Макс, пощекочи-ка Людмилу Васильевну, а то чувственное ощущение партнера с годами слабеет. Все слова за два года репетиций омозолились, стали с копытами — и тупо бьют по глухому зрителю. Надо освежать, идти по тексту босиком, ощущать его тонкой кожей. А вы так тоньшите, так глубоко играете, мастерите псевдотонкость, так глубоко проглочено содержание, что из задницы торчит. Надо же просто слушать мелодию, поверьте — чувственность музыки мудрее философии. Давайте, еще раз!
Нет! Зачем такая выразительная пластика, визуальное восприятие закладывает уши — не слышу смысла. Эй, Людмила Васильевна! Не надо рук, не надо пордебра, вспоминая прошлое, надо мысленно вылезти из лифчика, ведь тогда, в юности, ты лифчик не носила.
— Всегда носила…
— Ну, тем более — пора вылезать. И не играйте в пол! Прошлое у них наверху, они живут прошлым, а будущее — внизу, страшное; будущее, которого нет.