц. Девушка создала свой, уникальный магический стиль, смешав магию и приемы драки, с прыжками и полетами, используя антигравитацию.

Теперь Гвен выросла, закончила обучение, а Ланс, который обучался дома, превратился в красивого юношу, лучшего фехтовальщика Земель Рассвета.

***

Маршал Тобиас Тигриал, огромный воин в доспехах и накидке с гербом Монии, стоял на холме, и щурясь, смотрел вдаль, на подернутые дымкой тумана скалы красно—ржавого цвета. Смотрел не просто так – он наблюдал, как монийские воины теснят к камням беспорядочную толпу темных, и делают это вполне успешно. Наконец, сражение закончилось полным разгромом демонов, часть из которых погибла, а часть вернулась туда, откуда и появилась – в Великий Разлом.

Рядом с Тобиасом стояли его заместитель, генерал Алакард.

– Ваше превосходительство, Вы докладывали императору, что держать целую армию у Разлома нецелесообразно? – спросил генерал, худощавый человек со светлыми волосами, и глазами цвета льда. Звание генерала этот довольно молодой воин получил не столько из—за заслуг своего погибшего отца, сколько из—за собственных боевых подвигов. Но, генерал не имел полководческих талантов, и иногда узко мыслил.

– Нет! – ответил маршал, и добавил, поймав недоуменный взгляд генерала – Его Величество получает наши донесения, и знает обстановку на фронте. Он сам примет нужное решение.

Алакард скептически улыбнулся, сомневаясь, что Сайрус достаточно хорошо разбирается в ведении войны.

– Разрозненные отряды темных рыскают по Землям Рассвета, наводя ужас на население! – сказал он – В городах от них защищает стража, в богатых поместьях у всех свои армии. А что делать остальным?

– Мы армия Монии! – ответил Тигриал – Остальные земли пусть думают о своей защите сами.

Алакард не возразил, но недовольно сжал губы, и маршал продолжил:

– Если отвести армию, темные полезут с удвоенной силой. И небольшие отряды их уже не сдержат. Пока наша остальная задача – не допускать выхода больших волн темных. Что же касается их просачивающихся отрядов – надо искать решение. Но, армию от разлома убирать нельзя!

К маршалу подбежал штабной офицер, и вручил пакет, на котором красовался герб Монии.

– Личное послание от Его Величества, Сайруса Четвертого! – доложил штабной.

Тобиас открыл письмо, прочитал, и устало улыбнулся.

– Его Величество просит меня прибыть на турнир! – сообщил он генералу.

– Так отправляетесь, милорд! – произнес Алакард – Мы справимся.

– Нет! – покачал головой Тигриал – Турниры меня не прельщают. А вот отпустить на состязание нескольких желающих воинов, любых званий и сословий, вполне возможно.

– Многие желают! – заметил генерал.

– Пусть тянут жребий! – велел маршал.

***

Наконец, приготовления закончились, семья Барно уселась в карету с гербом – скрещенными шпагами, и отправилась в столицу Монии, Алумбрадо, на Большой турнир.

Не успели отъехать от поместья, как обнаружили на дороге карету, съехавшую одним задним колесом в канаву. Кучер пытался ее вытащить, дергая коня за поводья, но упрямая лошадь мотала головой, и не двигалась с места. А чуть поодаль, наблюдая за этими безуспешными попытками, топтались юная маркиза Элоиза Скин, и ее компаньонка.

Узрев эту картину, Барно переглянулись и заулыбались. Их карета остановилась, графиня покачала головой и вздохнула,а граф недовольно поморщился, и вышел на дорогу. Компаньонка маркизы принялась объяснять графу, что случилось, а Скин, едва присев перед ним в приветствии, побежала к карете со шпагами. И миледи Барно тоже пришлось выйти.

– Ах, Гвен! – воскликнула маркиза, схватив девушку за руку – Ты не представляешь…

– Ланс уже уехал! – перебила ее миледи, и увидев огорчение на лице Скин, добавила – Пять монет! И побыстрее – карету уже вытащили! – и показывая на барновского кучера, который, с легкостью, освободил застрявшую повозку, приподняв ее за угол.

– Было же три! – возмутилась Элоиза. Гвен пожала плечами, и повернулась, что бы уйти, но Скин опять схватила ее за руку, сунула монеты и записку, и обиженно фыркнув на миледи, направилась к своей карете.

– Что только не придумают, лишь бы увидеть Ланса! – произнес граф, усевшись на свое место – И слуг выставляют идиотами! Будто кучер не знает, как карету вытащить!

– Боюсь, и другие дамы могут нам здесь повстречаться! – вздохнула графиня.

Да, поклонницы молодого графа Барно буквально осаждали поместье, надеясь его увидеть – Ланс был очень популярен. И это неудивительно.

Турниры, проводимые императорским двором, были любимы в народе, на них собиралось множество зрителей, а их участники получали обожание и восхищение всех – и знати, и черни. У Ланса было особенно много поклонниц, потому что в турнирах он, обычно, побеждал, и считался первым, лучшим. Да и магом был сильным – без этого, от чистого фехтования пользы мало. Кроме того, брат Гвен был красивым, белокурым, голубоглазым – в маму, и обаятельным, с хорошими манерами. Родители гордились им, все его любили, в том числе, и императорская семья.

Молодой граф заботился о своей внешности. У него был личный, парикмахер, завивавший каждый день длинные светлые волосы милорда, и личный портной – ведь Ланс менял костюмы, иногда, по нескольку раз в день. И манеры его оставались безупречными – всегда вежлив и галантен. После каждой победы в турнирах, проходящих при императорском дворе, он дарил, какой—нибудь даме из зрителей, розу, посвящая победу ей. Если Гвен присутствовала на турнире, то розу всегда получала она. Как и прежде,девушка относилась ко всеобщему обожанию брата скептически и пренебрежительно, но гордилась его победами, да и получать цветок, под завистливые взгляды, других дам, было приятно.

Любовь фанаток к брату приносила Гвен некоторую выгоду – желая, через нее, сблизиться с Лансом, многие хотели дружить и с Гвен, и часто приглашали в известные дома. Также, частенько, сестру просили передать Лансу письмо или записку. И она соглашалась – за определенную плату. Но, эти письма не доходили до адресата – Гвен их выбрасывала, потому, что знала – Ланс сжигает, или выбрасывает, записки от поклонниц, не читая.

– На Земле, – произнес граф – такой славой, как у Ланса, пользуются певцы и актеры! Их называют "звездами"!