Серия «Территория лжи»

Alisa Lynn Valdés

THE HOLLOW BEASTS

Copyright © Alisa Lynn Valdés, 2023 All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Andrew Nurnberg Literary Agency за содействие в приобретении прав

Перевод с английского Ольги Кидвати

© О. Кидвати, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025 Издательство Иностранка®

Пролог

У Наталии не было ни бумаги, ни ручки. И карандаша не было тоже. Вообще ничего. Только собственное хриплое дыхание, только астма. Только дыра в земле, где держали ее эти люди. Ее и еще двух девушек. Одна из них, Паола, рослая, с высокими скулами, все твердила, что ее отец придет и спасет их всех. Вторая, Селия, маленькая и кругленькая, говорила с акцентом. Она обняла Наталию и заверила, что все будет хорошо. А еще пообещала запомнить письмо, которое Наталия сочиняла здесь, в их странной тюрьме, где не было бумаги, ручек и карандашей. Между приступами задыхающегося кашля Наталия составляла послание родителям, снова и снова пересказывая его себе – и Паоле с Селией, которым волей-неволей приходилось слушать, – а потому запомнила целиком, до последнего словечка. Не то чтобы очередные версии ее послания совсем не отличались друг от друга, но разницей можно было пренебречь. Сидя во тьме на холодном влажном земляном полу глубокой ямы, провонявшей их выделениями (девушки отвели под них определенное место, но это не помешало зловонию распространиться повсюду), Наталия обнимала прижатые к груди колени. На ней по-прежнему был лишь скромный сплошной купальник мандаринового цвета и белая накидка. То есть когда‑то белая. Теперь ее покрывали грязь, пыль, кровь, пот, слезы и прочие присущие животным субстанции. Наталия покачивалась туда-сюда. Откуда‑то издалека, сверху, до нее донеслось ритмичное постукивание. Дятел долбит, сказала Селия. Сосредоточьтесь на этом звуке, на птице, подумайте, как она свободна. Мы тоже снова будем свободны. Тук-тук-тук.

Они находились посреди леса, вдали от цивилизации. Вдали от помощи. Вдали от дома. Наталия все покачивалась и покачивалась, стараясь не закричать. Именно так всякие психи ведут себя в фильмах про сумасшедших, подумалось ей. Вот, значит, почему такое происходит: просто чувства, которые их захлестывают, настолько сильны и ужасны, что приходится двигаться, лишь бы не дать им поглотить себя, не утонуть в них. Наталия цедила слова сквозь сжатые зубы, устремив взгляд в никуда, в земляные стены темницы. Тут нечего было видеть, кроме этой ямы, как будто всех трех девушек уже положили в гробы и похоронили. Ей вспомнилось выражение «краше в гроб кладут». Вроде бы забавное, правда же? Шутка такая. Только вот если тебя действительно опустят в землю, становится не до смеха. Ничего веселого в этом нет. Совсем-совсем ничего. Наталия не знала, сможет ли когда‑нибудь смеяться снова. Две другие девушки просто смотрели и слушали. Она умоляла соседок по заточению запомнить слова письма и повторить их ее родителям, если самой Наталии не удастся этого сделать.

– Передайте, что я прошу прощения. И что я их люблю.

– Не говори так, – попросила Селия. – Сама все им скажешь.

– Да, – поддержала Паола. – Нельзя терять надежду. Я же говорю, мой отец уже близко.

– Дорогие мама и папа, – проговорила Наталия, не обращая внимания на них обеих. Она пыталась справляться с ситуацией, как могла. – Извините, что я вас разочаровала. Я не хотела.

– Только не начинай! – Паола со стоном стукнулась затылком о земляную стенку.

– Не надо! – С этими словами Селия сунула ладонь между головой подруги по несчастью и стеной.

– Дорогие мама и папа, извините, что я вас разочаровала. Я не хотела. Я купалась с Кристофером в том бассейне, который с горками. Знаю, вы и велели мне за ним приглядывать, но мне срочно понадобилось в туалет, а вы как раз опять спорили, были ужасно сердитые на вид и пили коктейли с зонтиками, поэтому мне не хотелось вас беспокоить. К тому же Крису ведь уже двенадцать, а не три года, он хорошо плавает, чуть ли не лучше меня, и вообще он был в мелкой части бассейна, а вокруг – целая куча спасателей. А мне просто по-маленькому надо было, и я подумала, что сразу вернусь. Ну и побежала в уборную: не в бассейн же писать, это никому не понравится. Такое только младенцам простительно, но я‑то не младенец.

Я никого не видела. Ни в коридоре перед женским туалетом, ни внутри. А когда я вышла из кабинки, тот человек уже стоял в холле перед автоматом с напитками. Такой вроде обычный с виду, хоть и урод. Он сказал, что автомат ему колу не выдает, она будто бы застряла, и попросил помочь. Окликнул меня, чтобы я мимо не прошла, назвал «мелкой» и спрашивает: «Эй, мелкая, ты по-английски говоришь?» Дурацкий вопрос, вообще‑то. Я ответила, что, конечно, говорю, а он на это сердито так: «В наше время всякое бывает». А потом сказал, что наклонит автомат, и попросил, чтобы я стукнула по корпусу. Я еще подумала, что незнакомые мужики могут оказаться опасными, но ведь кругом были люди! В общем, я предложила: «Может, вам деньги нужны на газировку? Давайте я вам доллар дам, и вы еще себе купите». Достала из кармана накидки доллар и протянула ему. А доллар был из папиного выигрыша в казино, из той пачки, которую он поделил между мной и Крисом и велел не тратить всё сразу в одном месте. Этот мужик, он на крысу похож, ужасно разозлился, что я ему деньги попыталась сунуть. Типа его это оскорбило. Он осмотрелся по сторонам, никого не увидел и схватил меня за волосы. Я попыталась кричать, но мужик сказал, что у него пистолет и, если я издам хоть звук, он убьет меня, а потом и моего младшего брата Кристофера. Он знал имя Криса. Поэтому я решила, что он говорит серьезно.

Наталия прервала свою речь, потому что раскашлялась. Она больше не плакала. Наверное, она рассказывала свою историю уже в миллионный раз, и все время ломалась на этом месте. А теперь на нее накатывало оцепенение. И физическое, и эмоциональное. Она словно онемела. Ничто не имело смысла. Тук-тук-тук.

– Папа будет меня искать, – сказала Паола. Наталия заметила, что та говорит как персонаж реалити-шоу, с интонациями избалованной богачки. – Он глава совета племени, очень влиятельный человек. Очень. У него своя полиция. Так что все будет хорошо.

Наталия вскинула руку кверху: она не собиралась быть невежливой, просто ей не удавалось сосредоточиться на своем письме. Думать становилось все сложнее. И ужасно хотелось пить.

– Дорогие мама и папа, – опять начала она.

– Ой, да прекрати ты! – возмутилась Паола.

– Хватит ее останавливать, – обратилась к девушке Селия. – Она просто напугана. – Селия дотронулась до руки Наталии и попросила: – Расскажи нам про них. Про маму с папой.

– Мама – директор школы. А папа – менеджер, машины продает. «Тойоты». Раньше учителем был, так они с мамой и познакомились. Но когда родился брат, денег стало не хватать, поэтому папа сменил работу.

– Уверена, они уже ищут тебя, – заявила Селия. – Все будет хорошо. Поняла? Точно тебе говорю.

– Если только ты не сведешь меня с ума, повторяя одно и то же, – буркнула Паола. – Тогда в любом случае ничего хорошего не выйдет. Пока папа не появится. Но я знаю, он уже идет. Я чувствую.

– Да дай ты ей закончить письмо! – попросила Селия. – Тебе жалко, что ли?

– Да на здоровье! Только чего она все время с начала начинает? Так никогда до конца не доберешься.

Наталия не хотела, чтобы подруги по несчастью ее возненавидели. Они были нужны ей. Значит, нужно попытаться вспомнить, на чем она остановилась.

– Хорошо, – согласилась она, – я начну с того места, где прервалась. Ладно?

Теперь я думаю об этом, и мне ясно, что нужно было кричать, отбиваться и всякое такое, даже если бы он в меня выстрелил. На шум кто‑нибудь прибежал бы, и, может, преступник не рискнул бы палить во все стороны. Хотя не знаю. Я сглупила и, когда он велел идти с ним, пошла, ведь если тебе в спину тычут стволом, почти всегда выполняешь требования. Надеюсь, где‑нибудь там были видеокамеры. Надеюсь, вы меня ищете. Надеюсь, полиции все известно.

Он такой уродливый, мама. И папа. Не только с виду, хоть и похож на тощую крысу-утопленницу, но даже изнутри. От него плохо пахнет, как будто он никогда не чистит зубы, и в машине у него воняет, как от клеток в приюте для бездомных животных. Она была припаркована прямо за рестораном.

Он заставил меня пересечь с ним холл гостиницы, и люди смотрели на нас с подозрением, ведь нечасто встретишь похожего на крысу придурка, который разгуливает с шестнадцатилетней девушкой в купальнике, правда? Но никто ничего не сказал и не сделал. Теперь, когда я об этом думаю, я ужасно на себя зла. Можно же было просто закричать, что он уводит меня насильно, но этот его пистолет… мужик так и тыкал им мне в спину. Я боялась, как бы он не застрелил еще кого‑нибудь. И была вообще не в себе. Совсем ничего не соображала. Не понимала, что происходит. Он сказал, что знает, где мы живем, и застрелит вас, если я попытаюсь сбежать. Теперь‑то до меня дошло, что он просто наврал, ведь мы же на отдыхе! Да этому мужику и за миллион лет не узнать наш адрес, потому что мы только‑только приехали в Вегас аж из Рино! Очень глупо вышло. Поэтому я прошу прощения. Я такая тупая! Вообще головой не подумала.

– Не говори так, – возразила Селия. – Ты поступила так же, как на твоем месте поступил бы любой. Как и я. И Паола.

Наталия покачивалась и кашляла. Наверху раздались мужские шаги: вокруг ямы явно собрались несколько человек. Одну из ветвей отодвинули в сторону, и Наталия услышала приглушенные голоса. Мужчины толковали о том, что кого‑то из пленниц нужно вытащить, и решали, кого именно.

– Дорогие мама и папа, – снова начала Наталия.

– Ну вот, здрасьте пожалуйста, – выпалила Паола.

– Хватит! – потребовала Селия.

– Мелкую! – завопил похожий на крысу тип, и остальные захохотали. – Она перхает, как курильщик лет семидесяти. Может, Трэвис хотя бы ее поймает. Она тормознутая.

Наталия все раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь вспомнить, на чем она остановилась. На том, что похититель прижал ее всем телом к машине, как страстный влюбленный, и, заставив сложить руки перед собой, перехватил запястья пластмассовой стяжкой? Или на том, что он велел ей быть хорошей девочкой, сесть на пассажирское место и вести себя, «как будто мы лучшие друзья»? А может, на том, что он на ходу открыл дверцу и выпихнул ее, «охренеть какую везучую», чуть ли не под колеса автомобилей? Или она рассказывала, как на пустыре, когда этому типу осточертело слышать ее плач, он позволил ей сделать несколько глотков его нагревшейся газировки, а потом затолкал в багажник, к банкам с машинным маслом и запаске? Наталия чуть не задохнулась там и попыталась сосредоточиться, из последних сил припоминая движения, которые в прошлом году разучила ее чирлидерская команда, представляя, будто она вновь на футбольном матче и мама с папой широко улыбаются ей с трибуны, и лица у них раскрашены в синий, белый и золотой – цвета ее школы.

Все закрывающие яму ветки отодвинули, и Наталия с Селией зажмурились от яркого полуденного солнца. Вокруг не было ничего, кроме леса. Наталия даже не знала, в каком они штате, ей лишь было известно, что похожий на крысу тип вез ее сюда около трех дней.

– Дорогие папа и мама, – пробормотала она. До сих пор у нее только зубы стучали, а теперь все тело била дрожь.

– Эй ты! – ткнув в сторону Наталии пистолетом, бросил главарь. Он был высок, силен и подтянут; остальные звали его Генерал Зеб. Наталия подумала, что он похож на молодежного пастора из их церкви, одного из тех консервативных парней, которые стараются выглядеть крутыми. – Вылезай. – И сбросил в яму веревочную лестницу.

Наталия раскачивалась, обнимала себя руками и кашляла.

– Дорогие мама и папа, – снова пробормотала она.

– Гоните ее сюда, – рявкнул Генерал Зеб, – или я вас всех перестреляю, и мы начнем сначала.

– Давай, – Селия встряхнула Наталию, – ты должна подняться к ним.

Та очнулась и посмотрела на нее.

– Что им надо?

– Не знаю. Но там, наверху, у тебя будет больше возможностей убежать и спрятаться, чем тут. Если появится шанс, воспользуйся им. Сбеги, Наталия.

– Запомни мое письмо, – попросила девушка, и Селия сжала ей руку.

– Запомню. И передам твоим родителям слово в слово. Только это не понадобится. Ты убежишь. И вернешься домой.

– О’кей, – сказала Наталия, заставила свое замерзшее ноющее тело выпрямиться и двинулась к лестнице. Она ослабла от нехватки пищи и воды. Сердце стучало быстрее, чем клюв дятла, пока она карабкалась, ставя обе ноги на каждую ступеньку, и вот наконец голова поднялась над краем ямы. Когда девушку привезли сюда, стояла глухая ночь, и ей не удалось почти ничего увидеть, лишь костер да несколько палаток. Пахло пивом и жаренным на открытом огне мясом. Трое мужчин избавили пленницу от пластиковой стяжки, окинули взглядами, дали пару глотков воды из фляги, а потом бросили в яму глубиной метров пять-шесть, в темноту.